народ Array - Украинские сказки и легенды

Кинулись они в воду: один одну бусинку тащит, другой — две, так всё монисто и собрали. Хотел он отпустить беленького, а конь кричит:

— Не пускай, еще одной бусинки нету!

Как бросились раки на поиски, как метнулись, так и вытащили ему щуку, а в той щуке — бусинка. Распорол он щуку, нашел бусинку, отпустил беленького рака.

Привез Трем-сын-Борис монисто, все удивляются. А Настасья и говорит царю:

— Пошлите его разведать у Солнца: отчего всходило оно прежде рано и красное, а теперь поздно и белое.

Идет Трем-сын-Борис к коню и плачет.

— О чем плачешь? — спрашивает конь. — Не горюй: царь и не такие загадки загадывал, и то мы знали, что делать!

Вот и пошел он. Видит — стоят возле сада сторожа, спрашивают его:

— Куда ты, Трем-сын-Борис, идешь?

— Иду, — говорит, — разведать у Солнца, отчего оно всходило прежде рано да красное, а теперь поздно и белое.

— Поспроси же там, — говорят, — и о нас; этот вот сад прежде родил и весь свет кормил, а теперь и самих сторожей не прокормит.

— Хорошо, спрошу.

Идет он дальше, стоят два солдата, спрашивают его:

— Куда, Трем-сын-Борис, идешь?

— Иду разведать у Солнца, отчего всходило оно прежде рано и красное, а теперь поздно и белое.

— Поспроси там и про нас: до каких пор стоять нам прикованными? Вот идет он, идет дальше, а там на дубу муж с женой пару голубей ловят и его спрашивают, куда, мол, идет он. Сказал он им:

— Так напомни, — говорят, — там и о нас: до каких же пор нам голубей ловить?

— Ладно, напомню.

Идет, идет дальше, видит — стоит шинкарка, переливает из колодца в колодец воду.

— Куда ты, Трем-сын-Борис?

Он сказал.

— Поспроси там и обо мне: долго ли мне еще переливать из колодца в колодец воду?

— Ладно, спрошу.

Идет, идет дальше, видит — лежит кит-рыба, по ней люди проезжают и такую дорогу проложили, что все ребра видать, ей пить хочется, а никто ей не дает, только ртом она чавкает. Вот и спрашивает кит-рыба:

— Куда ты, Трем-сын-Борис, идешь?

Он и ей сказал.

— Напомни там и обо мне: доколе же будут люди по мне ходить да ездить?

— Ладно, напомню.

Идет он, идет дальше, видит — хатка стоит. Уже под вечер подошел к хатке. Вошел в нее, а там старуха, старая-престарая, Солнцева мать.

— Куда ты, — говорит, — Трем-сын-Борис, идешь?

— Иду разведать у Солнца, отчего оно прежде всходило рано и красное, а теперь поздно и белое.

— Да я ведь, — говорит, — сыночек, его мать!

Стал он ей рассказывать.

— Видел я, — говорит, — солдат, цепями прикованных, видел я и сад большой; прежде он родил да весь свет кормил, а теперь и сторожей не прокормит. Видел я: муж с женой голубей на дубу ловят, да никак не поймают. И видел я: шинкарка воду из колодца в колодец переливает, никак не перельет. Видел: кит-рыба лежит, а по ней люди ездят, ходят, все уже ребра видать, а воды ей не дают.

Дала Солнцева мать ему поужинать. Пришло Солнце — спрятала она Трем-сын-Вориса. Улеглись они спать.

Встали на зорьке. Вот и говорит она Солнцу:

— А что мне, сын, снилось!..

— А что, мама?

Снилось мне, будто растет где-то сад большой: прежде он родил и весь свет кормил, а теперь и сторожей не прокормит.

— Да, мама, есть такой сад большой, но в нем закопаны деньги разбойничьи, и начнет он родить, как те деньги выкопают.

— А что мне, сын, еще снилось!..

— А что, мама?

— Будто стоят два солдата, цепями прикованные.

— Верно, есть такие: вот если бы те деньги, что в саду закопаны, пожертвовали они бедным, то и пошли бы по домам.

— И еще мне, сынок, что снилось!..

— А что?

— Будто где-то муж с женою пару голубей ловят да никак поймать не могут.

— Что ж, и будут ловить, пока свет стоит: ведь когда были они молодыми, двух деток загубили.

— И еще что мне, сынок, снилось!..

— Что?

— Будто шинкарка из колодца в колодец воду переливает, да никак не перельет.

— Э, есть такая. За шинкарство хуже всего приходится! И будет она переливать, пока свет стоит! Как была она помоложе, то одному перельет, а другому не дольет.

— И еще что мне, сынок, снилось!..

— Что, мама?

— Будто где-то лежит кит-рыба, и по ней люди ездят.

— Э, есть и такая. Если б она выхаркнула корабль с людьми, то вернулась бы на свое место.

— И еще что мне, сынок, снилось!

— Что, мама?

— Что будто ты когда-то всходило рано и красное, а ныне поздно и белое.

— Э, было оно и так. Когда была моя любимая девушка в море, то выйдет она, бывало, а я и застыжусь, покраснею, взойду рано и красное; а теперь нет моей девушки, вот и всхожу я поздно и белое.

Вот Солнце ушло. Удивилось оно, что приснилось матери такое, что на свете делается. Вот записало Солнце все, что оно рассказало, и дало своей матери записку. Ушло Солнце, и дала тогда Солнцева мать Трем-сын-Борису позавтракать и отдала ему записку.

Возвращается он назад. Лежит кит-рыба.

— Ну, что, спрашивал?

— Спрашивал, — говорит. — Если бы ты из себя корабль выкашлянула, то и вернулась бы на свое место.

Тогда кит-рыба как кашлянула, так весь свет и встрепенулся.

Идет он дальше — стоит шинкарка.

— А что, спрашивал ты обо мне?

— Спрашивал. Сказано, что будешь переливать, пока свет стоит.

— Так я, — говорит, — и спешить тогда не буду.

Идет дальше, а там муж с женою голубей ловят.

— Ну, что, спрашивал о нас?

— Спрашивал. Сказано, что будете ловить, пока свет стоит.

— Ну, раз так, мы и спешить-то не будем, а то все думаем — вот-вот поймаем.

Идет, видит — стоят два солдата, спрашивают:

— Ну, что, о нас вспоминал?

— Вспоминал. Сказано, если пожертвуете на бедных деньги, что в саду закопаны, то по домам пойдете.

Они сказали, что пожертвуют, и сразу же пошли.

Идет он дальше. Спрашивают сторожа:

— Ты о нас допытывал?

— Допытывал. Сказано, если выкопаете разбойничьи деньги, тут закопанные, то сад опять будет родить.

Они выкопали, и начал сад снова родить.

Воротился Трем-сын-Борис в царский дворец.

Обо всем разведал, и царю рассказал, и записку вручил Солнцеву.

Наградил его царь, полцарства отдал, у себя оставил и стал жить с ним, как с братом родным.

Было у отца три сына: двое умные, а третий — дурень. Пошли они в поле пахать, да забыли соху взять. Пришли на поле и стоят.

— Что ж вы стали да стоите, ничего не делаете? — спрашивает дурень.

— А что ж нам делать?

— А зачем вышли на поле?

— Пахать вышли.

— А чего ж не пашете?

Дурень ты, дурень! Как же нам пахать, если у нас сохи нету, дома забыли.

— Ну так ступайте домой за сохой.

— Уже солнце скоро зайдет. Когда там еще за сохою ходить? Пойдем завтра домой и возьмем соху, а теперь разведем костер и каши наварим.

Начали они костер разводить, глядь — нету кресала, из дому не взяли; крупу взяли и казанок взяли, а огня ни у кого нету. Пошел старший брат огня раздобыть, идет и идет, идет и идет, видит — стоит дуб, высокий-высокий. Взобрался он на тот дуб и оглядывается кругом, не горит ли где огонь. Смотрит, блестит в лесу под деревом огонь, и сидит у огня дед, сам с кулак, а борода в сажень; сидит себе этот дед и кашу варит. Слез он с дерева, пошел к деду: