Астрид Линдгрен - Пеппи Длинныйчулок (Повесть-сказка)

— Умножения, — поправила Анника.

— А я говорю — помножения.

— Мы пройдем пешком целую милю. Прямо по лесу, а потом будем играть на полянке, — сказал Томми.

— Просто ужас! — повторила Пеппи.

На следующий день погода была такая теплая и солнце светило так ярко, что всем детям в этом городке было очень трудно усидеть за партами. Учительница широко распахнула все окна, и свежий весенний воздух ворвался в класс. Перед школой росла большая береза, а на ее верхушке сидел скворец и пел до того весело, что и Томми, и Анника, и все ребята слушали только его пение и совсем забыли, что 9 х 9 = 81.

Вдруг Томми прямо подскочил на месте от изумления.

— Глядите, фрекен! — воскликнул он и показал на окно. — Там Пеппи.

Взгляды всех тут же устремились туда, куда показал Томми. И в самом деле, высоко на березе сидела Пеппи. Она оказалась почти у самого окна, потому что ветви березы упирались в наличники.

— Привет, фрекен, — крикнула она, — привет, ребята!

— Добрый день, милая Пеппи, — ответила фрекен. — Тебе что-нибудь надо, Пеппи?

— Да, я хотела попросить, чтобы ты мне кинула в окно немного помножения, — ответила Пеппи. — Совсем чуть-чуть, только чтобы пойти с твоим классом на экскурсию. А если вы нашли какие-нибудь новые буквы, то кинь их мне тоже.

— Может, ты на минутку зайдешь к нам в класс? — спросила учительница.

— Нет уж, дудки! — твердо сказала Пеппи и уселась поудобнее на суку, прислонившись спиной к стволу. — В классе у меня кружится голова. Воздух у вас так загустел от учености, что его можно резать ножом. Слушай, фрекен, — в голосе Пеппи зазвучала надежда, — может, немного этого ученого воздуха улетит в окно и попадет в меня? Ровно столько, сколько надо, чтобы ты мне разрешила пойти вместе с вами на экскурсию?

— Вполне возможно, — сказала фрекен и продолжала урок арифметики.

Детям было очень интересно глядеть на Пеппи, сидящую на березе. Ведь все они получили от нее конфеты и игрушки в тот день, когда она ходила по магазинам. Пеппи, конечно, как всегда взяла с собой господина Нильсона, и ребята умирали со смеху, глядя, как он прыгал с ветки на ветку. В конце концов обезьяне надоело скакать по березе, и она сиганула на подоконник, а оттуда одним прыжком взвилась на голову Томми и начала теребить его за волосы. Но тут учительница сказала Томми, чтобы он снял обезьяну с головы, потому что Томми как раз надо было разделить 315 на 7, а это невозможно сделать, если у тебя на голове сидит обезьяна и теребит тебя за волосы. Во всяком случае, уроку это мешает. Весеннее солнце, скворец, а тут еще Пеппи с господином Нильсоном — нет, это уж чересчур…

— Вы что-то совсем поглупели, ребята, — сказала учительница.

— Знаешь что, фрекен? — крикнула Пеппи со своего дерева. — Честно говоря, сегодняшний день совершенно не подходит для помножения.

— А мы проходим деление, — сказала фрекен.

— В такой день, как сегодня, вообще нельзя заниматься никаким «еньем», разве что «веселеньем».

— А ты можешь мне объяснить, — спросила учительница, — что это за предмет «веселенье»?

— Ну, я не так уж сильна в «веселенье», — смущенно ответила Пеппи и, зацепившись ногами за сук, повисла вниз головой, так что ее рыжие косички почти касались травы. — Но я знаю одну школу, где ничем, кроме «веселенья», не занимаются. Там так и написано в расписании: «Все шесть уроков — уроки веселенья».

— Ясно, — сказала учительница. — А где находится эта школа?

— В Австралии, — ответила Пеппи, не задумываясь, — в поселке у железнодорожной станции. На юге.

Она снова села на ветку, и глаза ее заблестели.

— Что же бывает на уроках «веселенья»? — поинтересовалась учительница.

— Когда что, — ответила Пеппи, — но чаще всего урок начинается с того, что все ребята выпрыгивают через окно во двор. Потом они с дикими воплями снова врываются в школу и скачут по партам, пока не выбиваются из сил.

— А что говорит учительница? — снова поинтересовалась фрекен.

— Ничего не говорит, она тоже прыгает вместе со всеми, но только хуже остальных. Когда нет больше сил прыгать, ребята начинают драться, а учительница стоит рядом и их подбадривает. В дождливую погоду все дети раздеваются и выбегают во двор — они скачут и танцуют под дождем, а учительница играет на рояле марш, чтобы они скакали в такт. Многие даже становятся под водосточную трубу, чтобы принять настоящий душ.

— Интересно, — сказала учительница.

— Знаете, как интересно! — подхватила Пеппи. — Это такая замечательная школа, одна из лучших в Австралии. Но это очень далеко отсюда.

— Догадываюсь, — сказала учительница. — Во всяком случае, в нашей школе тебе так весело никогда не будет.

— В этом-то вся беда, — сокрушенно сказала Пеппи. — Если бы я могла надеяться, что мы будем бегать по партам, я бы, пожалуй, решилась и зашла бы на минутку в класс.

— Ты еще успеешь набегаться, когда пойдешь на экскурсию, — сказала учительница.

— Ой, а вы меня правда возьмете? — воскликнула Пеппи и на радостях перекувырнулась на суку. — Я обязательно напишу об этом в ту школу, в Австралию. Пусть они не хвалятся своим «веселеньем», экскурсия — это все равно куда интереснее.

По дороге все ужасно шумели — громыхали башмаками, смеялись, болтали без умолку. Томми тащил рюкзак, Анника была в новом ситцевом платье. Вместе с ними шагали учительница и все ребята из класса, кроме одного мальчика, у которого заболело горло как раз в тот день, когда надо было отправляться на экскурсию. А впереди всех, верхом на лошади, скакала Пеппи. На спине у нее примостился господин Нильсон, в руке он сжимал маленькое зеркальце и все время пускал солнечных зайчиков. Как он обрадовался, когда ему удалось направить зайчика прямо в глаза Томми!

Анника была твердо уверена, что сегодня непременно пойдет дождь. Она ни капельки в этом не сомневалась и заранее злилась. Но, представьте себе, Анника ошиблась, им повезло — солнце сияло вовсю. Сердце у Анники так и прыгало от радости, когда она шагала по дороге в своем новеньком, с иголочки, платьице. И остальные дети радовались не меньше ее. По обочинам рос щавель, и желтели целые поля одуванчиков. Ребята решили, что на обратном пути каждый нарвет по пучку щавеля и по большому букету одуванчиков.

— Прекрасный, прекрасный, прекрасный день! — пропела Анника и даже вздохнула, поглядев на Пеппи, которая, словно генерал, сидела на лошади, высоко подняв голову.

— Да, так хорошо мне не было с тех пор, как я сражалась с боксерами-неграми в Сан-Франциско, — сказала Пеппи. — Хочешь прокатиться?

Анника, конечно, хотела, и Пеппи посадила ее перед собой. Но тогда все ребята тоже захотели прокатиться верхом. И они стали кататься, строго соблюдая порядок. Правда, Анника и Томми все же сидели на лошади немножко дольше остальных. Потом, когда одна девочка стерла себе ногу, Пеппи посадила ее перед собой, и она уже до конца экскурсии не слезала с лошади, а господин Нильсон держал ее за косу.