СКАЗКА МОЕЙ ЖИЗНИ

Что он славой покроется сам

И родной уголок свой прославит!

Что волшебною песнью своей

Лебедь, помнящий детства невзгоды,

Очарует весь мир, всех людей,

Несмотря на их званье и годы!

Коммерсант Петерсен тоже поднял в честь меня бокал и сказал такую речь: «Почти полвека тому назад покинул наш город бедный мальчик, чтобы начать борьбу с жизнью. Проводы были самые тихие; никто ведь не знал его, никто не обращал на него внимания; только две женщины — его мать и бабушка провожали его недалеко за город, но пожелания и молитвы их провожали его во всю дорогу. Первой целью его стремлений была столица; там он решился начать свою великую борьбу, чтобы достигнуть великой цели. В столице он очутился вначале одиноким, без друзей, без родных, но все же он начал свою борьбу, у него было две могущественных опоры: вера в Провидение и вера в собственные силы. Тяжела была борьба, много пришлось ему изведать лишений, но твердая воля непрестанно двигала его вперед, и, может быть, именно эта борьба и явилась родоначальницей неистощимых богатств его фантазии. Мальчик стал мужем и находится теперь среди нас. Имя его было в эти дни на устах у всех. Борьба его закончилась победой; его чествовали и короли, и князья, и — что еще важнее — чествуют его сограждане». В заключение оратор поблагодарил меня от лица всех сограждан за все, что я подарил своей родине и за то, что я никогда не забывал своего родного города. Конец речи был покрыт восторженным «ура!» Я был очень тронут и ответил приблизительно так: «Мне невольно приходят на ум дни детства и связанные с ним воспоминания. С этим залом связано три воспоминания — в первый раз я явился сюда ребенком смотреть музей восковых фигур, и вид королей, князей и разных знаменитостей произвел на меня сильное впечатление. Во второй раз я смотрел тут на празднество, устроенное по случаю дня рождения короля. Меня провел сюда старичок-музыкант, и я любовался из оркестра на освещенный зал и на танцующих, узнавая среди них знакомые лица. В третий же раз я нахожусь здесь сегодня, когда сам являюсь почетным гостем, которому оказано столько сердечного внимания. Все это кажется мне сказкой; впрочем, я уже успел убедиться, что сама жизнь — прекраснейшая сказка!»

Оркестр заиграл мелодию «Дания — моя родина» , и епископ Энгельстофт очень тепло и красноречиво провозгласил тост за Данию. Бургомистр Кох произнес юмористический спич, в котором предлагал выпить за мою «супругу», — она хоть и существовала лишь в моем поэтическом воображении, тем не менее создала для многих рай на всю жизнь. Я поблагодарил за этот тост и, напомнив присутствовавшим о старинном обычае украшать кубки венками, добавил, что желал бы украсить свой венком из цветов, на лепестках которых красовались бы имена присутствующих здесь милых дам. Затем сказал шутливую речь полковник Вопелль, он говорил о моих детях, которых так любят его солдаты и которые направляют их на путь истины. Инспектор школ Мюллер приветствовал меня от имени 1600 детей, находившихся под его надзором; мой школьный товарищ, советник Петерсен прочел посвященное мне стихотворение, а городской пробст Свитцер заявил, что следует провозгласить тост и за мой родной город, избравший меня своим почетным гражданином. Пришлось мне еще раз ответить речью. Я сравнил в ней свою жизнь с постройкой здания, над которой особенно потрудились два человека — И. Коллин и Г. X. Эрстед. Теперь здание возведено и остается лишь увенчать его, пусть же этим венком будет мое спасибо городской общине Оденсе, которая — вижу с удовольствием — процветает не только материально, но и духовно, стремясь к добру и красоте. Я бы охотно обратился со своим спасибо отдельно к каждому из присутствующих, доставивших мне сегодня столько радости, но это невозможно, и мне "приходится собрать их все в одно великое спасибо и пожелание процветания моему родному городу Оденсе!

После ужина предполагались танцы, но еще до начала их меня усадили в кресло посреди зала, попарно вошли разодетые детишки и принялись плясать вокруг меня, напевая сложенную для этого случая Иоганом Кроном песенку:

Вьется змейкою дорожка;

Покосившийся немножко

Домик низенький стоит...

Там — учитель говорит —

Жил наш Андерсен малюткой.

Оле сказкой, прибауткой

Тешил мальчика не раз

Перед сном в вечерний час.

Домовой его баюкал;

Леший из лесу аукал;

Мальчик видел водяных;

Из ветвей ему густых

Улыбалася Дриада ,

А зимой в окно из сада

К ним глядела без чинов

Королева бурь, снегов .

Видел он фантазий фею ,

Проводил часы он с нею,

И все сказки, что слыхал

От нее — нам рассказал!

Сколько мы часов приятных

В чтенье сказок тех занятных

Провели и проведем,

Видя вьявь и Старый дом ,

Карен, Инге , как живую,

И Русалочку , и злую

Королеву, что детей

Превратила в лебедей!

Видя эльфа, пчел царицу ,

Старый дуб и Феникс-птицу ,

Кошек, Руди, Деву льдов ,

Эльфов, троллей всех сортов !

Счастье, знать, само надело

На тебя калоши . Смело

В них шагал ты по дворцам!

Но всего любимей там

Ты, где мы царим всецело!

Ну, живей, друзья, за дело!

Хоть мала рука у нас,

Так пожмем двумя зараз

Руку сказочника-друга!

Велика его заслуга:

Он развел волшебный сад,

Где найдет и стар, и млад

Тень и отдых, и прохладу,

Утешенье и отраду!

Другом мы его зовем,

В честь его мы песнь поем!

Во время ужина была получена на мое имя масса приветственных телеграмм. Оказывалось, что редкое празднество, данное в честь меня, нашло в стране сочувственный отклик, и это, конечно, сделало мою радость еще полнее. Мысль о том, как отнесутся в стране к этому празднику, боязнь осуждений угнетала меня во все время его, набрасывала на весь этот блеск и веселье туманный покров, и я отдавался своей радости лишь урывками. Но вот пришла первая телеграмма. Ее прислал Студенческий союз, и содержание ее рассеяло туман, на душе у меня просветлело. «Студенческий союз шлет Г. X. Андерсену свой привет по поводу сегодняшнего знаменательного торжества, благодарность за прошлое и лучшие пожелания будущего!» Теперь я знал, что университетская молодежь принимала участие в празднестве и моей радости. Затем последовали телеграммы от частного кружка копенгагенских студентов и от Ремесленно-промышленного общества города Слагельсэ. Там вспомнили, что я провел в этом городе несколько лет школьной жизни и таким образом до некоторой степени принадлежу и ему. Потом были получены приветственные телеграммы от друзей моих из Орхуса, из Стеге и проч. Телеграмма следовала за телеграммой. Одну из них прочел бургомистр. Это был привет от короля. «Я и вся семья моя присоединяемся к сегодняшнему чествованию Вас гражданами Вашего родного города и шлем Вам наши лучшие пожелания. Христиан R.» Общество отозвалось на это восторженным «ура!»; с моей души было свеяно последнее облачко.