Ирина Токмакова - Маруся ещё вернётся

– Ну, не совсем сейчас, – сказал незнакомец.

Он снова улыбнулся Варе, обаятельно и мягко. Выглядел он совершенно как обыкновенный человек, в светлом летнем костюме, с пёстрым шейным платком под белой рубашкой. И было это странно видеть здесь, в стране Тут, где всё было таким чудным и необычным.

– Давай познакомимся, – сказал он. – Меня зовут дядя Боря. А тебя как?

– Варя.

– А дальше? Полностью?

Варе за все шесть с половиной лет жизни ни разу не приходилось называть себя по имени-отчеству. Поэтому она даже не сразу сумела сказать:

– Варвара Павловна.

– Ну вот, Варвара Павловна, – сказал дядя Боря. – В этом чудесном саду – почему не назвать его райским садом? – есть замечательная беседка. Мы пойдём туда, и посидим там, и подождём Марусю.

– Откуда же она узнает, что мы там?

– Она уже знает, я сказал ей, сказал.

– А куда она ушла? Почему не дождалась меня?

– Я поделился с ней одним секретом. Это очень важно для вашего дела. Ведь у вас есть серьёзное дело, да?

Так разговаривая, Варя и дядя Боря дошли до маленькой беседки. Беседка была резная, белая, она напоминала пластмассовую шкатулочку, какую бабушка Оля подарила маме на день рождения. Внутри беседки были удобные скамейки. Пахло то ли розами, то ли жасмином или ещё какими-то неведомыми, очень душистыми цветами.

– Тут мы и посидим, – сказал дядя Боря. – Посидим-побеседуем.

Он протянул руку куда-то за спину и подал Варе мороженое на палочке, завёрнутое в серебряную бумагу. Мороженое было облито шоколадом. А внутри оно было розовое и по вкусу напоминало клубнику.

Но вот удивительно. Чем ласковее разговаривал с Варей дядя Боря, тем неприятнее ей становилось. Прохлада, такая приятная поначалу, стала делаться холодом. Варю точно познабливало. Было как-то странно, нехорошо, а отчего – она не могла понять.

Варя доела мороженое, завернула палочку в серебряную бумагу и вдруг… как-то ненароком взглянула своему собеседнику в глаза.

Потом Варя так никогда и не смогла объяснить, что же она в них увидела. В них была какая-то серая холодная пустота. От этих глаз нападала какая-то безнадёжность и тоска. Варя вдруг поняла, что всё, всё – и сад, и «дядя Боря», и его улыбки – всё это ложь. Ложь и погибель. Она вспомнила, что говорил Яшмовый Рыцарь. Конечно. Это всё ложь. Обман. А перед ней не кто иной, как сам Барнабас Злин!

«Только не бояться, только не бояться», – шептала себе Варя. Нет, она не боялась. Но холодные, недобрые, ледяные глаза напомнили ей что-то страшное и очень далёкое, точно когда-то она их уже видела и что-то очень плохое случилось. Таилась в этих холодных, злых глазах какая-то большая беда.

И вот что-то схватило Варю за горло. Стало трудно вдохнуть. Подступил кашель. Начинался приступ астмы.

– Маруся! Асей! – позвала Варя с отчаянием.

Крошечная яркая точечка мелькнула возле беседки.

– Я здесь, Варварушка, я здесь!

Асей положил руку Варе на лоб, ей стало немного легче.

– Прочь отсюда, злой колдун Барнабас Злин! Ты не можешь победить ребёнка, ты это знаешь!

– Знаю, Асей, хранитель свечи, – холодно засмеялся Злин. – Но кое-что я всё-таки могу… А?

– Варя, не бойся, он сейчас уберётся отсюда. Но пока он здесь, без страха посмотри ему в глаза. Смотри, смотри внимательно!

Варя посмотрела. Да, да, конечно, давно-давно, когда-то в те времена, которые она едва помнит, являлись ей эти глаза во сне, а может, и не во сне. Только это было ночью. В темноте она и закричала от ужаса, и тогда началось это удушье и кашель. С этого началась болезнь.

– Смотри! Теперь ты видишь, что нечего бояться этих глаз, он не может ничего с тобой сделать, у него не хватит сил победить твою доброту, и Марусину привязанность к тебе, и мою любовь. Поняла, девочка? Поняла?

Варя почувствовала, что ей совсем легко дышать и кашля как не бывало.

– Больше и не будет никогда, – сказал Асей. – Всё. Никакой астмы. Забудь о ней.

– А Река всё равно погибнет! – крикнул Барнабас Злин.

Его человеческие черты вдруг исказились, лицо стало сморщенным, уродливым, потом он весь растаял в воздухе. И тут же беседка сделалась уже вовсе и не беседкой, потому что исчезли её резные стенки и перильца, а вместо них была густая паутина, противная, липкая, пыльная.

– Варварушка, спокойно. Не пугаться.

И тут Варя поняла, что она не боится. Не боится, и всё тут.

– Кругом пустота, – доносилось из-за паутины. – И мне всё равно, есть ты или нет, есть Река или нет. Мне всё безразлично. Только можно же иногда и развлечь себя. А, как ты думаешь? И завязать речушку в узелочки. Ха-ха-ха! Себе-то я не безразличен, а? Для себя-то я есть! И ещё как есть!

– Сейчас ты уйдёшь отсюда, – сказал Асей. – Я знаю, чего ты не выносишь. Ты не выносишь ничьей радости. Варварушка, подпевай. Это песня радости, она прогонит Злина, вот увидишь. Надолго прогонит.

Асей помурлыкал сначала, вспоминая какую-то мелодию. Потом стал петь. А Варя стала ему подпевать:

– Вам всё равно не найти волшебные слова! – послышался сопровождаемый карканьем удаляющийся голос Барнабаса Злина. Видно, к нему присоединилась его верная подружка – Крыса-Ворона.

И в тот же миг липкая паутина вокруг Вари и Асея точно растворилась.

Роскошный цветущий сад заколебался в воздухе, превратился в дым и растаял.

Вокруг них была просто голая сухая земля.

– Куда же всё подевалось? – спросила Варя.

– Обманный это был сад, – объяснил Асей. – Тише! – вдруг сказал он. – Слышишь?

– Варя, где ты? Я тебя перестала слышать! Варя!

– Здесь! Здесь я! – закричала Варя изо всех сил. – Маруся, я здесь!

Радость-то какая! К ней бежала Маруся, мягко переваливаясь на своих плюшевых лапках, а за ней следом семенил Аллан-Мелик!

Ну конечно! Ведь у Маруси не было карманов!

– Варенька! Варенька! – запричитала Маруся. – Наконец-то я тебя нашла! Что случилось? Почему ты звала на помощь? Я только слышала твой голос, а тебя никак не могла найти. А потом и вовсе я перестала тебя слышать!

– Марусенька, это, должно быть, Крыса-Ворона подделывала мой голос!