Михаил Демиденко - Волшебный мяч

— Отпустите Димку! — не сдавалась Наташа. — Хорошо, вас много, я одна, сейчас я позову товарищей, посмотрим кто кого, посмотрим.

Она подняла горн, приложила его к губам, но тут закричала старушка Лень:

— Остановите музыку! Не хватает, чтоб в моём царстве симфонию на трубе исполняли. У меня жуткие головные боли. Старость нужно уважать, разве вас этому никогда не учили?

— Учили, — сказала Наташа, не дав сигнал друзьям, — старших учили уважать. Но вас, Лень, любить не учили… Отпускайте Димку! Иначе буду трубить.

— До чего же молодёжь любит шум, — поморщилась Лень, — не понимаю, зачем тебе Димочка? Вы же его задёргаете. Здоровье подорвёте.

— Мне поручено вывести его из двоечников, — сказала Наташа.

— А зачем? — пожала плечиками Лень. — Век живи, век учись, а дураком помрёшь. Один философ… Спартак?

— Сократ, — подсказал тайный советник.

— Да, один Сократ сказал: «Я знаю, что ничего не знаю». А он был философ, про него в учебниках написано. Ещё не известно, кто из тебя вырастет, девочка, но философ точно не получится, потому что ты не признаёшь формулы: «Я ничего не знаю!»

— Зачем вообще учиться? — подал голос Верный Страж.

Наташа растерялась — очень необычный вопрос. Потом подумала и ответила:

— Наш отряд не хочет потерять товарища, не хочет, чтоб он остался на второй год. Мы перейдём в четвёртый, а он в третьем останется. Из-за вас. Нечего ему в Ленивии прозябать.

Теперь задумалась Лень. Она шамкала губами, гладила, как собачку, сломанную поганку, приговаривала:

— Такую прелесть испортить! Белый мухоморчик… Миленький, хорошенький, дружочек мой! Какая необузданность: «Пятый, шестой класс…» Как будто в этом счастье.

Она вытерла слёзы и сказала:

— Мне с тобой силами не мериться. Совести у тебя нет! Говоришь, что я Димочке не нужна? Вот ты докажи, что я ему не нужна. Кулаками каждый может махать. А ты на деле, на деле докажи, раз ты такая шустрая. И не лень же ей было в такую даль идти. Сама спокойно не живёт и людям не даёт.

— Я не машу кулаками, — обиделась Наташа.

— Не машешь? — усмехнулся тайный советник. — Видел я, как ты со своим мячом-разбойником нашу гвардию опрокинула, оставила нас без войска: пятьсот — ноль! С ума сойдёшь!

— Я по-честному играла, — ответила Наташа. — Хвастуны сами заставили меня с ними играть.

— Между прочим, я прошу вставить слово, — сказал Путаник, выпятив грудь. — Ты всегда говоришь: «Я сделаю! Я выполню!» Спрашивается, чем ты отличаешься от меня или Хвастунов? Они и я тоже всегда обещаем всё сделать.

— Тем, что выполняю свои обещания, — твёрдо сказала Наташа.

— Небось по-честному? — не поверила Небоська.

— По-честному! — сказала Наташа.

— Вот и попалась! — запрыгал от радости Путаник. — Ты бабушке пообещала дружить с Димочкой, помогать ему, оберегать? А сама списывать диктант дала. Не сдержала слова!

— Постойте, — вмешалась Матушка Лень, — по-моему, это и есть помощь. Так сказать, обережение… Запуталась. Оберегание… Сбережение… В общем, в этом смысле — от слова бережно.

— Т-сс-сс, — зашипел на неё тайный советник. — Помолчите, ваше величество. Путаник путает правильно: что для нас хорошо, для них плохо.

— Как хотите, — сказала слугам Лень. — Значит, девочка, ты виноватая.

— Я виновата, — призналась Наташа, опустив голову.

— Да Хвастуны тоже всегда виноваты, — тараторил Путаник. — Значит, они с тобой одного поля ягодки.

— От них я отличаюсь тем, — сказала Наташа, — что исправляю свои ошибки. Не обвиняю в них других. Отдавайте Димку!

— Хватит кричать! — сказала Матушка Лень. — Хватит, помолчи, непутёвый! — махнула она рукой на Путаника. — Не время переливать из пустого в порожнее. Девочка, будешь спорить со мной, или нет?

— Буду! Всю жизнь! — сказала Наташа.

— Тайный советник Немоёдело, — сказала Лень, — объясни дерзкой девчонке правила поединка.

— По законам сказок, — поправил монокль в глазу Немоёдело, — девочка должна победить мою госпожу три раза. Вспомним, как Василиса Прекрасная выполняла уроки Бабы Яги. Ровно три урока. Закон есть закон. Как для Бабы Яги, так и для тебя, девочка.

— Два, — сказала Наташа. — Два урока я буду выполнять.

— Как так два! — привстала в кресле старушка Лень.

— Один урок я уже выполнила, — сказала Наташа. — С вашими хвастунишками сыграла.

— Пусть два, — передёрнула плечиками Лень. — Мы народ сговорчивый. Посмотрим, кто сильнее. Начали!

Сами понимаете, что верные слуги Лени, сговорившись, могли напасть одновременно с разных сторон на Наташу, окружить её, схватить, связать и вынести через вход-выход из царства. Но, во-первых, им было лень сговориться, во-вторых, как известно, они побаивались Наташу, её пионерского галстука.

Итак, поединок Наташи с Ленью начался!

Лень достала табакерку, пощёлкала кривым ногтем по крышке, открыла, понюхала по привычке табака, только чихнуть забыла.

И начала издалека, иначе она не умела: пока раскачается, пока соберётся с мыслью.

— Кто и как только со мной не воевал, — вздохнула Лень, — всего не упомнить. Меня калечили гантелями, топтали тапочками с шипами на беговых дорожках, топили в плавательных бассейнах… Несчастная я, за что такие муки! — Она широко зевнула. — Жить мне страшно! Соревнования, состязания, Олимпийские игры. Тут ещё физзарядку каждый день придумали. Ни дня без гонений! Другой бы на моём месте ноги протянул, а я — ничего, дышу, хотя не совсем здорова. Почему? Не всё, моя дорогая, так просто в действительности. Попробую описать своими словами. Сами люди поддерживают меня. Не то чтоб на руках носили, но с голоду не умираю. Я могу довольствоваться малым. Тут свои приёмы… Например, спортсмен достиг отличных результатов. Это удар по мне чуть ли не смертельный. Но, глядишь, чемпион загордился: «Я лучше всех! Я быстрее всех! Я сильнее всех!» Это для меня второе дыхание. Я приду к нему, сяду рядом, обниму, как родного. Его исправляют, ругают, а он стоит на своём: «Я лучше всех». «Умница! Герой!» — говорю я. Тут уж мы с ним вроде бы совсем родные. Потихонечку он и успокаивается на своих результатах. А то всё бегал, всё ему мало было, всё ему было не так, всё чего-то достичь хотел. А чего достичь? Выше головы не прыгнешь, собственный локоть не укусишь. От достижений и мозоли, и усталость, беспокойство. По мне лучше в потолок плевать, да не воевать с самим собою. Я за самосохранение душевного равновесия. За равновесие духовных и физических сил.