Крис Ридделл - Хроники Края. Громобой

Вилникс Подлиниус очнулся от глубокого бесцветного сна, когда скалу затрясло в первый раз. Он открыл глаза, взглянул на роскошное Личное Святилище и самодовольно улыбнулся.

– Как это все-таки великолепно, – пробормотал он. – И как необычайно мудро я поступил, присвоив это себе.

Он откинул одеяло, выбрался из постели и подошел к окну. Солнце, огромное, красное и раскачивающееся, как огромный котел с малиновым желе, только что поднялось над горизонтом. Легкий розовый свет разливался по небу. Вилникс зевнул и почесал щетинистую макушку.

– Начало еще одного чудесного дня, – патетично воскликнул он и распахнул окно.

Сильный ветер ударил в лицо, и у Вилникса перехватило дыхание. За его спиной хрустальные подвески люстры зазвенели подобно тысяче колокольчиков. Вилникс решил не рисковать люстрой и закрыл окно. Но люстра почему-то продолжала настойчиво звенеть.

Вилникс нахмурился и в замешательстве огляделся:

– Во имя Неба, что это?..

В этот миг скалу снова качнуло и зеркало, новое зеркало, которое стояло у стены, резко заскользило по ковру и съехало на пол. Вилникс перевел дыхание – по крайней мере не разбилось! Но что, в конце концов, было причиной его падения? До начала работы наладчиков цепей оставалось еще два часа, да и летучую скалу трясло и качало сейчас гораздо сильнее, чем от их кувалд и буравов.

Подлиниус схватился за подоконник, когда Личное Святилище затрясло еще яростнее, чем прежде. По всей комнате ценнейшие предметы: фарфоровые вазы и статуэтки из слоновой кости, изысканные скульптуры и затейливые хронометры – падали на пол и разбивались.

«Что это? – гадал Вилникс. – Буря? Землетрясение? Или, может быть, летучая скала испытывает на разрыв саму Якорную Цепь?»

Тут раздался оглушительный треск, и люстра, отделившись от лепного потолка, обрушилась на пол. Она приземлилась с жутким грохотом прямо на зеркало. Сотни хрустальных и зеркальных осколков разлетелись по комнате, вонзаясь в обшитые деревом стены.

– Что происходит? – завопил Вилникс. – Минулис! Минулис!

Но на этот раз личный слуга Высочайшего Академика не явился по первому зову.

– Минулис, где ты? – разбушевался Вилникс и в ярости кинулся в прихожую, где обитал его слуга. Уж он-то покажет этому бессовестному наглецу, как заставлять себя ждать!

Вилникс не успел преодолеть и половины усыпанного осколками ковра, как вся комната задрожала. Он споткнулся и рухнул на пол. Над его головой через потолок пошла трещина, и прямо возле него упал здоровенный кусок штукатурки с позолоченной лепниной.

Когда пыль улеглась, Вилникс поднял голову, встал и отряхнулся. Санктафракс внезапно снова сделался устойчив.

– И все же одно мгновение мы определенно падали, – прошептал Высочайший. – А это может означать лишь то… – его желтое лицо побагровело от злости, – что этот самый небесный пират вернулся с грозофраксом!

В голове Вилникса вихрем закружились приказы и распоряжения. Он быстро надел поверх власяницы свой официальный наряд, закрепил на голове железную шапочку с направленными внутрь шипами и выскочил из превратившихся в руины покоев.

– Я ему покажу! – шипел он сквозь зубы. – Я им всем покажу! Они у меня узнают, что случается с теми, кто вмешивается в дела Высочайшего Академика!

От тряски пострадали не только Личные Покои. В каждом помещении каждой башни Санктафракса царил такой же беспорядок: по мере того как вибрация усиливалась, приборы падали со столов, книги летели с полок, по стенам шли трещины, оконные стекла лопались, а штукатурка осыпалась.

Среди грохота и треска слышны были крики ужаса и боли; жители Санктафракса, старые и молодые, академики и ученики, высыпали из башен и заполнили улицы и площади. На мгновение они останавливались в недоумении, не зная, что делать.

– Что происходит? Что случилось? – орал один другому. – Это конец Санктафракса!!!

Вдруг кто-то выкрикнул:

– К Великой Ратуше! – и толпа мощным потоком хлынула по главному проспекту к старейшему и самому прочному зданию города – месту, где все собирались в экстренных случаях.

Разъяренные кричащие горожане прибывали к Великой Ратуше, с горечью убеждаясь, что даже эта древняя святыня не убереглась от последствий ужасного катаклизма. На потрескавшемся мраморном полу валялись куски каменной кладки, одна колонна лежала на боку, в то время как другая грозила упасть в любой момент. И пока обитатели Санктафракса взирали на следы разрушений, кривая трещина пошла через всю стену здания – от основания до крыши.

– Нет, только не это! – закричали собравшиеся. – Только не Великая Ратуша!

Когда летучая скала вновь обрела покой, горожане заполнили зал Великой Ратуши, однако ярость и гнев их не утихли. И академики, сбившиеся в кучу в центре зала, и слуги, теснившиеся у стен, продолжали буйствовать.

– Где Вилникс? – кричали они, – Это он виноват во всем! Лицемерный негодяй! Ненавистный узурпатор! Вероломный предатель, не видящий дальше своего кармана! Где он?!

Затем, когда две фигуры прошагали в сторону кафедры, вопросы изменились:

– Что тут делает Профессор Темноты? А кто это с ним?

Профессор поднял руки, призывая к тишине.

– Друзья! – начал он. Наступило молчание. – Я понимаю ваше горе и разделяю вашу боль. Да, наш горячо любимый Санктафракс пострадал. И все же, – продолжал Профессор, – этого невозможно было избежать.

Недовольный ропот прокатился по залу. Не это горожане хотели услышать. Прутик, оробев, глядел на море свирепых лиц перед собой. Если Профессор не будет осторожен, толпа сперва разорвет его на куски и лишь потом станет задавать вопросы.

– А как насчет моей лаборатории? – возмущался Профессор Ветроведения.

– А кто заменит стекла у меня в обсерватории? – подхватил Профессор Облакологии.

– Здания можно отреставрировать, – продолжал Профессор Темноты. – И теперь, когда нет необходимости в цепях, будет достаточно рабочих рук, чтобы произвести ремонт.

В зале стал нарастать тревожный гул:

– Как это – без цепей? Что за безумие?! Конечно же, нам необходимы цепи!

– Не надо цепей, кроме одной – древней Якорной Цепи, – которая удерживает нас на месте, – объяснял Профессор.

– Внесите ясность! – потребовал Профессор Облакологии.

– Растолкуйте! – поддержал его Профессор Ветроведения.