Роберт Вайдло - Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада

Гаву не спалось. Он встал со своей лежанки и подошел к Тельняшкину, примостился рядом. Он глядел на кружевные кроны конфетных деревьев, четко выделявшиеся на фоне неба, на белевшую вдали Сахарную Гору, которую он лизал, несмотря на запрет, на светлую полоску берега у темно-синей морской глади. Гав тяжело вздохнул.

Тельняшкин обнял друга.

— Не грусти, Гав. Утром посмотрим, что делать дальше. Недаром говорится — утро вечера мудренее.

Утро и впрямь оказалось мудренее.

За ночь у Сахарной Горы откуда ни возьмись выросла новая вершина! Еще вечером гора была скругленной, будто подпиленной сверху, а теперь — хотите верьте хотите нет, — она устремляла в небо острый белый пик.

Был бы у Гава и его друзей бинокль, они бы и из своего укрытия на берегу речки из какао разглядели бы, что на самом деле вершина — это ракета, замаскированная сахарной пудрой.

Надо ли говорить, как поднялось бы настроение наших приунывших друзей! А уж если бы они увидели оставленных у ракеты дежурных тетю Цирпу и Сири и услышали бы их приветствие: «Не робейте друзья, помощь из Кукарекии на месте!» — радости бы не было предела.

— Это наверняка Сахарная Гора, которую дядюшка Крилло разглядел в покавизоре, — сказал сержант Тирр, когда в неверных сумерках стал вырисовываться белый конус посреди моря. Да и по времени им пора уже было находиться где-то в окрестностях острова Сладкая Отрада. Сержант Тирр решил начать снижение.

— На вершине этой Сахарной Горы небольшая, но удобная площадка. Можно сесть на нее, — посоветовал дядюшка Крилло, поглубже надвинув на голову свой цилиндр и приготовившись таким образом к посадке.

— Только осторожно, сержант, — предупредила тетя Цирпа. — Не промахнитесь и не сядьте мимо горы. Здесь ведь нет стен, как у аквариума, — не преминула она съязвить. — И тихо-тихо, чтобы банки с вареньем не побились.

Командир ракеты и ухом не повел. Он, как и все участники полета, был чрезвычайно доволен ракетой «Яикера кук», которая без приключений доставила их в такую даль. Пинн и Сири приникли к иллюминаторам, чтобы своими глазами увидеть конфетные деревья, домики из пастилы, шоколадные ограды, мармеладные мосты через речку, где вместо воды течет какао, и все те чудеса, которыми богат остров Сладкая Отрада. Однако было еще темновато. Только Сахарная Гора отчетливо белела внизу.

— Внимание! Иду на посадку! Всем оставаться на местах! — отдал распоряжение сержант Тирр.

— А до посадки всем хорошенько поесть, пожалуйста, — вмешалась по своему обыкновению тетя Цирпа. Они с Сири принялись искать клубничное варенье.

На сей раз все обошлось. Приземлилась ракета плавно, готовая в любую минуту взлететь с площадки на самой вершине Сахарной Горы.

— Женщинам остаться на месте и заступить на дежурство! Мужчинам спуститься к подножию горы, — скомандовал сержант Тирр.

— Задание первое: освободить пчелу. Задание второе: установить местонахождение доктора Меэрике и Гава. Задание третье…

— Но простите, пожалуйста, — опять вмешалась тетя Цирпа, — неужели вы думаете, что я летела через моря и горы, чтобы торчать здесь на этой верхушке? Благодарю покорно, — непокорно воскликнула она. — Если вы действительно так думаете, то у вас под вашей форменной фуражкой, сержант Тирр, винтики за шпунтики зашли!

— Задание третье, — продолжал сержант Тирр, — набрать сахарной пудры и замаскировать ракету. И не пререкаться! Будьте бдительны!!

— И не будьте мнительны! — оставила тетя Цирпа за собой последнее слово. Вместе с Сири они тут же принялись скоблить и царапать гору, чтобы набрать сахарной пудры. Мужчины же отправились вниз, не подозревая о том, какие опасности их там подстерегают.

— Пчела должна быть где-то здесь, у подножия горы, — предположил дядюшка Крилло, — если покавизор правильно показывал. А уж она расскажет, где остальные.

— Я пойду на разведку, — предложил Пинн. — Я маленький, меня так сразу и не заметишь.

На это было трудно возразить, и дядюшка Крилло с сержантом Тирром согласились.

Уже совсем рассвело, когда Пинн вернулся из разведки.

— Вход в пещеру здесь недалеко, почти под нами. Но его стерегут два льва. Пробраться туда незаметно невозможно.

Тирр и тут не растерялся:

— Сделаем так: дядюшка Крилло и ты, Пинн, спрячетесь в разных местах, подальше от входа, и каждый станет подражать крику какой-нибудь птицы. Львы страшно любопытны, наверняка им захочется разузнать, что это за пернатые там раскричались. Они отойдут от входа, но если слишком уж приблизятся к вам, сразу умолкайте. Если подойдут к одному, пусть тот затаится, а другой заверещит. А пока львы будут так ходить от одного к другому, я тем временем проберусь в пещеру и освобожу пчелу. Мой свисток будет означать конец операции.

— Свисток? — усомнился дядюшка Крилло. — Не выдадим ли мы себя тем самым?

— Вы правы, — спохватился Тирр. — Нам еще предстоит разыскать на острове остальных, так что вместо свиста предлагаю жужжание: я сделаю три раза жж-жж-жж. Соберемся у той рощицы, рядом с пещерой оставаться небезопасно.

Марципановые львы тем временем притомились на своем посту, а под утро их сморил сон, так что на чудесные птичьи голоса они вначале и внимания-то не обратили.

— Фью-фью, — послышалось оттуда, где спрятался Пинн.

— Цвирр-цвирр, — донеслось с той стороны, где притаился дядюшка Крилло.

Тот лев, что побольше, протяжно зевнул и с хрустом вытянул мощные лапы.

— Скоро смена, вон птицы распелись. Утро.

Другой лев прислушался и согласился:

— Кажется, утки. Наверно, жирные. Блеют, как бараны.

Какими только голосами не пробовали выманить львов Тирр и дядюшка Крилло! Тщетно, ни один из стражей и не подумал встать и пойти глянуть, что это за птицы такие распелись у самой пещеры. Неизвестно, чем бы вообще закончилась затея кукарековцев, но тут произошло неожиданное.

Раздался нарастающий шум, треск, грохот, и со склона горы прямо между стражниками упало невиданное чудовище. Неустрашимые львы струхнули. Черно-зелено-бело-полосатое чудище покрутилось на месте, потом разноцветные его бока начали приобретать более четкие очертания, и три пары глаз, следившие за происходящим из кустов, узнали в нем… кого бы вы думали? — тетушку Цирпу собственной персоной.