Евгений Клюев - Сказки на всякий случай

— Что это? — закричал Маленький Внук, подбегая к Дедушке‑по‑Маминой‑Линии.

— Синий Бумеранг, — ответил тот.

— Он не синий, — возразил Маленький Внук, разглядывая совсем потерявший цвет и изрядно потрёпанный треугольник.

— Присмотрись к нему, — сказал Дедушка‑по‑Маминой‑Линии и весело улыбнулся. — Присмотрись — и ты увидишь, что он самый синий на свете.

Тут Маленький Внук присмотрелся сначала к весёлому Дедушке‑по‑Маминой‑Линии, которому он теперь верил, а потом к Бумерангу.

И Бумеранг был действительно самый синий на свете.

Конечно, не стоит думать, что Шариковая Ручка была длиной два километра… таких длинных шариковых ручек, наверное, всё‑таки не бывает. А то, что на ней было написано «2 км», означало следующее: если вести этой ручкой одну непрерывную линию, то длина линии составит два километра. При том, что два километра, понятное дело, большое расстояние. Средним шагом человек может пройти два километра только за полчаса. А если ещё тащить за собой шариковую ручку и вести ею непрерывную линию… даже и получасом явно не обойдёшься!

— Два километра! — восхитилась Струйка‑Пара‑над‑Чашкой‑Кофе. — Мне столько никогда не пролететь… истончусь до невидимости.

— Подумаешь! — сказала Прозрачная‑Линейка‑Длиной‑Двадцать‑Сантиметров. — У неё же шарик внутри, у ручки этой: катись да катись себе… Будь у меня внутри такой шарик, для меня и десять километров было бы не расстояние. И для Вас было бы не расстояние, будь шарик у Вас внутри.

— У меня внутри… шарик? — растерялась Струйка‑Пара‑над‑Чашкой‑Кофе и подумала, что более дурацкого предположения ей ещё никогда не приходилось слышать.

Шариковая Ручка улыбнулась и промолчала: глупо было возражать. Само собой, никто не собирался вести ею непрерывную линию длиной два километра… нет на свете таких сумасшедших! Ею собирались писать, а это совсем другое… Представьте себе — написать целых два километра разумных слов… те самые два километра, которые средним шагом человек может пройти только за полчаса! Это много.

И Шариковая Ручка сосредоточилась. Однако в первый день ею написали всего одно слово — «Конечно». Шариковая Ручка подождала: вдруг напишут что‑нибудь ещё — но, так больше ничего и не написав, её положили на стол и там забыли.

— Интересно, сколько уже метров прошло? — подумала Шариковая Ручка и попыталась вытянуть слово «Конечно» в линию. Разумеется, ей это не удалось — и, вздохнув, Шариковая Ручка принялась ждать следующего раза.

— Чего ж Вы не катитесь? — спросила Прозрачная‑Линейка‑Длиной‑Двадцать‑Сантиметров. — В Вас же ещё минимум сантиметров двадцать осталось!

«Двадцать сантиметров? — про себя ужаснулась Шариковая Ручка. — Вот уж никогда не думала, что «Конечно» — такое длинное слово! Но если это так, то меня хватит, пожалуй, только на точку… или нет, на восклицательный знак. Как быстро проходит жизнь!»

Она ещё раз посмотрела на написанное ею: «Конечно». А что… очень даже неплохая мысль! Ради такой мысли и жизнь прожить не жалко. Вот только бы ещё восклицательный знак — и тогда всё в порядке.

Впрочем, хватило её на гораздо больше, чем восклицательный знак, не говоря уж о точке. На следующее утро её повертели в руках и, поставив после слова «Конечно» запятую, написали «не»…

«Вот и всё, — сказала себе Шариковая Ручка. — Я сделала что могла… и, пожалуй, даже больше, чем могла. Получилось не очень хорошо и совсем коротко, но всё‑таки получилось!»

Тут она ещё раз с большим удовольствием прочитала: «Конечно, не»… — и решила, что это, в общем‑то, гораздо лучше, чем просто «Конечно».

«Интересно, осталось ли во мне хоть сколько‑нибудь сантиметров? — подумала она, замечая, что её снова кладут на стол. — Хотелось бы всё‑таки восклицательный знак. Или, на худой конец, точку».

— Прощайте, — сказала вдруг Прозрачная‑Линейка‑Длиной‑Двадцать‑Сантиметров, явно обращаясь к Шариковой Ручке. — Теперь в Вас и двадцати сантиметров нет, это уж как пить дать! И шарик не поможет…

— Вы о каком шарике? — спросила Новая‑Струйка‑Пара‑над‑Чашкой‑Кофе: она только что появилась на свет и вообще не поняла, о чём тут идет речь.

— Я вовсе не о шарике, — буркнула Прозрачная‑Линейка‑Длиной‑Двадцать‑Сантиметров и еле слышно проворчала: — Много вас тут таких… временных!

А на следующий день Шариковой Ручкой, к её удивлению, написали целых два слова — «стоит думать». Написали — и опять отложили Шариковую Ручку в сторону.

«Стоит думать»… — повторяла про себя Шариковая Ручка, но никак не могла взять в толк, что имеется в виду. Потом она спохватилась и прочла всё вместе: «Конечно, не стоит думать».

«Ах, вот что! — обрадовалась Шариковая Ручка. — Конечно, не стоит думать. Какая правильная мысль! Зачем думать — тем более о том, что от меня не зависит? А уж от Прозрачной‑Линейки‑Длиной‑Двадцать‑Сантиметров и тем более не зависит. Сколько во мне ещё чего осталось — решает не она. Сколько осталось — столько и осталось! Я буду катиться, пока шарик держит меня».

И она действительно тут же покатилась по почти пустому листу бумаги, выписывая слово за словом, которые при всем желании никому бы не удалось вытянуть в линию, чтобы эту линию измерить. А на бумаге складывалось следующее:

«Конечно, не стоит думать, что Шариковая Ручка была длиной два километра… таких длинных шариковых ручек, наверное, всё‑таки не бывает. А то, что на ней было написано «2 км», означало следующее: если вести этой ручкой одну непрерывную линию, то длина линии составит два километра. При том, что два километра, понятное дело, большое расстояние. Средним шагом человек может пройти два километра только за полчаса. А если ещё тащить за собой шариковую ручку и вести ею непрерывную линию… даже и получасом явно не обойдешься!»

Так и поняла Шариковая Ручка, что пишет сказку о себе самой… Эту вот сказку.

И правильно поняла: каждый из нас пишет сказку о себе самом. Эту вот сказку.

А уж какой длины будет наша сказка, не знает никто. Потому что вытянуть слова в линию, чтобы эту линию измерить, — не‑воз‑мож‑но.

Вот оно наконец и свершилось: Громоздкий‑Фонтан‑Полный‑Монет сделал предложение изящной Коринфской Капители — третьей по счёту, если начинать счёт от южного угла Дворца на одной старой площади. Его выбор удивил многих: полагали, что все шесть капителей Дворца одинаковые, и было непонятно, почему Громоздкий‑Фонтан‑Полный‑Монет не выбрал ближайшую к нему, первую… раз уж между сестрами‑близнецами все равно не было никакой разницы.

— Да как же нет разницы, когда разница налицо! — упорствовал Громоздкий‑Фонтан‑Полный‑Монет, но, наверное, надо действительно быть Громоздким‑Фонтаном‑Полным‑Монет, чтобы это понимать.