Валентин Постников - Приключения Карандаша и Самоделкина (с иллюстрациями)

А между тем и в самом деле было очень жарко. Цветы на бульваре перестали пахнуть. Летнее солнце так нагрело улицы, каменные дома, что все окна в городе блестели жарким огнём. Автомобили-фонтаны ездили по городу, поливали мостовые, тротуары, газоны, деревья, мальчишек. А взрослые смотрели на них и почему-то вздыхали.

Самоделкин тоже нагрелся – ведь он был железный.

– Ты горячий, как утюг, – сказал Карандаш, рисуя белый снег на зелёной травке.

– Чудо! Чудо! Смотрите, снег! – закричали вдруг на бульваре мальчишки. – Настоящий снег!

– Невероятно! – сказали прохожие. – В самом деле снег! Просто чудо!

Снег лежал чистый, прозрачный, белый-белый, очень холодный! Рядом шуршали зелёными листьями деревья, на клумбах цвели горячими огоньками яркие цветы. Люди вздыхали от жары, обмахивались носовыми платками, га-зетами. У продавщиц мороженого таяло в ящиках эскимо. А тут искрился на солнце крепкий льдистый снежок. Настоящий снег! Его трогали пальцами, гладили, улыбались ему. Фотолюбители снимали снег на цветную плёнку. Один художник-любитель тут же стал писать картину под названием: «Летний снег». И все были рады. Всем как будто стало прохладнее.

Подошла тётя в белой косынке, в белой куртке, с белым ящиком на ремне через плечо, посмотрела на снег, потом на Карандаша и ахнула:

– Где же ты его достал, такую радость? У меня мороженое тает! Лёд на базе кончился! «Ну, – думаю, – пропала. Погибнет мороженое!» Вдруг слышу, кричат: «Снег, снег!..»

Она поставила ящик в свежий хрусткий снежок. Потом вынула завёрнутое в серебряную запотевшую бумажку эскимо и дала Карандашу, Самоделкину и Прутику.

– Берите, милые, гостинчик. Берите, не стесняйтесь…

Это была Продавщица мороженого.

Если бы кто-нибудь остановил её в ту минуту и рассказал ей, какие беды принесёт Карандашу и Самоделкину эскимо на палочке, она, весёлая Продавщица, никогда и ни за что не дала бы Карандашу мороженого.

К сожалению, никто ничего не сказал, и Карандаш мигом уплёл мороженое и облизал палочку.

Веня Кашкин тоже пришёл на бульвар. За ним шагали ребята с игрушечными пистолетами в руках, с деревянными саблями на боку. И тут же настоящие крепкие снежки замелькали в воздухе.

Это мальчишки из команды Вени Кашкина стали кидать снежки. «Бац! Бац!»

– Ах, разбойники! – вскрикнула прохожая старушка. Чей-то меткий снежок угодил ей в спину. – Это что же делается?

«Разве они разбойники?» – хотел спросить Карандаш, но колючий снежок залепил ему рот.

– Безобразие! – возмутились прохожие. – Надо немедленно прекратить эту войну!

– Уйдём отсюда, – сказал Карандаш, вытирая платком шею, потому что снег попал ему за шиворот.

Но Прутик и не думал уходить. Он слепил снежок и собрался бежать к мальчишкам. Самоделкин вовремя схватил его за курточку.

– Не хочу домой! – кричал Прутик.

Он вырывался, он дрожал от нетерпения, он глядел на мальчишек воинственными глазёнками, но Самоделкин крепко держал его.

– Не ходи к ним! Ничему хорошему они тебя не научат, – говорил Самоделкин. – Пора делать кораблик.

Ну, конечно, при слове «кораблик» Прутик сразу перестал вырываться, хотя снежная битва была в самом разгаре. Веня размахнулся и бросил новый снежок.

«Бац! Блям!.. Дзинь!»

Это снежок нечаянно угодил в окошко соседнего дома.

«Дзинь! Блям!..»

Это на тротуар упали осколки стекла.

– Я так и знал! Негодный мальчишка! – сказал тогда сердитый голос в окошке. – Я так и знал! Я предупреждал! У других дети как дети, а этот начитался книжек про войну, бегает с пистолетом, как разбойник, воюет целыми днями. Ничем больше не занимается! Ничего не делает! Настоящий лентяй!

Сердитое окошко захлопнулось. Только уцелевшие стекла звякнули раздражённо: «Дзинь!»

Самоделкин привёл Прутика домой, взял инструменты, сделанные Карандашом, и стал мастерить кораблик.

Он строгал дощечки настоящим рубанком, он распиливал их настоящей пилой, резал, сверлил, стучал, напевая знакомую песенку: Я все умею делать сам, И я не верю чудесам! Сам! Сам! Сам!

– Сам! Сам! Сам! – подпевал Прутик.

А мастер Самоделкин разложил на столе винты, шестерёнки, разные колёсики, необходимые пружинки. Он собирал моторчик для кораблика.

– Чудеса! – покачивал головой Карандаш, глядя, как вырастает кораблик.

Самоделкин спрятал в кораблик мотор, настелил палубу, поставил мачты, укрепил винт и сказал:

– Готов!

Кораблик получился необыкновенно хорошим. У него были две стройные мачты с верёвочными лестницами, руль за кормой, спасательные лодки на палубе, каюты с открытыми иллюминаторами, капитанский мостик. На тонкой цепочке блестел якорь величиной с рыболовный крючок.

– Ты настоящий волшебник! – похвалил Карандаш. – У меня так ни за что не получится!

– Волшебник! Волшебник! – повторил мальчик, прыгая вокруг Самоделкина. – Дай мне кораблик! Я хочу пускать кораблик.

– Опять в лужу полезешь? – нахмурился мастер Самоделкин. – Бррр! Не ходи по лужам!

– Я пойду с ним, – сказал Карандаш. – Я не боюсь воды.

«Идите, идите, – подумал хитрый Самоделкин. – Воды нигде нет. Все давно высохло».

Карандаш и Прутя с корабликом ушли, напевая песенку: И я не верю чудесам! Сам! Сам! Сам!

– Сливочно мороженое! Мороженое! – кричали на улице белые девушки. – Десять копеек! Пятнадцать копеек! Наше мороженое вкуснее, чем пирожное!

При слове «мороженое» маленький художник вздрогнул, замедлил шаги, вздохнул и тихонько сказал сам себе: «Она волшебница! Добрая волшебница дала мне мороженое. Нет ничего на свете вкуснее мороженого…»

Карандаш не слышал, как заиграла рядом звонкая музыка и радио сказало громко-громко:

– Внимание! Через тридцать минут на Большом Лебедином пруду зоопарка начнутся испытания моделей кораблей. Всех участников испытаний просим подойти к пруду.

– Ах, какая волшебница! – бормотал Карандаш, не замечая, как Прутик отстал от него.

По улице шли ребята с корабликами в руках. Они увидели Прутика.

– Смотрите, какой у него кораблик! Эй, давай с нами!

Прутик и ребята побежали на другую сторону улицы, туда, где стояли высокие железные ворота с двумя каменными львами. Над воротами ярко блестели на солнце большие буквы: