Виталий Губарев - Трое на острове (с иллюстрациями)

— Ребята, — тихонько позвал я.

Мне никто не ответил.

Я чуть-чуть приоткрыл один глаз и сквозь ресницы увидел белую скатерть и настольную лампочку.

Я попал домой! Какое это было счастье! Я перенёсся с острова прямо на диван в столовой.

— Миленькая ты наша столовая! — зачарованно шептал я, озираясь. — Миленький ты мой диванчик!

Настольная лампа тускло освещала комнату. Мне показалось, что в тёмном углу кто-то стоит.

— Мила, Юрка! — окликнул я. — Это вы?

Из мрака вышли… кто бы вы думали? Пираты! Пять звероподобных людей подходили ко мне, сняв шляпы и противно улыбаясь.

— Здравствуйте, сэр! — прохрипел Рыжий Пёс. — Зачем вы бежали с острова?

— Уходите… — стучал я зубами не в силах закричать.

— Не будем больше ссориться, сэр. Мы уже так привыкли к вам, и без вас нам сделалось очень грустно.

Они окружили меня, и я почувствовал душный запах рома.

— Уходите! — сжимался я на диване. — Что вам от меня нужно?

— Мы хотим, сэр, чтобы вы поняли, что такие люди, как мы…

— Бездельники и тунеядцы! — перебил я. — Я это давно понял.

— Ха! — рявкнул Одноглазый.

— А ведь мы вас так полюбили, сэр! — продолжал Рыжий Пёс. — Я даже решил уступить вам добровольно место капитана!

— Пропадите вы пропадом! Как вы сюда попали?

— Это легко объяснить, сэр. Ведь вы сами вызвали нас из старой книжки, которую читали…

— Уходите опять в книжку!

— Нет, сэр, промурлыкал Кошачий Зуб, топорща усы. — Теперь мы не расстанемся с вами. Куда вы, туда и мы. Вы наш волшебник!

— Никакой я не волшебник! — воскликнул я. — Теперь я знаю, что самый великий волшебник на свете — это труд…

— Ха!

— Убирайтесь вон! — завопил я. — Мама, мама!

— Не зовите маму, сэр, — покачал головой Кошачий Зуб, старательно пожёвывая табак, — это бесполезно.

Я замахал волшебным платком. Но платок больше не действовал: ведь Мила развязала узелок!

— Мы больше вас не отпустим, сэр! Вы — наш! — говорил Рыжий Пёс.

— Наш! — зарычали пираты, протягивая ко мне руки.

Я в ужасе зарылся лицом в подушку и вдруг почувствовал лёгкое прикосновение чьей-то руки к плечу. Так осторожно и ласково прикасаться ко мне мог только один человек на свете…

— Мама! — закричал я. — Мамочка, милая!.. Как я обнимал и целовал её! Она очень растрогалась и даже сделала вид, будто не замечает, что я в ботинках лежу на диване.

— Мама, а где… — я хотел сказать «пираты», но почему-то так и не выговорил этого слова.

— Ты хотел спросить, где Юра и Мила?

— Да…

— Они только что звонили по телефону. Это очень странно. Они оба чувствуют себя плохо и не придут сегодня. — Она легонько сжала мою голову своими тёплыми ладонями. — Ты выглядишь тоже совсем больной милый…

— Нет, я здоров, мамочка…

Я случайно взглянул на синий платок, который всё ещё держал в руке, и вздрогнул.

— Мама, ты говорила, что главное волшебство этого платка заключалось в узелке.

Она улыбнулась:

— Да, у бабушки в старости была плохая память, и чтобы не забыть чего-нибудь, она завязывала на платке узелок.

— Ну?

— Поэтому она ничего не забывала и в конце концов стала называть свой платок волшебным.

— И все?

— Все…

— Но кто же тогда развязал узелок на платке?

— Наверно, ты сам, — сказала мама, поглаживая меня по голове. — А ты снова завяжи его, чтобы никогда не забывать…

— Чего?

— Ну, например, того, что нужно помогать своей маме. Вот тогда этот платок и для тебя станет волшебным!

Ночью я спал плохо, бредил и вскакивал с постели. Но, знаете, что самое удивительное? Утром я узнал, что милиция задержала в нашем городе пять жуликов. Говорят, что один из них был совершенно рыжий, другой прихрамывал на одну ногу, а третий носил на лице чёрную повязку. Человек, который рассказывал мне об этом, не запомнил, как выглядели ещё два задержанных.

Может быть, эти жулики никогда не были пиратами, но с моего сердца свалилась тяжесть, и в следующую ночь я спал совершенно спокойно…