народ Array - Украинские сказки и легенды

Положил он птенцов грифовых под гнездо, а сам сверху уселся. Прошла туча — летит гриф, так летит, так летит, что аж лес гудит! Вот птенцы и говорят:

— А теперь садись под гнездом, а мы будем наверху, чтоб тебя отец невзначай не съел.

Сел он под гнездом, а они сели сверху в гнезде, дожидаются грифа. А тут и он летит, говорит:

— Фу-фу, что это тут руською костью пахнет!

— Да вы, — говорят, — из Руси вылетели, вот руською костью и пропахлись, а теперь на нас сваливаете!

— Признавайтесь, детки, кто вас от тучи спас? Сколько лет я на свете живу, а до сей поры своих деток ни разу не видывал — это впервые.

— Не признаемся, вы съедите его!

— Нет, не съем, скажите!

— Поклянитесь нам, батюшка, что не съедите, так скажем.

Он поклялся. Показали ему дети; и вот побратались они.

— Ну, что ж ты хочешь — золота ли, серебра ли, все тебе дам.

— Не хочу от тебя ни золота, ни серебра, а вынеси меня на Русь.

— Лучше, — говорит, — дал бы я тебе двенадцать бочек золота, чем нести мне тебя на Русь; но ты защитил моих деток от тучи, то уж я тебя вынесу. Ступай, да чтоб было мне двенадцать кадок мяса и двенадцать кадок воды. Какого захочешь, такого мяса и давай: змеиного, лягушечьего, мышиного или собачьего.

Не так скоро дело делается, как сказывается, может, и с месяц собирал он мясо, пока не насобирал двенадцать кадок. Пришел он к грифу, тот спустился наземь и раскинул крылья. Вкатил он ему на одно крыло двенадцать кадок, на другое крыло двенадцать кадок, а сам сверху сел.

И поднялся гриф на воздух.

Только он глянет наверх, а тот ему кусок мяса и бросит; глянет еще раз, а тот ему воду дает из бочонка, а потом сбрасывает вниз, чтобы легче ему было лететь. Давал он ему, давал — уже и мяса не стало. Глянул гриф еще раз вверх, а тот уже ничего не дает; глянул второй раз, а и давать-то нечего. Достал дурень нож из кармана, вырезал у себя кусок ляжки и кинул ему. С тем куском и вынес его гриф на Русь.

— Ну, брат, признавайся, что это ты мне дал напоследок такое вкусное? А не признаешься, я тебя съем!

Он признался:

— Да я, — говорит, — кусок ляжки вырезал.

Вот надулся гриф, рыгнул — вылетел тот кусок назад. Приложил он его, — так и врос, будто никто и не резал.

Распрощались они. Гриф двинулся своим путем-дорогой, а дурень домой пошел. Обмотал голову тряпкой, забрался в печь и сидит.

А та царевна построила мост через море, и уж трое сыновей у нее родилось, — ведь он трижды ее поцеловал. Царица из пушки палит, царю говорит:

— Подавай мне вора!

Снарядил царь старшего сына, как полагается, и посылает его. Едет он к тому дому не по мосту, а сбоку, а сыновья возле дома гуляют и говорят:

— К нам, мама, кто-то едет!

— А поглядите-ка, — говорит, — сыны, по мосту ли он едет, или сбоку.

— Нет, сбоку, — отвечают.

— Так это ваш старший дядя.

— Какие же ему почести воздать?

— Отбейте ему палкой ребра, еле живого на коня усадите, и отпустите.

Снарядил царь второго сына, куда получше, чем первого. Поехал и тот сбоку моста.

А дети кричат:

— Мама! Мама! К нам кто-то едет!

— А поглядите-ка, детки, по мосту или сбоку?

— Сбоку моста, — отвечают.

— Это, детки, ваш средний дядя.

— Какие же ему почести воздать?

— Какие воздать почести? Еще посильней побейте, чем того, и чтоб только живой да теплый остался, и отпустите, пускай себе домой едет.

Стреляет она опять и попала в стену, что напротив печи. Как вывалится кирпич да дурня по голове, как выскочит он с печи:

— Дайте-ка, братья, и мне коня, поеду я да ее разобью, зачем она против отца моего воюет!

И как взялись дети и его бить, как начали палками колотить, — еле живой да теплый домой воротился.

Жил себе поживал купец с женою. Был он очень богат и имел сына. Вырастили они сына, оженили его, а там вскоре и умерли; сначала умер сам купец, а вскоре за ним и его жена. Остался сын один со своей молодою женой. И стал он раздумывать: «За какую же мне теперь работу приняться? За какое ремесло взяться? "

Думал-думал и надумал: «Мой батюшка дома не сидел, а все по чужедальним краям ездил. Тем и нажил себе богатство. Буду и я так делать».

Вот нагрузил он три корабля разным товаром, простился со своею женой и поплыл по морю в чужедальние земли.

Ну, поехал он в чужедальние земли, товар свой хорошо распродал, а на седьмом году накупил другого товару, нагрузил уже не три корабля, а целых двенадцать и домой поехал. Несколько кораблей плыло впереди, другие — позади, а он сам в середине. Только выехал он на самую середину моря, а корабль его и остановился; уж что с ним ни делали, на одном месте стоит, не двинется.

Послал тогда купец водолаза, чтоб нырнул в море и поглядел, за что там корабль зацепился. Нырнул водолаз в море, видит — стоит на дне морском дед, держит одною рукой корабль. Спрашивает его водолаз:

— Зачем ты наш корабль держишь?

— Ступай да скажи своему хозяину, если хочет домой вернуться, то чтобы отдал мне то, чего дома не знает, а не даст, то всех потоплю.

Вынырнул водолаз, рассказывает своему хозяину:

— Стоит там на дне морском старый дед, держит одною рукой корабль и передает вам, что коль отдадите ему то, чего дома у себя не знаете, — то отпустит, а нет — то всех утопит.

Купец и говорит:

— Нырни ты к нему да попроси, чтобы дал мне хотя бы три часа сроку подумать, что у меня в доме имеется?

Спустился опять водолаз на дно моря и просит у того деда три часа сроку.

А дед говорит:

— Да не то что три часа, а хоть целых три дня даю сроку.

Вынырнул водолаз, рассказал обо всем хозяину. Стал хозяин вспоминать и записывать все, что в доме у него имеется. Все, все припомнил, только не знает, что родился у него дома сын и что сыну его уже семь лет, что ходит он уже в школу и читать научился. Как припомнил все, посылает водолаза в море:

— Объяви морскому деду, что я готов отдать ему то, чего дома не знаю.

Спустился опять водолаз на дно моря и сказал о том деду. А дед и говорит:

— На слово я не поверю: пускай даст мне расписку, своей кровью написанную.

Надрезал купец тот же час палец, написал кровью расписку, что отдаст, мол, деду то, чего дома не знает, и послал с ней водолаза к деду в море.

Как только взял морской дед расписку, отпустил корабль, и поплыл тот так быстро, что обогнал и передние. А дед взял расписку и понес ее сразу же в город, откуда был родом купец и где проживала его жена с сыном. Отнес и подбросил ее на дороге, а сам приписал:

«Отдал тебя, добрый молодец, отец твой мне в услужение. И выдал он в том расписку, своею кровью написанную. Но ты о том не горюй, я возьму тебя не сразу, а спустя пять лет, когда тебе двенадцать лет исполнится. А как исполнится тебе двенадцать лет, ты покинь отца и мать и ко мне приходи».