Мэри Нортон - Добывайки на реке

— Зачем? — спросил Под.

— Посмотрю, там ли девочка.

— Уже поздно, — сказал Под.

— Тем более, — сказала Хомили.

— Где ей еще быть? — спросил Под.

— Не знаю, Под. У меня «мурашки»; и за последнее время они были у меня два или три раза.

Хомили уже привыкла к дранке и спускалась по ней проворней, чем раньше, даже в темноте. Но в тот вечер кругом был сплошной мрак. Когда она добралась до площадки, ей почудилось, что она стоит на краю зияющей пропасти, откуда порывами дует ветер. Нащупывая путь к дверям в гостиную, Хомили старалась держаться подальше от края.

В гостиной тоже было непривычно темно, как и в кухне; там лишь тускло поблескивала замочная скважина да раздавалось сонное дыхание.

— Арриэтта, — позвала Хомили тихонько, не переступая порога.

Хендрири всхрапнул и пробормотал что-то во сне; она слышала, как он перевернулся на другой бок.

— Арриэтта… — снова шепнула Хомили.

— Кто там?.. — вдруг пронзительно закричала! Люпи.

— Это я… Хомили…

— Что тебе нужно? Мы все спим. У Хендрири был тяжелый день.

Ничего, — пробормотала Хомили, — все в порядке. Я искала Арриэтту…

— Арриэтта давным-давно поднялась наверх, — сказала Люпи.

— О-о, — протянула Хомили и замолкла. До нее долетало только дыхание спящих. — Ладно, — сказала она наконец. — Спасибо. Извини.

— И закрой за собой дверь на площадку, когда будешь выходить, — сказала Люпи. — Ужасный сквозняк.

Пробираясь ощупью к двери по заставленной вещами комнате, Хомили увидела впереди тусклый свет; казалось, он отражался от площадки. «Неужели он падает сверху, — удивленно подумала Хомили, — из второй комнаты, где сидит за работой Под? Однако раньше его не было…»

Хомили боязливо отступила на площадку. И тут же поняла, что слабое свечение идет не сверху, а откуда-то из глубины; лестница была все еще на месте, и Хомили увидела, что верхние перекладины дрожат. После мгновенного колебания Хомили собралась с духом и заглянула вниз. Ее испуганные глаза встретились с испуганными глазами Арриэтты, взбиравшейся по лестнице и сейчас достигшей предпоследних ступенек. Далеко внизу Хомили увидела островерхую дыру в плинтусе; казалось, она горит огнем.

— Арриэтта? — открыла рот от изумления Хомили.

Арриэтта молча выбралась на площадку, прижала палец к губам и шепнула:

— Мне нужно затащить сюда лестницу. Подвинься.

И Хомили, словно в трансе, отступила на несколько шагов, чтобы не мешать. Арриэтта — ступенька за ступенькой — подтянула лестницу наверх, приставила ее к стене у себя над головой, затем, напрягшись всем телом, осторожно опустила и положила вдоль дранки.

Ну… — начала Хомили, ловя ртом воздух.

В неярком свете, струившимся снизу, они могли видеть друг друга: объятое страхом лицо Хомили с разинутым ртом и серьезное лицо Арриэтты, прижимающей палец к губам.

— Минутку, — шепнула она и снова подошла к краю площадки. — Все в порядке! — негромко крикнула она в пространство, наклонившись.

Хомили услышала приглушенный стук, поскрипывание, удар дерева о дерево… и свет снизу погас.

— Он поставил на место дровяной ларь, — шепнула Арриэтта в наступившей вдруг темноте. — Не волнуйся, — умоляюще проговорила она, — и не расстраивайся! Я и так хотела вам все рассказать.

И, подхватив дрожащую мать под локоть, она помогла ей забраться наверх.

Под удивленно взглянул на них.

— В чем дело? — спросил он.

Хомили молча рухнула на кровать.

— Погоди, пока я подниму ей ноги, — сказала Арриэтта.

Она осторожно уложила мать и укрыла ее до пояса сложенным вчетверо пожелтевшим от стирки шелковым платком в чернильных пятнах, который Люпи дала им в качестве покрывала. Не открывая глаз, Хомили проговорила сквозь зубы:

— Она снова взялась за свое.

— За что? — спросил Под.

Отложив в сторону сапог, он встал с места.

— Разговаривала с человеком, — сказала Хомили.

Под пересек комнату и сел в ногах кровати.

Хомили открыла глаза. Оба пристально смотрели на Арриэтту.

— С которым? — спросил Под.

— С молодым Томом, ясное дело, — сказала Хомили. — Я поймала ее с поличным. Вот где она проводила все вечера, не сомневаюсь. Внизу думали, что она здесь, а мы думали, что она внизу.

— Но ты же знаешь, куда это нас приведет, — сказал Под. У него сделался очень встревоженный вид. — С этого, дочка, начались все наши неприятности, тогда, в Фирбэнке…

— Разговаривать с человеками… — простонала Хомили, и ее лицо передернулось судорогой. Внезапно она приподнялась на локте и грозно глянула на Арриэтту. — Ты, гадкая легкомысленная девчонка, как ты посмела сделать это снова?

Арриэтта смотрела на них, не опуская глаз, не то что с вызовом, но и без раскаяния.

— Но ведь я говорила только с Томом, — протестующе произнесла она. — Не понимаю, какое это имеет значение? Ой же все равно знает, что мы здесь. Ведь он сам нас сюда принес! Ему ничего не стоило причинить нам вред, если бы он захотел.

— Как бы он добрался, до нас? — спросила Хомили.

— Сломал бы стенку — это всего лишь дранка и штукатурка.

— Не говори таких вещей, дочка, — содрогнулась от ужаса Хомили.

— Надо смотреть правде в глаза, — сказала Арриэтта. — Но так или иначе, он уезжает.

— Уезжает? — переспросил Под.

— Они оба уезжают, — сказала Арриэтта, — и он, и его дедушка, дед в какое-то место, которое называется Больница, а Том — в место, которое называется Лейтон-Баззард; он будет там жить у своего дяди конюха. Что такое конюх? — спросила она.

Но и мать и отец молчали и смотрели друг на друга отсутствующим взглядом. Казалось, они потеряли дар речи. Арриэтта не на шутку испугалась.

— Надо сказать об этом Хендрири, — проговорил наконец Под, — и побыстрей.

Хомили кивнула и опустила ноги с кровати. Не успела она прийти в себя после одного потрясения, как на нее обрушилось другое.

— Не стоит их сейчас будить, — сказал Под. — Завтра я первым делом спущусь к ним.

— О боже, — вздохнула Хомили, — все эти несчастные детки…

— В чем дело? — спросила Арриэтта. — Что я такого сказала?

Ей вдруг, стало страшно, она неуверенно переводила глаза с отца на мать, с матери на отца.

— Арриэтта, — проговорил Под, оборачиваясь к ней, лицо его было серьезным, — все, что мы рассказывали тебе про человеков, — правда, но одно мы упустили из виду, а возможно, упомянули об этом только вскользь: мы, добывайки, не можем без них существовать. — Он глубоко вздохнул. — Когда они запирают дом и уезжают, это — конец.

— Ни пищи, ни тепла, ни одежды, ни огня, ни воды… — запричитала Хомили.

— Голодная смерть, — закончил Под.

На следующее утро после того, как семейству Хендрири сообщили новости, было созвано совещание. Встревоженные, удрученные, они входили один за другим в гостиную и усаживались за большим столом на указанные Люпи места. Арриэтта повторила свой рассказ.