Яков Аким - Учитель Так-Так и его разноцветная школа. Повесть-сказка

— У нас новенький! — сказал мальчик Фикус, когда учитель Так-Так вошел в класс.

— Тоже мне новенький, — проворчал Фок, — знаем мы таких новеньких.

Учитель внимательно посмотрел на Фока, потом на мальчика в парусиновых ботинках, потом опять на Фока.

— Да это же… — сказал Фок, — помните, как его…

— Я наказываю тебя, — строго сказал учитель Фоку, — Оставляю без домашнего задания.

Фок покраснел и от горя схватился за голову. Еще бы не расстроиться! К завтрашнему дню было задано вырезать из брюквы ослика, а что останется — съесть.

Мальчик в парусиновых ботинках молчал. Конечно же, учитель сразу узнал его: за партой, подобрав ноги, сидел ученик, которого раньше называли Ржавой Пяткой.

— Занятия не кончились, — сказал однажды учитель. — Сегодня у нас еще один урок: «Учись видеть».

— Здорово! — рявкнул Фок.

— А можно без перемены? — спросила Ленточка.

— Нет, — сказал учитель Так-Так. — Сейчас по домам. А когда стемнеет, явитесь сюда, и каждый захватит по две картофелины. Сырых!

— У-ох! — радостно выдохнули ученики.

…Наступил вечер. Каждый у себя дома нетерпеливо поглядывал в окно: скоро ли стемнеет. Но не так-то просто было договориться с родителями. «Ах как вас перегружают!» — переглядывались мамы и папы. «Картошка? Это еще зачем? Разве тебе не хватает учебников?» Впрочем, что с них взять, ведь им не пришлось учиться в разноцветной школе.

Когда Ржавая Пятка вернулся из школы, бабушки дома не было. «Вот и хорошо, — подумал он, — а то ведь не пустила бы. Да еще пятница сегодня — уж точно бы не пустила!»

Ржавая Пятка нашел на сковороде оладьи, зажег плиту и поставил сковородку на огонь. В это время протяжно скрипнула калитка. Ржавая Пятка заметался по дому. Раздумывать было некогда: бабушка уже семенила от калитки к крыльцу.

На вешалке висел старый тулуп. Ржавая Пятка залез на табуретку и сунул руки в рукава тулупа. Потом оттолкнул ногой табурет и, повернувшись к стене лицом, повис вместе с тулупом на крючке. Заслышав бабушкины шаги на крыльце, он втянул голову в плечи и подобрал под себя босые ноги.

Вежливая старушка вошла в дом, вытерла ноги о половичок и прислушалась.

— Ты дома, отвечай, пожалуйста? — спросила она, наклонив голову.

Из кухни донеслось шипение.

Но старушка, вместо того чтобы идти на кухню, где шипели и подгорали оладьи, подошла почему-то к шкафу, в который запирала таинственный мешочек.

— Что такое? — сказала она, приложив ухо к дверце шкафа. — Нет, это не они.

Шипение все усиливалось, комната стала наполняться дымом.

Ржавая Пятка продолжал висеть в тулупе. Он изнывал. Мало того, что в нос ему бил густой запах овчины, под тулуп начал проникать дым с кухни. Ужасно захотелось чихнуть. Ржавая Пятка тихонько поднял руку в рукаве и зажал себе ноздри. Но и это не помогло.

— Ап-ап-ап-апчхи!

Вслед за этим раздался стук: вешалка на тулупе оборвалась, и тулуп вместе с Ржавой Пяткой рухнул на пол.

— Кто там? — взвизгнула бабушка. Она уже возилась на кухне с оладьями.

— Это я, — сказал Ржавая Пятка. Он вскочил на ноги, но не успел скинуть с себя тулуп.

— Что с тобой? — запричитала бабушка. — Какой-то, прости за выражение, сторож! Где ты был?

— Я… я гулял, — промямлил Ржавая Пятка.

Тут снова послышалось шипение, но на этот раз из шкафа.

Вежливая старушка покосилась на шкаф.

— Позволь, — сказала она, — гулял? В тулупе?

— Холодно мне, — выдавил из себя Ржавая Пятка.

— Нет, извини, одно из трех, — ровным, скучным голосом завела вежливая старушка, — или ты болен, тогда будь добр лечь в постель, или, боюсь подумать, ты меня, свою родную двоюродную бабушку, обманываешь. А это значит, что я не воспитала тебя в духе…

Но этого Ржавая Пятка уже не мог вытерпеть. Он сбросил и отпихнул в сторону тяжелую овчину, распахнул ногой дверь и выбежал вон.

Перепрыгивая через огородные грядки, он вдруг вспомнил что-то, наклонился и, как собака, раскидав комья земли, выдернул и сунул в карман два картофельных клубня.

Учитель поджидал их на крыльце школы. Рядом с ним стояло белое с крышкой ведро. Крышка то и дело приподнималась и гремела, словно тарелка в духовом оркестре. В ведре была газированная вода. С малиновым сиропом. Воду и сироп учитель купил еще днем.

Небо над лесом было непроницаемо серым, и на урок «Учись видеть» школьникам пришлось добираться в полной темноте. Хорошо, что тропка была натоптана, и поэтому никто не заблудился.

— Давайте собирать хворост. И шишки, — послышался голос учителя.

Стукаясь лбами, все стали нагибаться и шарить руками перед собой.

Потом учитель достал из кармана звонок и громко позвонил. Можно было начинать урок. Сухой хворост вспыхнул от одной спички, из пламени застреляли искорки.

Учитель отошел от костра и скрестил руки на груди.

— Так-так… Прелестно, — сказал он, озабоченно глянув вверх, — ни луны, ни звезд! Я и хотел вам доказать, что смотреть — это еще не значит видеть .

Высокое пламя костра рвалось к небу, и видно было, как в прогалине, между верхушками деревьев, клубятся тяжелые серые облака.

Так-Так снял очки, подышал на них и протер стекла носовым платком.

— Ученый видит Луну, даже не глядя на нее, — произнес он.

— А для чего же тогда очки? — спросил Ушастик.

— Очки? — растерянно переспросил Так-Так, и некоторые подумали, что даже учитель не все знает. — Очки, наверное для того… чтобы побыстрее вдевать нитку в иголку. Но есть кое-что посильнее самых толстых очков и морского бинокля.

— И даже подзорной трубы? — спросил Фок.

— Да, — твердо сказал учитель. — Это — воображение.

— Вот, скажем, — продолжал учитель, — когда пахнет укропом, мне ясно видится дом, в котором жили мои родители. И кадка с посоленными огурцами. Она стоит в сенях, рядом с полными ведрами, а на крышке лежит медный ковшик, весь во вмятинах — мы его часто роняли… А впрочем, укроп — это, пожалуй, из другого урока: запахи мы еще не проходили. Кстати, вы положили в костер картошку?

— Давно! — закричали ученики.

— Так-так, друзья мои… — Учитель задумался. — Возьмем другой пример. У каждого из вас есть близкие люди. Их лица вы можете увидеть даже в темноте, даже тогда, когда эти люди далеко.

— А что делать с картошкой? — спросил Ушастик.