Елена Трушникова - Сказки для души

А Ерш тут как тут. Поплавал вокруг очереди, повилял хвостом и давай толстым рыбам свои услуги предлагать: «Ты мне пару жемчужин, а я тебя без очереди к чистой воде протолкну, рядом с родником жить будешь, где кислорода побольше».

Поймали как-то Ерша за жабры шустрые Ельцы, порядок охраняющие, потрепали, конечно, хорошо. В яму посадили, в мошенничестве обвинили. Но побитый Ершишка вывернулся (не даром скользкий) и тут же побежал жаловаться к Налиму. Развесил слюни, напускал пузырей, запечалился. В общем, карманный друг и соратник Налима и в этот раз сухим из воды вышел. Недаром же столько лет он, что где сворует, кого обманет – большую часть господину белопузому несет. Как же не защитит Налим Ерша? Вот и пыжится большая рыба, Ерша от ответственности спасает, а Ельцов к ответу призвать норовит. А за что? Да мало ли… Не там проплыли, к примеру, не за то место Ерша куснули… Придраться можно к чему угодно, было бы желание. А желание такое у Налима есть, ведь уже ни для кого не секрет, что отвечать (если по закону) вместе с Ершом ему придется.

Самое интересное, что у каждого такого ерша свой налим, своя щука имеется. А закон – видимость одна, фикция. Законы для мелкой рыбешки пишутся. Плавает Ерш важно в чистой воде, плавники растопырив, нижнюю губу выпятив, плюется, глядит презрительно на обидчиков своих. У него ведь все схвачено, за все заплачено, где надо, подмазано.

Маленький мошенник «за просто так» из трудной ситуации невредимым вышел, а большие и вовсе такие дела творят, что и не снилось нам с вами… Вот, как с родниками этими…

Только вот, как выяснилось, не каждому по силам оказалось место в чистой воде покупать. Совсем прикрыли отверстие для родника хищники: «Нам самим, родственникам нашим да знакомым хорошим, рыбам нужным чистого песочка, воды прозрачной, да кислорода хватит, а остальные пусть хоть кверху брюхом всплывают!»

Что и говорить, при таком правлении озеро постепенно в болото превратилось. Только жители его до сих пор догадаться не могут, почему так получилось? Или просто думать не хотят о том, где живут, и кто ими управляет. А надо бы…

О РЫЦАРЯХ КРЫЛАТЫХ

В сорочьем гнезде было шумно. Двое подросших птенцов устроили нешуточную битву. Старший брат решил проучить сестренку, которую посчитал не в меру болтливой. Однако маленькая сорока рьяно отстаивала свои позиции, ни в чём не уступая брату. Гомон и гвалт становились все громче, подросшие птенцы, громко стрекоча, уже скакали по веткам березы, на которой заботливые родители устроили им уютное жилище.

– Что здесь происходит?! – прилетевшая сорока-мать в один миг установила в доме покой и порядок. Разом примолкшие птенцы, гневно поглядывая друг на друга, спешно вернулись в гнездо.

Выяснив причину ссоры, мама строго посмотрела на сына:

– Девочек обижать нельзя! Ни под каким предлогом. Иначе – не стать тебе крылатым рыцарем, настоящим – без страха и упрека. Прилетит отец, он с вами обоими серьезно поговорит об этом. – Она посмотрела на заходящее солнце и добавила. – Наверное, уже завтра… А пока – ужинать и спать!

– А сказка будет? – робко спросила малышка, уплетая принесенную матерью саранчу.

Уставшая за день сорока хотела было отказаться, но, подумав немного, решила рассказать детям поучительную историю:

– За высоким косогором, как вызнаете, есть небольшая деревушка. Но туда вам лучше не летать. Нам и в лесу пропитания хватает… Так вот, в деревушке той большой птичий двор. По мне так – ни к чему небольшому поселению такие птичьи хоромы! Но – тем, кто повыше, наверное, видней, – она невесело усмехнулась и продолжила. – И жил на птичьем дворе Важный Гусь. Богатый – страсть, а главное, из себя видный, статный. Правил он в своей вотчине, как царь. Все-то у него было! Что ни пожелает – купит, украдет, отнимет. Ни в чем поражения не знал Гусь, умел развернуться, умел из любого дела выгоду извлечь.

Нас, сорок длиннохвостых, много в то время было рядом с такими гусаками. Слушали речи их выспренние, по округе вести разносили. Кто-то из нашей братии так и остался жить при дворах, с кормушек гусевых да индюковых питаясь. А мы вот в лесу остались, на воле. Насмотрелась я на порядки те и выводы соответствующие сделала: не стоят брошенные под ноги зерна той цены, которую позабывшие свободу платят…

Я тогда молодая была, дерзкая. Все хотелось узнать, понять, новому научиться! И, как-то вижу – появилась на птичьем дворе Серая Гусыня. То тут мелькнет, то там появится, то восторженными да наивными глазами на Гуся посмотрит. И хотя сорокам с гусями не по пути, сдружились мы с той Гусыней нечаянно как-то. Добрая она была, миру открытая. И образованная очень.

Гусыня хоть нечасто, но подходила к Важному Гусю. Где совета спросит, где подробности происшествия, но больше все, распахнув глаза, речам гусевым внимала, большим авторитетом его считала. И, сама того не ведая в доверенные птицы к Гусю тому попала. Очень радовалась назначению, гордилась, что может быть полезной такому большому начальству.

А Гусь – не дурак, приметил, что Гусыня в облаках витает. Не привыкать высокопоставленному гусаку к лести да вниманию, с малолетства обласкан он, с младых ногтей умел привлекательностью своей пользоваться. Как паразит какой с удовольствием питался чистой энергией, от Гусыни исходящей.

Как-то в разговоре с соплеменником, размахивая крыльями, да рассказывая о новом выгодном деле, обмолвился Гусь, что та самая Серая Гусыня влюблена в него по уши. «Пусть вздыхает – снисходительно отвечал он на все расспросы, – есть, пить не просит, пусть рядом вертится. Глядишь, из ее привязанности можно выгоду какую в будущем поиметь. Мне свои птицы везде нужны! Ты лучше расскажи мне о той пестрой индюшке, что была вчера на пруду рядом с тобой».

А я вдруг переживать за подругу стала, словно камень на сердце лег. Хоть молчала Гусыня о чувствах своих, но невдомек наивной птице, что, глядя в глаза ее распахнутые, можно очень даже правильные выводы сделать.

«Может быть, не стоит тебе так раскрываться перед ним? Ты же видишь, что он за птица. Черствый крючкотвор. Такой даже самого малого перышка твоего не стоит!» – пыталась я сдержать разгорающийся в неискушенном сердце огонь… Но разве очарованные слышат доводы разума? Серая Гусыня по-прежнему с воодушевлением слушала торжественные речи Гусака и работала, можно сказать, на износ. Лишь бы господин был ею доволен.

– Да, я понимаю, я согласна с вашей точкой зрения, я не подведу,– говорила она важной птице, стараясь как можно лучше выполнить все его распоряжения.

– Я знаю, ты не подведешь, ты же меня любишь, – самодовольно ответил на ее старания Гусь на одном из птичьих слетов. Да так ответил, что другие услышали. Собравшиеся на птичьем дворе разнокалиберные птицы с нескрываемым интересом наблюдали эту сцену. А я даже клюв от возмущения раскрыла. Так хотелось этого самовлюбленного чинушу прямо в глаз долбануть!