Эдит Несбит - Пятеро детей и чудище

— Скажите мне, — спросила Антея, — отчего наши желания не каменеют, а только исчезают?

— Autres temрs, autres moeurs(1), — ответило Чудище.

— Это по-ниневийски? — спросила Антея, которая не училась никаким иностранным языкам, кроме французского.

— Я хочу сказать, что в старину люди желали себе вещей самых солидных и определенных: мамонтов, мегатериев и тому подобных, которые могли окаменеть. А теперь все желания стали какие-то легкомысленные и фантастические. «Хотим быть прекрасными, как майское утро!» «Хотим, чтобы ребенка каждый хотел взять к себе!» Ну чему тут каменеть? А всякий подарок Псаммиада может существовать только до захода солнца, это закон вечный и непреложный. Поэтому-то теперь все мои дары не каменеют, а только исчезают. Если бы, например, красота могла окаменеть, то она сохранилась бы на очень долгое время. Посмотри хоть на статуи древних греков: в них красота, вложенная в камень, сохранилась на тысячи лет. Однако, прощай! Мне ужасно хочется спать.

Чудище соскочило с колен Антеи, быстро принялось копать песок и исчезло.

К завтраку Антея опоздала. Между прочим, оказалось, что за завтраком Роберт совершенно спокойно вылил на платьице Ягненка целую ложку варенья, так что Ягненка пришлось мыть с ног до головы. Конечно, такой поступок был совсем не красив, но он привел к тому, что, во-первых, доставил очень большое удовольствие Ягненку, который больше всего на свете любил перемазаться в чем-нибудь липком, и, во-вторых, отвлек внимание Марты, так что вся компания смогла удрать к песочным ямам, не взяв с собой Ягненка.

Когда все прибежали в яму, запыхавшаяся Антея поспешила сказать:

— Вот что я вам предложу: давайте придумывать желания по-очереди. Только никто не должен говорить своего желания Чудищу, если другим оно не понравится. Согласны?

— А кто первый будет придумывать? — спросил осторожный Роберт.

— Я, если вы ничего не имеете против, — отвечала Антея. — И я уже придумала — крылья!

Наступило молчание. Другим хотелось бы что-нибудь возразить, но трудно было, потому что при слове «крылья» все почувствовали радостное возбуждение.

— Это не такая уж дрянь, — великодушно одобрил Сирил. А Роберт добавил: — Право, Пантера, ты совсем не так глупа, как кажешься.

— Это будет прелесть как хорошо! — воскликнула Джейн. — Мы будем летать, словно во сне.

Чудище скоро нашли, и Антея тотчас же сказала ему:

— Я хочу, чтобы у нас появились крылья, и мы бы могли летать, как птицы!

Чудище надулось, затем выпустило воздух и в ту же минуту каждый из детей почувствовал какое-то странное ощущение на своих плечах: там стало как-то и тяжело и вместе с тем легко. Чудище склонило голову набок и принялось ворочать глазами, поглядывая на детей.

— Не такая уж дрянь! — сказало оно сонливо. — Хотя, право, Роберт, ты совсем не такой ангел, каким кажешься.

Мальчики едва не покраснели.

Крылья были большие и гораздо более красивые, чем вы можете себе вообразить: гладкие, мягкие, перышко к перышку. Они переливались всеми цветами радуги.

— Ох, как хорошо! А мы можем летать? — сказала Джейн, беспокойно переступая с ноги на ногу.

— Осторожнее, ты мне на крылья наступаешь, — остановил ее Сирил.

— А это больно? — спросила Антея с любопытством. Но никто ей не ответил, так как Роберт в это время распустил крылья, подпрыгнул и стал медленно подниматься на воздух. Вид у него был не очень красивый — к крыльям плохо шли его курточка и короткие штанишки, а особенно башмаки, которые как-то нелепо болтались в воздухе и казались огромными и неуклюжими. Но остальные не обратили внимания на его внешний вид, да и на свой тоже. Они распустили крылья, вспорхнули и полетели.

Конечно, вы знаете, как приятно летать. Каждый видел во сне, что он летает. И делает это легко и просто. Только вот потом трудно припомнить, как именно это делается.

Все четверо детей отделились от земли и плавно поплыли над нею. Свежий ветерок струился им навстречу, мягко овевая их лица. Крылья, стоило их расправить, оказались такими большими, что приходилось держаться поодаль друг от друга, чтобы не мешать полету. Но таким пустякам легко обучаешься.

Ни в одном словаре нет таких слов, которыми можно было бы передать, что человек чувствует, когда летает. Я уж лучше не стану и пытаться описать это удивительное ощущение. Скажу только, что когда смотришь на поля и леса не с земли, а сверху, то они становятся похожи на географическую карту, но вместо тех нелепых красок, что бывают на бумаге, вы видите живые краски самой природы: яркую зелень лугов, покрытые зрелым хлебом желтые поля, переливающиеся под ветром, как волны, леса, освещенные солнцем. Из всех приключений этот полет над землею больше всего был похож на какое-то волшебство. Легко помахивая своими радужными крыльями, дети плавали между зеленью лугов и темно-голубым небом.

Пролетев над железною дорогою, по которой бежали поезда, над широкою рекою, где скользили парусные суда и пароходы, и над шумным городом Рочестером, дети спустились ниже и вдруг почувствовали, что им очень хочется есть. Странно, что голод у них сказался как раз в то время, когда они пролетали над большим фруктовым садом, где были видны спелые сливы.

— Да, конечно! — сказал вдруг Сирил, хотя до сих пор никто не говорил ему ни слова. — Но кража все равно будет кражей, даже если у тебя и есть крылья.

— Ты и вправду так думаешь? — ответила ему Джейн. — Если у нас есть крылья, значит, мы птицы. А если птицы нарушают законы, на это никто не обращает внимания. Ну, быть может, и обращают, а все-таки никто их не бранит, и в тюрьму их не сажают.

Опуститься и сесть на деревья было не так-то легко — крылья были очень уж велики. Но в конце концов дети кое-как устроились, а сливы и в правду оказались превкусными.

Дети успели уже съесть немало слив, как вдруг в саду показался толстый человек с палкою, бежавший прямо туда, где они сидели. По всем признакам, это был хозяин. Завидев его, дети вспорхнули с деревьев.

Садовник разом остановился и даже рот открыл от удивления. Издали он заметил, что в одном углу сада деревья качаются как-то неестественно. «Опять эти безобразники! Ну, я им задам!» — сказал он сам себе и тотчас же схватился за палку (в прошлом году мальчишки из соседней деревни показали ему, что за спелыми сливами надо смотреть в оба глаза). Но теперь, увидав радужные крылья, вспорхнувшие с деревьев, садовник подумал, что он сходит с ума, и это ему совсем не понравилось.

Антея, взглянув вниз, заметила, что хозяин слив стоит с открытым ртом и вытаращенными глазами, а лицо его постепенно становится желто-зеленым с красными пятнами.