Мари-Катрин д’Онуа - Кабинет фей

— Я единственный сын короля, — говорил он, — и потому одни меня любят, а другие боятся. Но если у молодой королевы будут дети, отец, в чьей власти распоряжаться королевством по своему усмотрению, не посмотрит на то, что я старший, и лишит меня права наследования, передав его им.

Был он честолюбив, злобен и скрытен и потому, никоим образом не выказывая беспокойства, тайно обратился за советом к одной фее, о которой говорили, будто она самая хитроумная на свете.

Едва он явился к ней, фея угадала, кто он и зачем пришел.

— Принц Горбун, — молвила она (ибо так его называли), — вы опоздали, потому как у королевы будет сын и я не хочу причинять ему зла. Но если он умрет или что другое с ним случится, я обещаю помешать ей иметь других детей.

Это немного ободрило Горбуна, и, уходя, он попросил фею не забывать о данном слове, а сам уже придумал, как навредить младшему брату, едва тот успеет родиться.

Спустя девять месяцев королева разрешилась сыном несравненной красоты. Велико было удивление, когда заметили на плече у него родимое пятно в форме стрелы. Королева души не чаяла в мальчике и решила сама вскормить его [228], что весьма раздосадовало принца Горбуна, ибо матери куда бдительнее кормилиц и усыпить их внимание много сложнее.

Однако Горбун, ни на минуту не забывавший о своем коварном плане, всячески старался показать, что предан королеве и нежно любит новорожденного принца, чему король не мог нарадоваться.

— Я и представить себе не мог, — говорил он, — как добр может быть мой сын. Если он будет таким и впредь, я оставлю ему часть королевства.

Однако таких обещаний Горбуну было недостаточно: он хотел все или ничего — и вот однажды вечером угостил королеву сладостями, пропитанными опием. Она уснула, и принц, прятавшийся за гобеленом, осторожно забрал маленького брата из колыбели, положив вместо него большущего кота, запеленатого как младенец, чтобы няньки не заметили пропажи. Кот громко замяукал, няньки принялись убаюкивать его, но плач не стихал, а, напротив, становился все громче. Подумав, что младенец голоден, они разбудили королеву. Та, еще сонная, думая, что держит на руках своего малыша, принялась кормить его. Тут злой кот укусил ее. Громко вскрикнув, она посмотрела на ребенка. Что сталось с ней, когда она увидела кошачью морду вместо личика своего дитяти? Королеву поразила столь сильная боль, что она чуть было не упала замертво. Крики ее фрейлин разбудили весь дворец. Король, накинув халат, поспешил в покои жены. Первым, кого увидел он, был кот, закутанный в пеленки его сына, сшитые из золотой парчи. Кота швырнули на пол, и он пронзительно мяукал. Король, не на шутку встревожившись, спросил, что сие означает; ему ответили, что маленький принц непостижимым образом исчез, и его нигде не могут найти, а королева невыносимо страдает. Король вошел в опочивальню жены, где нашел ее в неописуемой печали; тут он скрепя сердце, не желая удваивать ее муки прибавлением еще и своих собственных, принялся утешать несчастную.

Тем временем Горбун отдал маленького брата в руки одного из доверенных людей.

— Отнеси его в дальний лес, — приказал он, — и оставь нагого там, где его быстрее всего найдут дикие звери. Пусть они сожрут его, чтобы мы больше никогда о нем не услышали. Я бы и сам отнес его, ибо опасаюсь, что ты не исполнишь в точности мое указание, да мне нужно предстать перед королем. Ступай же и знай, что, если доведется мне стать правителем, я тебя не забуду.

Горбун сам положил несчастного младенца в крытую корзину. Ребенок, привыкший к его ласкам, заулыбался, узнав его, но безжалостный принц остался бесстрастен как скала. Он немедля направился в покои королевы, объяснив, что поспешил и потому пришел полуодетым; тер глаза, как будто только что проснулся, а узнав дурные вести о несчастье, постигшем его мачеху — о похищении принца, и увидев запеленатого кота, разрыдался так горестно, что все бросились утешать и его, словно он и вправду был невыразимо опечален. Кончилось тем, что, подняв с пола кота, он с привычной жестокостью свернул ему шею, во всеуслышание заявив, что зверюге так и надо — ведь он укусил королеву.

Никто ничего не заподозрил, хотя злоба его давала для того повод; так преступление свое удалось ему сокрыть за притворными слезами. Король и королева были благодарны этому негодяю и поручили ему разузнать у всех фей, что могло статься с их ребенком. Горбун же, которому было не до подобных изысканий, отделывался разными и уклончивыми ответами, из коих следовало, что принц жив и похитили его лишь на время по причинам необъяснимым, но обязательно вернут невредимым, так что поиски следует прекратить, ибо это лишь напрасный труд. Он рассудил, что волнение вскоре утихнет. Так и случилось. Король с королевой льстили себя надеждой однажды вновь увидеть сына. Тем временем рана, нанесенная королеве кошачьими зубами, так воспалилась, что стоила ей жизни. Король, безутешный от горя, целый год не покидал дворец: он все ждал вестей о сыне, но тщетно.

Слуга же, уносивший мальчика, шел всю ночь напролет. При первых проблесках зари он открыл корзину, и милый младенец улыбнулся ему, как привык улыбаться королеве, когда та брала его на руки.

— Несчастный маленький принц, — молвил он тогда, — как жестока судьба твоя! Увы! Ты, о беспомощный агнец, будешь съеден голодным львом. Почему именно мне выпала участь исполнить приказ Горбуна?

И он закрыл корзину, чтобы не видеть больше того, кто так заслуживал сострадания. Но младенец, проголодавшийся за ночь, надрывался от плача. Тогда слуга собрал немного инжира и накормил его. Сладость плода немного успокоила ребенка, и вот слуга вновь пошел вперед и нес корзину до темноты, пока не вступил в огромный густой лес. Идти ночью в чащу ему было страшно — ведь его и самого могли сожрать звери, поэтому он углубился в лес лишь наутро, все так же не выпуская корзину из рук.

Чаща была такой густой, что, куда взор ни кинь, не увидишь никакого просвета. Но вот он заметил скалистую гряду, скрытую за деревьями.

— Вот тут, должно быть, — молвил он, — и есть обиталище самых хищных диких зверей. Придется оставить младенца здесь, ибо не в моих силах его спасти.

Он приблизился к скалам, и в тот же миг, откуда ни возьмись, появилась необычайно огромная орлица; она парила над вершинами, описывая круги, словно оставила здесь нечто весьма ей дорогое, — а были то ее птенцы, которых она вскармливала в скалистом рву.

— Бедное дитя, ты станешь добычей этих хищных птиц, царей всех пернатых, — сказал слуга.

С этими словами он распеленал младенца и положил его в гнездо к трем орлятам. Было оно просторным и укрытым от злых ветров, и с большим трудом удалось поднять туда принца, ибо пришлось взбираться по крутому склону над бездонной пропастью. Вздохнув, слуга пошел прочь и, обернувшись, увидел, как орлица стремительно подлетела к гнезду.