Туве Янссон - Невидимое дитя

Хемуль до конца не понял смысла письма, но у него зародилось ужасное подозрение.

А потом он увидел. За воротами дети оставили все, что им удалось спасти из парка с аттракционами. Много всяческих штуковин. Некоторые вещи оказались сломанными, порванными и неправильно отремонтированными. Все это выглядело очень странно. Разнообразная коллекция досок, брезента, проволоки, бумаги и ржавого железа. Все это выглядело печально и неожиданно для хемуля. В панике он бросился прочь.

Потом хемуль снова занялся своей хижиной.

Он работал и работал, но ничего не получалось. Его мысли блуждали где-то далеко. И все кончилось тем, что крыша его почти построенной хижины провалилась.

«Нет, — сказал сам себе хемуль. — Я не хочу. Я должен сказать „нет“. Я — пенсионер. Я хочу делать только то, что мне нравится, и больше ничего».

Он повторил это несколько раз, все более и более угрожающе, а потом встал, вернулся к воротам и начал втаскивать спасенный детьми хлам в свой парк.

Дети расселись на высокой ограде парка хемуля. Они напоминали серых воробьев, но вели себя совершенно спокойно.

Иногда кто-нибудь их них шёпотом спрашивал:

— Что это он теперь делает?

— Ш-ш-ш, — отвечали остальные. — Он не любит, когда болтают попусту.

Хемуль повесил несколько лент и бумажных роз на деревья, а потом исчез из виду. Он отправился мастерить площадку для игр, но никак было не найти подходящего места.

— Невозможно, — наконец объявил хемуль. — Вы видите! Я ничего не могу выбрать. Мне нужен ваш совет.

Перешептываясь, малыши слезли с забора. Они вели себя очень тихо.

Хемуль, наконец, решил устроить площадку для игр неподалеку от развалин своей хижины. Он расставил в траве лошадок, деревянных лебедей опустил в пруд. Но он все время прислушивался.

«Кукольный домик! — с горечью думал он. — Похоже это и впрямь мишура. Но больше никакого шума и грохота!..»

Осмотрев свою работу, он обратился к малышам:

— Что уставились? Сбегайте к хемулям и скажите им, чтоб больше обедов не присылали. Пусть лучше пришлют мне гвозди, молоток, свечи, канаты и двухдюймовых реек. И пусть поторопятся.

Дети засмеялись и убежали.

— Мы не говорили ему, чтоб он работал, — объявили хемули и принялись колотить друг друга по спинам, трясясь от хохота. — Нет, если он хочет, то пусть строит парк с аттракционами. Ведь у бедных малышей должен быть такой парк.

И хемули послали ему в два раза больше того, что он просил. И еще: продуктов на неделю, десять метров красного вельвета, золотой и серебряной бумаги в рулонах и орган в коробке.

— Нет, — категорически объявил хемуль. — Никаких музыкальных инструментов!

— Конечно, — кивнули дети и оставили орган за воротами парка.

Хемуль тем временем работал, строил и конструировал. Постепенно ему понравилось трудиться. Высоко в деревьях засверкали тысячи осколков зеркал, покачиваясь вместе с листвой на ветру. У подножья деревьев хемуль расставил маленькие скамеечки и мягкие пуфики. Там можно было сидеть и пить сок или даже чуток вздремнуть. А в густой листве он спрятал качели.

Постройка американских гор оказалась самой трудной задачей. Горы получились очень маленькими, потому что большую часть конструкций смыло. Но хемуль был доволен: на таких горах пассажиры меньше станут вопить. А в конце трассы пассажиров сваливали в пруд. Это всем дико понравилось.

Но строительство американских гор оказалось для хемуля очень тяжелой работой. Когда он устанавливал часть конструкции справа, что-нибудь слева падало. Тогда хемуль воскликнул:

— Помогите! Не могу же я один скреплять десять деталей одновременно.

Дети спрыгнули с ограды и бросились помогать.

Наконец, горы поднялись во всей своей красе. Вот радость-то!..

Хемуль дал детям поесть. Ведь они же не ходили домой обедать!

Вечером дети разошлись по домам, но с рассветом снова были у ворот. Как-то утром они привели на поводке аллигатора.

— А вы уверены, что он хочет в парк? — с сомнением спросил хемуль.

— Совершенно уверены, — ответил хумпер. — Он не говорит, но он так спокойно себя ведет, к тому же он соскучился по остальным своим головам.

Однажды сын Филифёнки в фарфоровой печке обнаружил растягивающийся канат. Его тут же отнесли в бабушкин парк.

Каждый, нашедший что-нибудь забавное, тащил в парк с аттракционами. Приносили даже такие вещи как корзинки, чайники, оконные рамы и ириски. Всем вещам находили соответствующее применение. Хемуль же разрешил приносить в парк все, что не шумит.

И он никогда не пускал в парк, кроме детей.

Парк становился все более и более фантастическим. В центре его располагался дом хемуля — а внутри него игровая площадка. Немного аляповатый, он внешне походил на перевернутую коробку из-под ирисок. Внутри его украшали бумажные розы и красные ленты.

В один прекрасный, совершенно обычный вечер строительство закончилось. На мгновение сердцем хемуля завладела печаль.

Он зажег все свечи и вместе с детьми долго стоял, любуясь парком.

Зеркала, серебро и золото сверкали в кронах темных деревьев. Все было готово и замерло в ожидании: пруды, лодочки, туннели, стойка с соками, качели, деревья для лазанья, коробки с яблоками.

— Все готово, — объявил хемуль. — Но помните. Это не парк с аттракционами. Это Парк Тишины!

Дети, которые помогали строить, лишь подталкивали друг друга локтями. Наконец, хумпер шагнул вперед и спросил:

— А вам надо предъявлять билеты?

— Нет, — ответил хемуль.

Он ушел в свой дом и зажег по пути луну над Домом Миражей. Потом он залез в гамак, который подарила ему Филифёнка, и через дыру в потолке стал смотреть на звезды.

Снаружи царила тишина. Хемуль не слышал ничего, кроме журчания ручья и шороха ночного ветра.

Внезапно хемуль забеспокоился. Он сел, прислушиваясь. Ни звука.

«Наверное, никогда нельзя быть совершенно счастливым? — подумал он с беспокойством. — Может статься нельзя быть счастливым, если кто-нибудь не шумит под ухом. Может, дети ушли домой?»

Хемуль вылез на чердак и высунулся наружу. Нет, дети не ушли домой. Весь парк шуршал, наполненный затаенной и счастливой жизнью. Вот всплеск, смешок, стук, кто-то пробежал. Дети веселились.

«Завтра, — решил хемуль. — Завтра я разрешу им смеяться и немного, в меру, шуметь. Но не более. Вот так-то».

Он спустился с чердака и улегся в гамак. Вскоре он уснул и ему ничего не мешало спать сколько вздумается.

Снаружи, у запертых ворот стоял дядюшка нашего хемуля. Он поглядывал в замочную скважину, но почти ничего не мог разглядеть.

«Ни одного звука, — думал он. — Словно там и нет никого. Тогда выходит, каждый может добиться всего, чего только пожелает. Да, мой бедный племянник имеет определенные странности…»