Наталья Беляева - Приключения в Абсурдии

— Хорошая моя, добрая Нинуля, — роняла толстая Кадабра слезы на полированную крышку пианино. — Я как разглядела тебя через окно, так и поняла, что только такая девочка сможет понять меня, несчастную-разнесчастную.

— А что случилось с вами, Кадабра Парамоновна? — участливо спросила Нина.

— И-их, доченька. Для кого-то это, может быть, и мелочь, а для меня — трагедия. Есть у меня собачка Тулуза. Уж очень я её люблю. Почти так же, как тебя. И вот моя собачура ощенилась. Принесла пятерых ма-а-леньких, пе-е-стреньких щенят. Я радовалась. Тулуза веселилась. Сердился только Апломб, первый придворный короля. Я имею несчастье снимать в его хоромах две комнатенки. «Ты, — кричал он, — устроила здесь псарню. Вырастут собачищи. Мебель сгрызут, полы истопчут, меня и прислугу покусают. Отберу я у тебя щенков и утоплю». Ой, горе мне, самой утопиться легче!

— А что дальше было? — расстроилась Нина.

— Потом я спрятала в надежное место щенков, — высморкалась Кадабра в носовой платок, размером напоминавший скатерть с обеденного стола. — Так найдет же Апломбище проклятый даже под землей.

— Вы бы пожаловались на него королю Абсурду Первому. Я поняла из вашего рассказа, что он вам дядей приходится, — посоветовала Нина.

— Ох, провел, ох, обхитрил меня Апломб. Пока я собиралась идти к дядюшке родненькому, он уже к нему сбегал. И наговорил такого, что у меня уши увяли и до сих пор не поднимаются. Сказал королю, что я развела собак для того, чтобы они загрызли его, короля. А Кадабре Парамоновне, мол, после его смерти треть наследства достанется. Я теперь дяде и на глаза показаться не смею.

— Что же делать? — встревожилась Нина.

— Вот если бы кто-нибудь из хороших людей, таких как ты, рассказал Великому Абсурду всю правду…

— А вы попросите кого-нибудь из ваших друзей это сделать, — предложила наивная Нина. — У вас есть друзья?

— Конечно, есть, девочка. Но не поверит им Абсурд. Скажет, подкупила Кадабра Парамоновна моих подчиненных. Тут нужен человек совсем посторонний.

Кадабра просяще заглянула Нине в глаза. И девочка все поняла.

— Вы хотите, чтобы я?!..

— Так, так, красавица. Так, так, голубушка. Именно ты. Вот уважила бы горемычную тетю Кадабру.

— Но ведь Великая Абсурдия далеко. За день управиться не успеем. А как же мама с папой? Как школа?

— Не беспокойся, золотце. Я сумею наколдовать так, что все на целую неделю забудут о твоем существовании. Будто бы тебя и не было вовсе. А там видно будет.

— Тогда я согласна, — покорно кивнула Нина.

Через некоторое время брат и сестра, подхваченные волшебной силой, летели в Великую Абсурдию. Абсурд Первый разрешил племянницам этот способ перемещения детей. Впереди были Абра Ивановна с Антоном. Чуть сзади — Кадабра Парамоновна с Ниной. Но обе пары друг друга не видели.

На следующий день Алеша напрасно торчал за углом, дожидаясь Антона или на худой конец Нину. Брат и сестра так и не появились. Алеша чуть было из-за них на урок не опоздал. Влетел в класс буквально за минуту до появления в нем Августы Феофановны.

— Спишь, Воробьев, долго. Несешься в школу как угорелый. А потом весь урок отдуваешься словно паровоз, — укорила учительница мальчика.

Но он пропустил замечание мимо ушей. Алешу в этот момент можно было обозвать как угодно: тепловозом, домной и даже целой шахтой. Это было мелочью по сравнению с исчезновением брата и сестры.

«Может, они просто объелись мороженым и заболели? — думал Алеша. — Но чтобы сразу оба, невероятно. У Антона здоровье железное. Его и гора мороженого не одолеет. Или подрались, черти, синяков друг другу наставили, в школу идти стыдно. Нет, не мог Антон на Нину руку поднять. Нужно все после уроков выяснить». С этими мыслями Воробьев просидел все уроки.

С последним звонком его мгновенно сдуло из-за парты. В дверь Смолиных Алеша звонил долго и настойчиво. Но ему никто не открыл. Тут Воробьев вспомнил, что у Смолиных есть любознательная соседка бабушка Фиса. Она-то всегда обо всех все знала. Мальчик нашел старушку на лавочке возле дома. Он осторожно сел на край скамейки и начал издалека:

— Хорошая нынче погодка…

— Душевная, милок, душевная, — охотно откликнулась бабушка Фиса, истосковавшаяся в одиночестве.

— Многие, наверное, за город поедут, ведь сегодня суббота. Вот и у меня дружок собирался…

— А кто у тебя дружок? Из нашего дома что ли?

— Да. Антон Смолин, — подтвердил Алеша. — Похоже, что уже укатили. Никто дверь не открывает.

— Нет, не укатили. Антон с Ниной дети послушные, — рассуждала старушка. — Без родителей лишнего шага не сделают. А штоб за город да одни, не бывало такого.

— А откуда вы знаете, что одни? — подначил ее Алеша. — Может быть, вместе с родителями?

— Нет, сынок, меня не проведешь. Анна Семеновна, мамаша ихняя, совсем недавно пробегала. А Нины и Антона я с ней не видела. И вообще их сегодня не видела, — твердо заключила доморощенная детективша.

«Все очень странно, — думал Алеша, возвращаясь домой. — Нужно дождаться Анны Семеновны и расспросить ее по-хитрому». Весь день он слонялся по квартире, не зная, чем себя занять. Даже не пошел на прогулку со своим любимцем, псом Трезубцем. А собака у Воробьева, надо сказать, была замечательная. Гордая овчарка. С умными глазами и огромными клыками. Все знакомые удивлялись, почему Алеша дал ей такую кличку. Но мальчик никому об этом не рассказывал, только отшучивался. А дело было в том, что в детстве Алеша как-то увидел на картинке царя морей Нептуна. Очень понравился ему этот человек. Властный мужчина держал в руках непонятную рогатую палку. Малыш потащил картинку маме.

— А сто это? — спросил он, ткнув пальчиком в палку.

— Трезубец, родной…

Слово было настолько красивым и необыкновенным, что Алеша запомнил его крепко. И когда семья Воробьевых обзавелась собакой, мальчик настоял, чтобы ее назвали Трезубцем.

Мама Антона и Нины, по Алешиным расчетам, вечером обязательно должна была находиться дома. И в половине седьмого Воробьев трезвонил в дверь Смолиных. На лестничную площадку вышла Анна Семеновна, посмотрела на взъерошенного мальчика и удивленно спросила:

— Вы ко мне?

«Она не помнит меня!» — удивился Алеша. Но вида не подал и спросил:

— Антон дома?

— Какой Антон? — еще больше удивилась мама Смолина.

— А Нина?

— И Нины никакой здесь нет. Вы, вероятно, ошиблись квартирой, — сказала Анна Семеновна и захлопнула дверь.

Все было правильно. Ведь Абра с Кадаброй хорошо поколдовали. И теперь взрослые Смолины и учителя совсем не помнили о существовании Антона и Нины.