Корнелия Функе - Король воров

Дверь вдруг отворилась. Оса испуганно оглянулась. Это она закрыла дверь, когда все дети ушли вниз. В щель просунулась голова громкоголосой монахини.

— Катарина? — гаркнула она.

Оса вздрогнула. Откуда она знает ее имя?

— Ага, значит, похоже, тебя и вправду так зовут. Ладно, пойдем-ка со мной, там кое-кто хочет на тебя взглянуть.

— Да кто? — недоверчиво спросила Оса. Она не знала, радоваться ей или пугаться.

— Почему ты не сказала нам, что у тебя есть тетя-опекун? — корила ее монахиня, торопливо ведя Осу по длинным холодным коридорам. — Такая знаменитая дама. Ты же наверняка прекрасно знаешь, сколько добра она для нашего дома сделала.

Знаменитая? Тетя-опекун? Оса ничего не понимала. Откуда у нее тетя-опекун? А сестра-монахиня, похоже, сильно взволнована, вон, то и дело очки поправляет. Очки у нее с толстыми стеклами, от этого глаза кажутся большими и выпуклыми.

— Да пойдем же, Катарина! — Монахиня чуть ли не силой тащила ее за собой. — Сколько же людям тебя дожидаться?

«Да кто это? — чуть не крикнула Оса. — Что тут вообще происходит?» Однако она успела проглотить собственный возглас — она увидела Иду. Правда, в этой шляпе она ее почти не узнала. А что это за мужчина рядом с ней?

— По-моему, вы оказались правы, синьора Спавенто! — затрубила монахиня еще издали. — Ее и вправду зовут Катарина, нашу безымянную молчунью. Ведь это же она, ваша питомица, верно?

Осе вдруг показалось, что она сейчас взлетит. Она чуть было не помчалась к Иде со всех ног, чтобы броситься ей на шею, спрятаться под ее белым пальто и никогда, никогда больше не вылезать оттуда. Но она побоялась все испортить. Поэтому только робко улыбнулась и нерешительно направилась к Иде и ее незнакомому спутнику.

— Да, это она. Саrа! [17] — Ида раскрыла руки и так крепко, так горячо прижала Осу к себе, что девочке сразу же стало тепло.

— Привет, Оса! — пробасил незнакомый мужчина. Оса удивленно глянула ему в лицо и узнала: да это же Виктор, сыщик, только в бороде. Виктор, друг Бо. И ее друг тоже.

— Это мой адвокат, дорогая, — пояснила Ида, выпуская Осу из объятий.

— Buon giorno, — пролепетала Оса и улыбнулась Виктору.

— Ну почему, дорогая, ты всегда принимаешь так близко к сердцу раздоры твоих родителей? — спросила Ида и вздохнула так глубоко, так укоризненно, будто уже сотни раз говорила с ней о ее неразумных предках. — Уже третий раз убегает из-за этих дурацких скандалов, — объяснила она монахине, которая растроганно наблюдала за этой сценой. — Ее мать, моя кузина, к сожалению, вышла замуж за совершенно невозможного человека, но ничего, скоро они разведутся. А пока что я заберу девочку к себе, не то она еще раз сбежит, и бог знает, где тогда ее опять подберет полиция. В последний раз она исхитрилась морем добраться до Бурано, вы представляете?

Оса слушала все это вдохновенное вранье, как зачарованная. И при этом все время держала Иду за руку, словно боялась выпустить. Фантазии Иды звучали до того правдиво, что на какой-то миг даже сама Оса поверила в этих своих вымышленных родителей, которые вечно ругаются, а их дети испуганно зажимают уши руками.

У громкоголосой монахини от умиления на глазах выступили слезы. Стекла ее очков запотели, и, когда она сняла их протереть, Оса увидела, что на самом деле глазки у нее маленькие и все в морщинках, это только в линзах очков они казались огромными.

— Я могу забрать Катарину прямо сейчас? — спросила Ида так, словно это самая естественная вещь на свете.

— Ну разумеется, синьора Спавенто, — ответствовала сестра, деловито и поспешно водружая очки обратно на нос. — Мы так рады возможности хоть чем-то вам удружить. После всех пожертвований, которыми вы наш приют облагодетельствовали. А фотографии воспитанников, которые вы делали, вы знаете, дети хранят их просто как сокровище.

— Ах, да что там. — Ида явно смущалась, стараясь избегать пристального, заинтересованного взгляда Осы. — Передайте от меня привет сестре Анжеле и сестре Лючии, поблагодарите от меня настоятельницу и пришлите, пожалуйста, все бумаги, которые надо подписать, мне на дом.

— Ну конечно! — Сестра поспешила к двери, чтобы открыть ее для Иды. — Всего вам доброго, и вам тоже, господин адвокат.

— Благодарю вас! — изрек Виктор, проходя мимо нее степенным шагом.

Когда они проходили через двор, Осе казалось, что сердце у нее не выдержит и вот-вот выпрыгнет из груди. Сиротский дом взирал сверху на серую брусчатку двора всеми своими бесчисленными, голыми, тоскливыми окнами. Только на первом этаже кое-где уже были наклеены рождественские звезды. А на самом верху какая-то девочка все еще стояла у окна, прижавшись лицом к стеклу, точь-в-точь как Оса всего лишь полчаса назад.

— Столько окон, — бормотал Виктор, шагая рядом с ней. — Столько окон и столько детей…

— Да, и никого, кто просто бы обнял их и каждый день им радовался, — отозвалась Ида. — Какое расточительство…

— Arrivederta [18], синьора Спавенто! — грянула напоследок сестра, выскакивая из домика привратника, чтобы открыть им главные ворота.

— Ну и ну! — выдохнул Виктор, когда они очутились на улице. — Они носятся с вами, как будто у вас нимб святой Девы вокруг чела! Ну почему эти ворота такие высоченные? Можно подумать, их строили для стада слонов, а не для детишек.

Оса отцепилась от его руки. Ей вдруг стало очень некогда. Она подбежала к краю канала, на берегу которого стоял сиротский приют, плюнула в темную, мутную воду, посмотрела вслед судам, что тянулись отсюда к Большому каналу, а потом глубоко вздохнула. И замерла, набрав полные легкие свежего, влажного, привольного воздуха.

Потом выдохнула, но медленно, осторожно, вместе с воздухом выпуская из себя страх и отчаяние, которыми полнилось все ее существо с той секунды, как ее привезли сюда карабинеры. И тут вдруг вспомнила про Бо.

Она встревоженно обернулась к Иде и Виктору.

— А что с Бо? — спросила она. — И с остальными?

Виктор содрал с подбородка искусственную бороду.

— Моска и Риччио у Иды, — сообщил он. — Но Бо все еще у тети.

Оса понурила голову и носком башмака спихнула в канал выброшенный кем-то окурок.

— А Проспер? — спросила она.

— Риччио как раз его ищет, — ответил Виктор. — Ну-ну, не делай такое лицо. Уж Риччио-то его из-под земли найдет.

Риччио конечно же нашел Проспера перед отелем «Габриэлли Зандвирт». Будто примерзший к асфальту, стоял он посреди променада набережной, не обращая внимания на прохожих. На набережной Скьявони народу всегда полно, даже в такой пронизывающий холод, ибо здесь расположены несколько отелей из числа тех, что считаются самыми красивыми и роскошными в городе. К пирсам набережной то и дело причаливают бесчисленные корабли и катера, так что здесь всегда сутолока. Проспер слышал завывание ветра, слышал, как трутся и глухо бьются о дощатую обшивку причала пришвартованные суда, слышал смех и гомон проходящих мимо людей, многоголосый и разноязыкий, но сам стоял совершенно неподвижно, подняв воротник, чтобы хоть как-то укрыться от ледяного ветра, и не спускал глаз с окон «Зандвирта». Когда рука Риччио легла ему на плечо, он испуганно вздрогнул.