Катя Матюшкина - Влипсики (Повесть-сказка)

Далеко-далеко, намного дальше, чем можно себе представить, растёт Большое Дерево. Могучие корни его уходят глубоко в землю, а мощные ветви устремляются высоко в небо. И в этом не было бы ничего удивительного: мало ли на свете больших деревьев? Да только дерево это было не простое — на нём жили… влипсики!

Кто же такие влипсики — спросите вы. Это маленькие человечки величиной с обыкновенный листик.

Называются они так потому, что смазывают свои ботинки специальным клеем — «ляпой». В таких «заляпанных» ботинках очень удобно ходить по дереву вверх-вниз и даже кверху ногами — ни за что не свалишься!

Нужно сказать, что ляпа приклеивала ботинки к коре довольно крепко, и, чтобы сделать следующий шаг, влипсикам приходилось высоко поднимать колени. Поэтому при ходьбе они очень смешно приседали и подпрыгивали, зато ноги у них были очень сильными.

Хотя, может быть, этих человечков называют влипсиками потому, что они все время влипают в разные удивительные истории и никогда не скучают?

Живут влипсики в маленьких уютных дуплах, которыми буквально усеяно Большое Дерево. В этих дуплах они устроили себе дома с окошечками, дверцами и лесенками. То есть со всем тем, что и должно быть в домах у настоящих человечков, пусть и очень маленьких.

Каждая ветка Большого Дерева имеет свое название, например: Сухая ветка, Могучая ветка или просто «О, какая ветка!» А там, где ветви соединяются со стволом, сами собой возникают площади. Самая большая из них называется площадью Трёх Ветвей, и на ней почему-то всегда происходят самые интересные события. Красивее всего на дереве вечером, когда на каждой ветке, словно звездочки, вспыхивают маленькие разноцветные фонарики.

В одном дупле, поблизости от площади Трёх Ветвей, обитает целое семейство влипсиков: Папуля, Мамуля, бабушка Поварёшка и дедушка Хрипс. Еще с ними живет вечно теряющаяся прабабушка Подметушка, которая до того любит чистоту и порядок, что ни на минуту не выпускает из рук помело. Целыми днями она подметает, подметает, подметает… Дойдя до конца ветки, прабабушка по рассеянности падает вниз и пропадает порой на целый месяц. А ещё в этом дупле живут четыре влипсёнка: Тюк, Шнопсик, Мюкля и малыш Гу. Последний настолько мал, что даже ходить пока не умеет, а только быстро-быстро ползает.

Дупло у наших влипсиков очень уютное. Гостиная светлая, просторная, с мягкими, удобными креслами вокруг большого круглого стола. В стенах гостиной в художественном беспорядке прорублены круглые двери. Они ведут в многочисленные ходы-переходы и комнатки-спаленки. К некоторым дверям ведут ступеньки, а от некоторых спускаются верёвочные лестницы. Даже в потолке была прорублена маленькая круглая дверца, но её дедушка Хрипс никому не позволяет открывать, поэтому что за ней находится, никто не знает.

По вечерам влипсики любят собираться в своей гостиной. Они пьют липовый чай с пирожками и рассказывают друг другу удивительные истории. Но никто даже подумать не мог, что он и сам попадет в круговорот захватывающих приключений.

Итак, эта загадочная история началась тогда, когда и начинаются все загадочные истории, а именно ночью.

Ещё вечером никто ничего не подозревал. Бабушка Поварёшка, как обычно, налила всем по чашке земляничного морса, и влипсики отправились спать — каждый в свою спаленку. За окнами вскоре совсем стемнело, часы гулко пробили двенадцать раз, и из комнаты дедушки Хрипса стал доноситься размеренный храп.

И тут входная дверь медленно отворилась, и кто-то тихо-тихо проскользнул в дупло…

Тюк проснулся оттого, что его трясли за плечо.

— Проснись! — требовал голос. — Ну проснись же!

Тюк приоткрыл один глаз — над ним склонился Шнопсик.

— Сам не спишь и мне не даёшь! Что стряслось?

— Вставай! У нас в доме призрак!

— Тебе, наверное, приснилось…

— И вовсе не приснилось! Я встал попить, а он там, в гостиной, летает. Так и кружит, так и кружит! Ужас!

Тюк нехотя слез с кровати и сердито пробурчал:

— Ладно, посмотрим, но если в гостиной никого не окажется, пеняй на себя.

Шнопсик жил в одной комнате со своим братом Тюком, на которого был нисколечко не похож. Тюк был аккуратный, спокойный, рассудительный влипсёнок. Ну а Шнопсик… Рубашки и носки его висели где попало, игрушки валялись в самых неподходящих местах, а кровать напоминала логово дикого зверя. А ещё он ни минуты не мог усидеть на месте. Всё время вертелся, бегал или прыгал. В общем, покоя от него не было никому. Тюк надел свои ботинки и тщательно зашнуровал их.

— Эй, не ходи! Вдруг призрак на тебя набросится?

Но Тюк уже исчез в тёмном коридоре. Шнопсик кинулся следом.

Тюк выглянул в гостиную. Здесь было немного светлее, чем в коридоре: лунный свет лился в окна мерцающими серебристыми реками, и в этом мерцании Тюк разглядел такое, отчего сердце у него отчаянно забилось, а ноги намертво приросли к полу.

Из-за старинного шкафа медленно выплыл призрак, похожий на белое облако. На мгновение призрак остановился, огляделся и неспешно направился к выходу.

Больше всего Тюка испугало то, что призрак топал! Ног у него как будто не было, но шаги раздавались отчётливо. Хотя в такой темноте ничего нельзя сказать наверняка.

Призрак неторопливо двигался вдоль окна — освещаемый лунным светом, он казался ещё ужасней. А когда окно осталось позади, с подоконника исчезли все Мамулины цветы.

— Ну, что там? — Шнопсик толкнул Тюка в спину.

Тюк обернулся и приложил палец к губам:

— Тсс!

Призрак завертелся волчком, в темноте сверкнули его жуткие глаза. Раздался страшный грохот.

Но Тюк не успел рассмотреть, что это было, потому что Шнопсик, раздираемый любопытством, так сильно пихнул его, что они кубарем влетели в гостиную и растянулись на полу. Когда Тюку удалось подняться, призрака в комнате уже не было. Он исчез, просто растворился в воздухе!

Вспыхнул свет. Уютная гостиная изменилась до неузнаваемости. Вокруг царил полный кавардак. Стулья перевернуты, занавеска оборвана, пол усыпан черепками, комьями земли и Мамулиными цветами.

Вбежавшая в гостиную Мамуля горестно всплеснула руками:

— Объясните мне, что тут происходит? И кто разбил мои любимые цветы?

— Это не мы! Это призрак! — Шнопсик прижался к Мамуле и крепко уцепился за её руку. Ему всё ещё было страшно.