Сказки Западной Африки. Живой огонь

Возгордился Бала от такой верности. Сидит, бывало, с дружками-приятелями, хлещет пиво да похваляется:

— Моя Диуме и не взглянет ни на одного мужчину. Никто ей не мил, кроме меня. Так что без толку женихи ее порог обивают, сохранит мне Диуме верность.

И дошли его хвастливые речи до самых глухих деревень, везде прознали про верность Диуме. И вознамерились некоторые проучить Бала.

Один юноша решил увести красавицу Диуме. Пришел он в ее деревню, смотрит, сидит при дороге старуха.

— Скажи-ка, бабушка, где тут живет верная Диуме?— спросил юноша и протянул старухе золотой.

Указала она ему дом Диуме, поблагодарила и вздохнула.

— Напрасна щедрость твоя, напрасно и путь такой прошел. Диуме и смотреть ни на одного мужчину не хочет—один Бала ей люб.

Лишь усмехнулся юноша, не внял словам старухи, пошел к дому Диуме. Заслышала она шаги, не успела служанку послать разузнать, кто и зачем явился, глядь, а гость незваный уже на пороге стоит.

— Премного наслышан о тебе, Диуме. Говорят, ты на мужчин и смотреть не желаешь, верность хранишь своему Бала. Но не зря же я издалека шел, не зря отыскать тебя хотел и теперь, раз нашел, уведу с собой. Вот тебе двадцать золотых — со мной ты заживешь безбедно.

Испугалась сперва Диуме—уж больно напорист гость, но быстро в руки себя взяла.

— Уходи, незнакомец, подобру-поздорову, пока мой возлюбленный тебя не видел! А увидит—живым тебе отсюда не выйти.

Услышала разговор этот младшенькая сестренка Бала, та, что у Диуме в доме жила. Побежала она что было мочи за Бала. А тот, беспечный, сидит пиво пьет.

— Брат, поспешай! Явился издалече странник, хочет Диуме с собой увести.

Молвил самоуверенный Бала:

— Не видишь, что ли, мужчины делом заняты, а ты с какой-то чепухой лезешь? Вы уж, друзья мои, не взыщите, мала она еще, сама, поди, не понимает, о чем толкует.

Не отступает малышка, брата теребит. Не вытерпел он наконец, пошел за ней к дому Диуме.

— Чей это шакалий вой слышу я в доме?

— А чей это шакалий вой слышу я на подворье?—отвечал самозванец.

Распахнул Бала дверь, набросился на соперника. Бились они, бились, ни один верх взять не может. Всю силушку свою положили, уж дышат едва, а ни один не сдается. Шепчет тут сестренка Бала:

— Отойди, братец, в сторонку, дай мне с врагом расправиться.

Отошел Бала, ударила раз кулачком своим маленьким сестра, и наземь свалился гость незваный. Выволок его Бала со двора, пришел тот в себя да убрался восвояси.

Вскорости еще один странник в деревне объявился. И тоже — к Диуме свататься. И ему старуха при дороге повстречалась, дал он ей пять золотых.

— Спасибо, добрый человек. Богат ты, видать, и щедр. Коль и Диуме, не скупясь, одаришь—получишь ее в жены. У Бала ни злата, ни серебра столько нет.

Смело вошел юноша в деревню. Повстречал у входа служанку Диуме, а та ему и говорит:

— Коли жизнь тебе, странник, дорога, поворачивай. Чужакам сюда вход заказан.

Дал ей странник десять золотых и попросил кланяться госпоже. Подивилась служанка его щедрости и храбрости, передала поклон Диуме. Крепко призадумалась верная Диуме: «Если уж служанке моей он десять золотых не пожалел, значит, безмерно богат. Значит, и меня ждет богатство и довольство».

И приказала впустить гостя.

Приветствовал он Диуме так:

— Хоть живу я далеко отсюда, но и до наших краев дошла весть о твоей красоте и верности. И решил я отыскать тебя во что бы то ни стало. Захочешь—озолочу, захочешь—любого ради тебя одолею. Никого не страшусь. Дам тебе все, что ни пожелаешь. Садись со мной на коня, поедем в мои края.

И не выдержала верная Диуме.

— Что ж, будь по-твоему. Не люб мне больше Бала! Много ль доброго он мне сделал? — Вскочила в седло к страннику, и были они таковы.

Да только разговор их подслушала маленькая сестренка Бала. Бросилась к брату—он, как бывало, все с друзьями за пивом дни коротает.

— Поспешай, братец, беда! Увез странник твою Диуме! Не поверил Бала.

— До чего ж надоела ты мне! Оставишь ли когда-нибудь меня в покое? Сама не понимаешь, о чем толкуешь! Неужто найдется на белом свете мужчина, с кем Диуме убежать бы согласилась?!

— Поспешай, братец, пока не поздно!—твердит ему сестра.—Сбежала твоя Диуме, неверной на деле оказалась.

Бала—домой, видит, правду сестренка сказала. Разъярился Бала, поклялся, что либо беглянку отыщет, либо вовсе домой не вернется. Схватил меч, оседлал коня и поскакал в погоню.

Ветром мчит, коня не щадит, и стал он Диуме и ее нового избранника догонять. Увидела Диуме, говорит своему спутнику:

— Гонится за нами презренный Бала. Ни за что к нему не вернусь. Если случится вам драться, во что бы то ни стало одолей его.

Поравнялся Бала с беглецами, кричит Диуме:

— По своей ли воле ты так поступила?

— По своей!—Диуме отвечает.

— Неужто такова твоя воля, чтоб меня предать и с чужеземцем убежать?—не верит ушам своим Бала.

— Сказала же: на все моя добрая воля! А теперь отправляйся-ка восвояси, а не то не сносить тебе головы, во прах обратит тебя мой возлюбленный.

Не отступил Бала. Стали лошади как вкопанные, спешились всадники, повесил новый избранник Диуме бурдюк с водой на сук и меч обнажил... И Бала к бою изготовился, да только его меч возьми и переломись надвое! Чужестранец рад-радешенек, надвинулся на Бала, мечом замахнулся, а тот тоже—пополам! Сошлись врукопашную. Никак один другого не одолеет. Видит Диуме: без ее помощи не обойтись. Соскочила наземь, схватила Бала за ноги и повалила. Вмиг скрутил его новый жених, крепко-накрепко руки-ноги связал.

— Бросим его здесь да дальше поедем,—предложил он Диуме.

— Ну уж нет!—за все решила отомстить Диуме.—Разведем костер и сожжем его!

И заплясали-заиграли вкруг несчастного Бала огненные языки.

Решил жених Диуме жажду утолить. Снял бурдюк с дерева, глядь—а оттуда змея ядовитая! Ужалила его, и упал он наземь бездыханный. А змея оборотилась вдруг сестрой Бала! Весь путь с беглецами была, своего часа дожидалась. Бросилась она к брату, с костра сняла, руки-ноги развязала.

А Диуме лежит на земле, своего возлюбленного оплакивает. Подошел к ней Бала.

— Ах, Диуме, Диуме! Изменила ты мне. Так я на твою верность полагался, а ты меня предала! Не стану я тебя бить, не буду жизни лишать, а отвезу в нашу деревню, пусть все люди на неверную полюбуются. И наказанье тебе такое определю: жить тебе до скончания дней незамужней.

Взмолилась несчастная Диуме:

— Лучше убей меня, чем позорить! Как мне теперь в деревню возвращаться? Люди ж пальцами начнут показывать, насмехаться. Дай мне лучше умереть здесь!