Ирина Югансон - Сказка о Василии-царевиче и Царевне-Лягушке

* * *

– А я сказал, будешь!

– Надоело. Не хочу.

– Я и слов твоих не слышал и того, как ты ножкой изволила на родного отца топнуть, не видел.

– Ну батюшка! Ну ба-а-тюшка! Ты ведь со мной тоже никогда раньше так не разговаривал. Ну пойми ты меня, мы же с тобой всегда понимали друг друга!

– То-есть, ты умудрялась настоять на своём?

– Что же ты всё сердишься да сердишься! Ну обними хоть меня.

– Я не сержусь, я гневаюсь. И не подлизывайся. Из меня верёвки не совьёшь. Если ты не научишься грамотно выходить в астрал, если не сумеешь медитировать по всем правилам Ковена, так и останешься захолустной ведьмочкой.

– Ну и останусь. Не особо-то и нужно.

– И дар твой запечатывать придётся. Сама понимаешь, если тебя сорвёт, никому мало не покажется.

– Сам бы в том болоте посидел! Недорого я бы дала за твою хвалёную невозмутимость. Там же от тоски сдохнуть можно!

– Это ты отцу?

– Это я риторически. Ну сам посуди – сижу и сижу, сижу и сижу и ничего вокруг не происходит. Скоро я взаправду комарами питаться начну, мухами закусывать.

– Ага, и квакать по ночам. У ведьмы выдержка должна быть стальная. И нервы железные.

– Как у тебя?

– Ну, если уж я с тобой разговоры веду, а дворец наш ещё цел, то нормальные у меня нервы.

– Сам говорил, что я в прабабку пошла.

– Ты мне зубы прабабкою не заговаривай. То было давно и быльём поросло. Сколько же она прапрадеду нервов помотала, крови попортила! А представь, он бы тогда не выдержал, сорвался? Тут от всех тридевятых и тридесятых царств-государств горстки пепла не осталось.

– Батюшка, ты мне это сто раз уже говорил.

– Так послушай в сто первый, раз с сотого не поняла. Думаешь, моё терпение беспредельно? Или ты забыла, кто твой отец?

– Как тут забудешь. Кощей ты у меня, папочка. Бессмертный. За нумером осьмым. И срываться тебе нельзя, и гневаться нельзя. А с такой дочкой поди не сорвись.

– Избаловал я тебя.

– Избаловал ты меня.

Не могу я больше в тине сидеть. Я не медитировать научусь, я выть не хуже баньши научусь. Я с тоски за первого встречного царевича выскочу. Вон, хоть за Василия – чем не жених?

У них ведь скоро не то смотрины, не то стрельбище.

– Я те «выскочу»! Я те «выскочу»!

– Батюшка-батюшка! Успокойся! Ну пошутила я. Неудачно!

– Эти умники, дормидонтовы советнички, удумали древнюю традицию возродить! Они бы прадеда моего про ту традицию расспросили. Уж он много бы мог им рассказать. Приятного.

– Что ж за традиция такая?

– Сама, небось, не хуже меня знаешь. Чем по любви царевичей сговаривать, чем политические задачи матримониальным образом решать, чем всякие тонкости взвешивать, да учитывать, не проще ли положиться на судьбу? Выйти во чисто поле с верным луком тугим да и пустить стрелу калёную не пойми куда.

Мол. в кого та стрела попадёт, та и невестой царевичу станет.

– Ага, если выживет.

– Ведь, не приведи судьба, достанется тебе такое сокровище. То ковёр ему сотки, то пирог испеки, будто не жену себе выбирает, а ткачиху-повариху.

А потом, уж не по дури теперь – по традиции, шкурку твою лягушачью сожжёт.

– Батюшка, да не нужен мне тот царевич, сам знаешь, мне Финист в сердце запал.

– Да нет его, твоего Финиста. Выдумка только и есть. Одна мечта непутёвая. Воображаемый объект.

– А если этот, который царевич, ну, Василий, если вдруг он попадёт?

– Я те «попадёт», я те «попадёт»! – чтоб сидела тихо и стрелы не приманивала! Не то ведь как прабабку, придётся тебя в камень оборачивать.

– За что, батюшка?

– Не «за что», а «зачем». Затем, что иначе не получится ни на медитацию настроиться, ни внутренней сосредоточенности достичь, ни семестр без хвостов сдать.

* * *

В некоем-то царстве, в некоем государстве жил-был вдовый царь Дормидонт. И было у того царя три сына – Еремейко-царевич, да Федорко-царевич, да Васятка – младшенький.

Недосуг было царю-батюшке с дитями тетёшкаться, уму-разуму учить, – бабье то дело, не царское. А у Дормидонта всё дела важные, государевы – то война с соседом приключится, то охота соколиная, то бои кулачные. Вот за делами-заботами и не заметил царь, как подросли его сыновья. Приспела пора старшого оженить.

Велел царь-государь всех боярских дочек от мала до велика на смотрины свезти. Да не знал он не гадал, что в евойных землях красных девок уродилось что яблочек наливных. Попробуй, выбери. На первый-то дён глаза у царя разбежалися, На второй дён в кучку собралися, а на третий так царь умаялся, что все девицы ему на одно лицо стали казаться.,

Осерчал царь, заблажил, – хороши мол красны девицы, да в царёвы снохи не годятся. Ни статью, не вышли, ни родом-племенем. А годятся на то лишь королевны заморские. Вон, у короля Шпуньского старшАя дочка на выданье, да у Таньюханьского владыки меньшая подросла.

Всё бы хорошо, да пока послов снаряжали, пока толмачей выискивали принцесс заморских тамошние женихи порасхватали.

Так-то, выбирал Дормидонт, выбирал, не заметил, что уж и средний сынок басом заговорил и у младшего усы расти начали.

Загрустил тут государь, закручинился. Велел созвать бояр думных, зело умных, стал у них совета испрашивать. Явилися те бояре, поклонилися: – Зря ты, царь-надёга печалишься. Чем голову ломать, вспомни лучше про устои наши нерушимые, про традиции спокон веку идущие. Вспомни, как отцы-деды поступали, что нам заповедали.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.