Елена Тудоровская - Приключения Одиссея (Художник В. Власов)

Как только мореходы вывели корабль из круглой бухты острова Эи, налетел порывистый Борей. Его послала путникам заботливая Цирцея. Ветер наполнил парус, и судно понеслось по хребтам многопенного моря к туманному Океану.

Неутомимо катит свои волны вечношумящее море, и не видно конца его неспокойному простору. Но греческие мореходы не раз из конца в конец бороздили пустынное море. Вот что рассказывали они.

Земля — это круглый остров, огромный щит, лежащий на водах мирового Океана. Море пересекает земной щит поперек — от востока на запад. В открытом море, когда в парусах корабля шумит бурный Эвр, восточный ветер, отважные мореплаватели могут доплыть до самого края земли. Здесь кончаются и земля и море; дальше нет ничего, только льется мировая река Океан, окружая землю кольцом своих быстротекущих вод.

Животворный Гелиос никогда не заглядывает сюда, за пределы населенного мира. Здесь никогда не кончаются унылые сумерки.

Немногие из мореходов отваживались пускаться в плаванье по туманному Океану. Они верили, что там, в глубине беспросветного мрака, лежит неведомая земля, начинаются владения сурового бога мертвых Аида и жены его Персефоны. Сюда, покинув цветущую землю, собираются души умерших. [37] Греки верили, что после смерти от человека остается безжизненная тень, призрак. Посланник богов Гермес время от времени собирает такие тени умерших и отводит их в подземное царство бога Аида, где они, лишенные чувства и разума, скитаются по подземным просторам. Ни один из умерших, из ушедших в страну Аида, не возвратился оттуда, и живой не может проникнуть в эту страну.

И только Одиссей, знаменитый скиталец, побывал в царстве мрака и вернулся обратно…

Итакийский корабль уходил всё дальше в область вечных сумерек. Низкие облака нависли над тусклой равниной моря. Лишь на самом горизонте, позади корабля, небо немного светилось. Далекие отблески дня провожали мореходов.

Гребцы изо всех сил налегали на весла, но корабль медленно одолевал течение. Одиссей сам правил рулем. Поодаль виднелся плоский берег; на нем тянулись унылые заросли ракит.

Но вот за низким ракитником показались стройные черные тополя. Одиссей повернул руль. Еще несколько раз ударили весла, и под килем корабля захрустел прибрежный песок.

Итакийцы сошли на берег. Они расправляли затекшие ноги и руки и с робостью озирались кругом. Их встретила мертвая тишина. Еще непроглядней сгустились сумерки.

Одиссей тихо заговорил:

— До сих пор, друзья, мы выполнили всё, что велела Цирцея. Мы миновали берега населенной земли и пересекли суровый Океан. Мы достигли печальной киммерийской страны, где никогда не восходит сияющий Гелиос: давно уже должен был наступить день, а нас до сих пор окружают безотрадные сумерки. Среди бесплодных ракитовых рощ Персефоны мы должны были разыскать эти черные тополя: отсюда уже недалеко до нашей цели. Друзья, вытащите корабль на берег и ожидайте меня здесь. Я пойду искать утес, возле которого сливаются реки мертвых: шумный Перифлегетон и угрюмый Коцит, река плача. Там и есть вход в царство Аида. Пусть храбрейшие из вас — Перимед и Эврилох — следуют за мной и ведут жертвенных животных. Мне понадобится их помощь, чтобы принести жертву мертвым.

Без шума вытащили на берег свой корабль итакийцы и робко столпились у его борта. Никто не смел ни на шаг отступить от судна. Но Одиссей не стал медлить. Он взял копье, закутался в плащ и направился к черным тополям. Перимед и Эврилох пошли за ним следом. Ноги путников вязли в песке, никогда еще не тронутом ногою человека. Всё было мертво в этом беззвучном сумраке: листья не шелестели, не было слышно крика вспугнутой птицы или шороха шагов убегающего зверя. Только быстрый Океан журчал позади них. За тополями открылась унылая равнина. Кое-где на ней темнели пятнами низкие кусты, а дальше всё сливалось и тонуло в неясной мгле.

Пройдя по равнине, они вышли на берег небольшой, но глубокой речки. Это и был Коцит, река плача. Путники шли вдоль ее извилистого берега; вдали всё громче слышался гул отдаленного водопада. Наконец они увидели неясные громады островерхих утесов; возле них Коцит сливался с другой черной рекой в один бурный поток. Здесь вода с ревом устремлялась через каменистые пороги и исчезала между утесами, низвергаясь в невидимую пропасть.

Перимед и Эврилох в страхе остановились. Одиссей подошел к самой расщелине. Холодные брызги осыпали его. Еле различал Одиссей очертания скал. За бурлящим водопадом открывалось мрачное ущелье. Между его отвесными стенами уходил в темноту ровный, пустынный луг. Сначала герою показалось, что луг покрыт свежевыпавшим снегом. Потом он разглядел, что это белеют заросли цветов, похожих на высокие лилии. Одиссей понял, что достиг своей цели: перед ним был асфоделовый луг Аида. Здесь, среди белоснежных асфоделов, [38] Асфоделы — растение, посвященное мертвым. Асфоделами обсаживали могилы. Поэтому и луг в преддверии царства мертвых представлялся покрытым асфоделами. должны бродить души умерших…

Одиссей не стал медлить. Он извлек меч и принялся копать яму перед утесом. Вскоре было готово углубление в локоть длины и в локоть ширины. С собою Одиссей принес три медных кувшина. Из первого он вылил в яму густую медовую смесь, из второго — пурпурное вино, из третьего — воду и всё это пересыпал ячменной мукой. Совершая возлияние, он громко призывал мертвых. Впервые в этом царстве смерти раздавался живой человеческий голос. Одиссей давал мертвым обещание: если ему удастся вернуться домой, он принесет им в жертву корову, а прорицателю Тирезию Фивскому — лучшего в стаде черного барана. От оробевших товарищей Одиссей принял барана и овцу и подвел животных к краю ямы. Своим отточенным мечом он перерезал горло сначала барану, потом овце. Горячая кровь хлынула в глубокую яму.

Тогда в расщелине утеса, заглушая рев водопада, послышался многоголосый стон и крик. Из клокочущей бездны вылетели толпы легких теней. Они теснились вокруг ямы, привлеченные свежей кровью. Одиссей молча поднял свой медноострый меч и отогнал тени от ямы. Боясь меча, [39] Греки считали, что души умерших и другие волшебные существа боятся металлического оружия. они не смели приблизиться и только непрестанно жалобно стрекотали, как стая птиц.

Одиссей подозвал своих оробевших товарищей, передал им еще теплые туши овцы и барана.

Перимед и Эврилох сняли шкуры с убитых животных, нарубили толстых ветвей сухого кустарника, развели большой огонь и сожгли жертву. [40] При жертвоприношении мертвым всё мясо сжигалось или закапывалось в землю. Есть мясо от такой жертвы не полагалось; греки верили: если человек делил трапезу с мертвым, он должен был и сам вскоре умереть. Всё время, пока горел огонь, оба воина громко призывали грозного бога Аида и богиню Персефону, хотя голоса их были хриплы от страха. Когда костер догорел, воины проворно вырыли мечами яму, сгребли туда пепел и почерневшие, обгорелые кости и засыпали яму землей.