Елена Кочергина - Добрые сказки для взрослых и детей

– Надо мной все смеяться будут! – возразил Лёня. – У всех папы из плоти и крови, а у меня что, деревянный будет, как Буратино?

– Не хочешь, не приходи! – обиделся ствол. – Тебе нужен папа, не мне!

Тут Лёня услышал, что его зовут ребята, и вынырнул из кустов.

А на следующий день он пришёл на пустырь один, с рубанком и долотом. Конечно, и киянку не забыл. И давай выдалбливать себе папу! А ствол только хохочет и кричит: «Щекотно!»

Несколько часов Лёня трудился, но ствол всё никак не хотел походить на человека. Намаялся мальчонка, запыхался и пошёл к костровищу передохнуть. Присел на полено, задумался, вдруг чувствует – кто-то положил ему руку на плечо. Оглянулся – стоит перед ним складный человек с русой бородкой и улыбается.

– Вы кто? – спрашивает Лёня.

– Не узнал меня, сынок? Я твой папа!

Взял человек Лёню за руку, и пошли они домой.

– Ой, а как же рубанок, долото и киянка? – вспомнил Лёня на полпути.

– В рюкзаке всё! – говорит папа и показывает рюкзак на спине. – Как же можно инструмент бросить?

– А вдруг мама тебя на порог не пустит? – спрашивает Лёня.

– А я у неё прощения попрошу, – отвечает папа.

– За что? – спрашивает Лёня.

– За то, что девять лет пропадал, – говорит папа.

Пришли они домой, звонят в дверь, открывает мама. Ей тётя Катя позвонила, сказала, что сын загулял, и мама с работы отпросилась, идти искать собиралась.

Увидела мама папу и как зарыдает! Бросилась в комнату, уткнулась в подушку и вся сотрясается от плача. А Лёня с папой её утешают.

Простила мама папу. Стали они одной семьёй жить. А в скором времени мама с папой даже поженились и обвенчались, потому что, оказывается, ещё не были женаты. А потом у Лёни родились две сестрёнки и братишка.

Когда Лёня немного подрос, папа рассказал ему свою историю:

– В последнем классе школы мы с мамой стали встречаться. У неё внутри появился ты, а я испугался ответственности, сбежал на море и сделался юнгой на теплоходе. Много лет я бороздил моря. Но однажды во время дальнего рейса выпил лишнего, упал за борт и стал тонуть. Я звал на помощь, но никто меня не услышал, и я потерял сознание. Очнулся я в непроглядной тьме и подумал, что уже умер. Но тут вдруг услышал голос: «Ты жив, но судьба твоя висит на волоске. Вспомни, что ты должен сделать!» И я вспомнил про твою маму и про ребёнка, который должен был у неё родиться восемь лет назад. Мне стало очень стыдно. И я первый раз в жизни начал молиться. «Господи, – говорил я, – услышь меня из чрева преисподней и извлеки на свет Божий. Я исправлюсь, стану хорошим человеком. Я найду свою невесту и обязательно женюсь на ней!» Три дня и три ночи я молился, изнемогая от голода и жажды. На мне были водонепроницаемые адмиральские часы с подсветкой, поэтому я знал, сколько прошло времени. И вот, когда третьи сутки подошли к концу, я увидел свет. Потом я почувствовал сильный толчок и оказался на морском берегу. Ко мне сразу же подошли люди, дали мне напиться и сказали, что видели, как меня изверг из своего чрева огромный кит. Немного придя в себя, я сразу же пошёл в храм и поблагодарил Господа за чудесное спасение. И вот я вернулся в родной город, узнал, где вы живёте, но не решился позвонить к вам в дверь. Тогда я стал следить за тобой. Я думал, что если приду к нашей маме, держа тебя за руку, она обязательно простит меня. И вот в тот день на пустыре я наконец решился заговорить с тобой… Ну а дальше ты знаешь!

– А как же поваленный ствол дерева? – изумился Лёня. – Ведь он разговаривал со мной!

– Ещё одно Божье чудо… – прошептал папа и перекрестился.

Жил-был дед. Звали его Прохор. И было у него два внука – Кузьма да Демьян. Жили они все втроём в дедовой квартире.

Пенсия у деда Прохора была маленькая, а квартира – большая. Вот внуки и выгнали его из дома. «У нас, – говорят, – вся жизнь впереди! Некогда нам со старым дедом возиться».

Дед Прохор погоревал-погоревал, да и пошёл в лес помирать.

Встретился ему зайчик. Спрашивает:

– Куда, дедушка, путь держишь?

– Внучеки меня из дома выгнали, – отвечает дед Прохор. – Иду в лесную чащу – помирать.

– Вот беда! – говорит зайчик. – Пустил бы я тебя, дедушка, к себе в норку жить, да не поместишься ты! Разве что одну ногу только просунешь. Вот, возьми, дедушка, морковку, подкрепись!

Поблагодарил дед зайчика, схрумкал морковку (зубы-то у него ещё остались!) и дальше пошёл.

Встречается ему серый волк. Спрашивает:

– Куда, старенький, путь держишь?

– Так и так, – говорит дед Прохор. – Внучеки из дома выгнали, иду в чащу – помирать.

Расстроился волк.

– Даже не знаю, как тебе помочь, – говорит. – В моей норе мы с тобой вдвоём не поместимся. Да и кормить мне тебя нечем. Разве что барашка украду, поровну разделим?

– Спасибо тебе, добрый волчек, за участие. Я уж всё равно старый, так и так скоро помирать. А в тягость никому быть не хочу! Об одном тебя прошу: помолись о душе моей грешной!

– Обязательно помолюсь, дедушка! – обещает волк. – Наша волчья молитва, знаешь, какая сильная!

Идёт дальше дед Прохор и думает: «Вот бы медведя доброго встретить! Мы бы вдвоём с ним в берлоге поместились, а он бы меня малиновым вареньем кормил».

Зашёл в самую чащу. И видит: стоит Избушка на курьих ножках. К лесу задом стоит, а к деду Прохору передом.

«Вот и смерть моя подоспела», – думает старик. Он ведь раньше в школе литературу преподавал и знал, что Избушка на курьих ножках – место перехода из земного мира в потусторонний.

Тут из Избушки выходит прекрасная дева в старинном наряде и делает реверанс.

– Пришло моё время, Бабулька-Ягулька, – говорит дед Прохор. – Открывай мне дверцу в мир иной!

А глаза у девы так и сияют! Губки алые, щёчки румяные, ресницы длинные! Подходит она к нашему деду и целует его троекратно.

– Странно ты как-то себя ведёшь, Бабка-Ёжка! – удивляется старик. – И одета как-то чудно́… И нос у тебя прямой…

Ничего не сказала на это дева, а ушла в Избушку и вернулась с зеркальцем в красивом окладе. Смотрится в него дед Прохор и надивиться не может. Лицо у него молодое, брови чёрные, ни одной морщинки на лице. Помолодел старик от девичьего поцелуя!

– Я с тобою, мил-человек, под венец хочу! – говорит Прохору дева. – А зовут меня Василисою.

Чувствует Прохор: тело его силушкой богатырскою наливается от такого предложения. Жену-то он лет тридцать уже как схоронил!

– А вот и возьму тебя замуж, красна-девица Василиса! – говорит.