Фрида Нильсон - В стране линдвормов

– Не знаю, – промямлил я.

Молчание. Я смотрел в пол, боясь пошевелиться.

И тут Тюра издала какой-то шипящий звук, словно судорожно втянула в себя воздух. Я поднял глаза. Она плакала.

Мы с Мортимером покосились друг на друга. Я не знал, что делать. Мне было противно от этих слёз, я никогда ещё не видел, чтобы тётка плакала. Рот у неё кривился, словно в какой-то удивительной усмешке, по щекам лились слёзы. Тюра повернулась и заковыляла назад, к кровати. Палка неровно стучала по полу.

И тут до меня наконец дошло, что Тюра решила не бить меня. Не знаю почему. Тётка столько раз била меня за проступки, которые в сравнении с сегодняшним казались сущими пустяками. Может, ей так больно, что сил не хватает? Может, она в таком горе из-за денег, что всё остальное уже не важно? Тюра, тихо плача, села на край кровати, и в этот вечер ничего больше не случилось бы, если бы Мортимер в этот момент не произнёс:

– Разревелась.

Тюра подняла глаза, вытерла щёки и спросила:

– Что ты сказал?

– Не смей обзывать меня болваном, – сказал Мортимер.

– Ты что, рехнулся? – прошептал я.

Тюра наморщила лоб и снова спросила:

– Что ты сказал?

– Ты сама болванка, – не унимался Мортимер.

Мне захотелось провалиться сквозь пол. Я никак, ни за что не мог понять, откуда в нём столько смелости – нет, безумия. Может, его обманули тёткины слёзы? Может, он решил, что из-за слёз Тюра стала слабой, а мы сильными?

Тюра поднялась, подошла к нам и остановилась так близко, что Мортимер попятился. Тут он понял, что сказал лишнее. Понял, но не отступился. Он снова заговорил, на этот раз шёпотом:

– Ты даже не знаешь, как меня зовут на самом деле.

Тюра быстро взглянула на меня. Конечно, она поняла, о чём мы говорили с Мортимером без её ведома. Губы у неё снова сжались, ноздри раздулись. Непослушания она не потерпит. При виде непослушных детей у неё белело лицо и темнели глаза, словно они угрожали ей, пугали её. Словно они были чудовищами, которых она безмерно ненавидела.

– Да нет, я знаю, как тебя зовут, – сказала она. – А вот ты знаешь ли? Хотелось бы услышать.

Глядя в пол, Мортимер выговорил:

– Иммер.

Тюра в мгновение ока перехватила клюку и оперлась о стену, чтобы не упасть. Мортимер, белый как простыня, не шелохнулся. На лице брата тёмными были теперь только брови. Сердитые, тёмные, непокорные брови. Тюра занесла палку и обрушила на него первый удар. От боли Мортимер вжал голову в плечи, но стиснул зубы и не закричал.

– Неправильно, – сказала Тюра. – Ещё раз?

– Скажи «Мортимер», – прошептал я.

Мортимер молчал.

Тюра снова занесла палку и ударила.

– Ну?

Мортимер отказывался говорить.

Тётка била его без устали, и всё время, что она его била, я стоял оцепеневший, до смерти напуганный и смотрел. Я не мог двинуться, не мог заговорить. Я словно обратился в камень, и каждый удар, обрушивавшийся на спину Мортимера, гулом отзывался в моём каменном теле, словно в него била молния.

Тюра решила сделать передышку и впилась взглядом в Мортимера.

– Говори, как тебя зовут.

Мортимер поднял глаза. Лицо его стало липким от слёз и соплей.

– Меня зовут Иммер.

Тюра занесла палку и принялась снова избивать его. И сквозь тяжёлые шлепки слышался голос Мортимера: «Так назвали меня мама и папа! Это моё настоящее имя. И поэтому я никогда его не забуду!»

– А теперь спать! – рявкнула Тюра. – Спать, и чтобы я ни слова больше не слышала! – Она ткнула палкой в меня. – И ты тоже, сто несчастий.

Я убежал в угол и торопливо улёгся на матрас. Следом пришёл Мортимер; укладываясь, он всё ещё плакал. Тюра готовилась ко сну: потушила лампу, разделась, распустила длинные волосы, непрерывно вздыхая и охая над больной ногой. Наконец она улеглась. И доброй ночи не пожелала. В комнате стало тихо. Где-то доругивались соседи.

Наконец Мортимер перестал плакать. А я задумался: сколько же ночей я лежал на этом матрасе, представляя себе, как вырву палку у тётки из рук, пусть только попробует обидеть Мортимера. Я воображал, как злость придаёт мне сил, как я луплю Тюру до тех пор, пока она не станет умолять о пощаде. Но сейчас я думал, что оказался совсем не тем, за кого себя принимал. Я трус, я никогда не разозлюсь настолько, чтобы злость придала мне сил.

– Ты спишь? – прошептал я, хотя видел, что Мортимер лежит с открытыми глазами. Других слов я просто не мог придумать.

Мортимер молча смотрел на звезды, и было непонятно, о чём он думает. Наконец брат отвернулся и подтянул колени к груди. Мне захотелось погладить его по голове, но я не осмелился. Просто лежал, смотрел на его пушистые светлые волосы и был сам себе противен. Звук ударов эхом стоял у меня в ушах. Час уходил за часом. Луна выплыла из-за туч, и последнее, о чём я успел подумать, прежде чем наконец уснуть, – что луна похожа на некий предмет, отполированный кровавиком и жёсткой щёткой.

Сначала я решил, что вижу сон. Посреди ночи меня разбудил лёгкий стук, словно кто-то ходил по комнате. Я сел. Место рядом со мной оказалось пустым. Я осторожно выполз из-за дымохода и обнаружил, что дверь открыта, а Мортимер стоит на пороге и пристально смотрит на меня. Ждал ли он, что я проснусь? Или собрался уходить, но в последний миг не удержался и обернулся посмотреть на меня? На прощание?

– Мортимер! – шёпотом позвал я.

Тюра заворочалась во сне, что-то простонала. Я начал понимать, что не сплю. Что всё это наяву.

– Что ты задумал?

Мортимер не ответил. Лунный свет упал на его бледное лицо, очень серьёзное. Внезапно он повернулся и скрылся в коридоре.

– Подожди!

Я вскочил и кинулся за ним. Мортимер уже спускался по лестнице. Маленькая фигурка удалялась в темноте быстро, как тень.

– Мортимер, стой!..

На крутой лестнице я испугался, что оступлюсь, судорожно схватился за перила и неуклюже поскакал через две-три ступеньки зараз; меня подгоняли удары сердца. А вдруг Тюра проснулась от моего крика? Да какая разница. Мне казалось, что Мортимер вот-вот исчезнет.

Добравшись до нижнего этажа, я распахнул дверь и промчался в ворота. Мортимер уже бежал по мостовой, показываясь, когда луна появлялась, и исчезая, когда луна скрывалась за чёрными тучами.

– Пожалуйста, подожди!

Наконец Мортимер остановился. Грудь у него ходила ходуном под тонкой рубашкой, возле носа клубились облачка пара.

– Что на тебя нашло? – спросил я. – Ты куда собрался?

Мортимер молча уставился на булыжники.

– Искать монету? Ты же понимаешь, как это опасно!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.