Борис Акунин - Сказки народов мира [Литрес]

«Я думаю, что лучше всего Добрая Красота и Красивая Доброта!» — топнул ногой принц. Он не привык, чтобы в жизни что-то шло против его желаний. «Но это мы еще посмотрим! Верней, пусть принцесса на меня посмотрит!» — прошептал красавец и пришпорил коня.

Скоро он был уже во дворце, где его встретили дядя и тетя, обрадовавшиеся до слез. Путь от одного королевства до другого был длинный, и племянника они никогда раньше не видели. «Какой же ты хорошенький! — вскричала королева Корделия. — Даже жалко, что моя доченька уже сосватана, ты бы ей очень понравился!»

«Сосватана — не выдана, — молвил принц. — Где она? Я хочу скорей ее увидеть! И пусть она увидит меня».

«Она в саду, с твоим кузеном».

Принц отправился в сад. Но не подошел к скамье, на которой сидела парочка, а застыл в изящной позе посреди аллеи, чтобы девушка как следует его рассмотрела.

Жених с невестой обернулись, и принцесса ахнула: «Боже, что за кавалер! Прямо картинка!».

Формоза шепнула Сапиенции (феи, конечно, подсматривали за происходящим, сами оставаясь невидимыми): «Что, съела? Не видать твоему умнику невесты как своих ушей!».

Но тут раздался еще один возглас: «Кто ты, прекрасный юноша? Я хочу с тобой познакомиться!». Это вскочил на ноги умный принц. Он не мог отвести глаз от неописуемого красавца.

Узнав, что видит перед собой родственника, кинулся к нему, заключил в объятья и повел прочь, даже не оглянувшись на невесту. «Пожалуй, мне рано жениться, — говорил умный принц. — Я еще слишком молод. Да и где сказано, что королевства можно соединять только через брачный союз между мужчиной и женщиной? Давай жить и править вместе, вдвоем. Умная Красота и Красивый Ум — вот наилучшее сочетание. Будем вместе воевать и охотиться, играть в мяч и в кегли — одним словом жить так, как нам заблагорассудится, и никакая жена нам не указ!». Он так красно и убедительно говорил, что красивый принц заслушался. Про бедную принцессу оба и думать забыли.

«Что мы натворили! — заохала фея Формоза — Теперь никто ни на ком не женится, и королевская династия пресечется!».

«Что это будет, если мужчины станут обходиться без жен? — переполошилась и Сапиенция. — Глядя на таких монархов, вся Британия последует их примеру! Мы должны разлучить принцев! Я образумлю моего умника, и он женится на принцессе!».

«Нет, на ней женится мой красавчик!».

«Девочки, не ссорьтесь, — молвила Беневолиса. — Пресечется династия — не беда. Некоторые страны живут без королей, и ничего. Это называется республика. А кому с кем жить, пускай люди разбираются сами. Не фейское это дело».

И это был самый хороший совет, потому что доброта, конечно, глупее ума, зато мудрее.

К тому же браки бывают такие, что лучше уж вовсе не жениться. Спросите хоть французов, которые больше всех разбираются в подобных вещах. Подойдите к любому из них и попросите: «Раконте-муа ль’истуар де Шевё-Блё силь ву пле». «Расскажите, пожалуйста, историю про Синевласку». Только упаси боже не на ночь, а то потом страшно будет спать.

Жила-была в Нормандии, а может, в Бретани, в общем где-то в той стороне, на севере, одна благородная, но обнищавшая семья. В замке висело множество портретов прославленных предков, но все картины были без рам, их давно продали. Слуг не осталось, и граф сам колол дрова, но даже зимой их хватало только на один камин, да и тот разжигали вполсилы. К хилому огню жалась вся семья, кутаясь в ветхие одеяла, и понуро смотрела, как тлеют угли. Все разговоры были только про то, как хорошо жилось в прежние времена и как трудно живется теперь. Вздыхали и плакали в доме часто, смеяться же никогда не смеялись. Правда, улыбались, но не от веселья или от радости, а исключительно от хорошего воспитания. Даже мыши в доме были унылые, худющие и всерьез задумывались, не перейти ли им из домашних грызунов в полевые.

Но при всем при том детей в семье было много, сплошь сыновья, и каждый год рождался новый. Граф и графиня прямо не знали, что делать. Дети, они же растут и с каждым годом всё больше едят, особенно мальчики, а еще их нужно прилично одевать и обувать — они ведь не крестьянские сыновья, а графские.

Больше всех, конечно, ел старший — потому что он был самый большой. К тому же он вырос высок и статен, так что на его платье уходило много материи, а на сапоги кожи.

И вот, после рождения очередного младенца, граф призвал к себе юношу и говорит:

— Господин виконт, вам уже восемнадцать лет. Пора отправляться на поиски удачи, ибо под этой крышей вы ее не найдете. Я бы посоветовал вам записаться в полк, но нет денег на экипировку, а служить нижним чином отпрыску столь знатного рода, как наш, невместно. По той же причине вы не сможете сделать карьеры и при дворе, к тому же мы давно растеряли все связи. Однако не падайте духом. Природа наделила вас миловидностью, предки — хорошей родословной, а мы с вашей матушкой обучили вас учтивым и приятным манерам. С таким капиталом вы вполне сможете найти себе хорошую невесту. Учтите лишь, что в вашем положении хорошей невестой может считаться лишь девица с богатым приданым. Поезжайте с богом, оставаться на завтрак я вас не приглашаю. Его едва хватит вашим младшим братьям.

Отец не назвал еще одно, самое главное достояние виконта — неспособность унывать. В тоскливом замке он один не вешал носа, не жаловался на судьбу и иногда даже насвистывал. Потому юноша поблагодарил отца за мудрый совет, поцеловал руку рыдающей матери (она, впрочем, и в обычные дни рыдала с утра до вечера), сложил в узелок свой единственный приличный наряд, нацепил узелок на шпагу, положил ее на плечо и отправился куда глаза глядят. Лошади у бедняка не было.

Он шел много дней, беззаботен, как божья птаха. Так же распевал песенки, питался плодами, благо время было летнее, и повсюду спрашивал, где обитают хорошие невесты.

И вот сначала один встречный, затем другой, а после и третий сказали одно и то же. Ступайте-де, сударь, на юг, в провинцию Гасконь, в городок Арманьяк, где живут самые пьяные и самые драчливые дворяне во всей Франции. Они только и делают, что пьют крепкое вино, ссорятся и дерутся на дуэли, поэтому почти все переубивали друг друга, оттого в тех краях женихов мало, а невест много. Правда, третий из встречных, самый добрый, идти в Арманьяк отговаривал, ибо это очень опасно — чужаков там задирают еще больше, чем своих.

Но виконт нищеты боялся сильнее, чем лихой смерти, и совета не послушался.

Скоро иль не скоро, но скорее скоро, чем нескоро, добрался он до города Арманьяка и сел в трактире, где пили и шумели смуглые, говорливые южане — чтобы приглядеться и прислушаться.