Франк Райфенберг - Альбертина и Дом тысячи чудес

— Как ты думаешь, папа видит, как она блестит? — спросила Альбертина у Маши, самой старшей своей матрешки.

Слабый свет в западной башне погас. Видимо, месье Флип лег спать.

— Кстати, оказалось, что быть членом банды не так-то просто, — продолжила Альбертина свой звездный разговор с папой. — Особенно, если банда — из сна. Я знаю, папа, что тебе трудно все это представить. Ребята выглядят почти совсем нормально, только они из другого времени и ходят исключительно в клетчатых шмотках. Но люди из снов иногда такие странные. — Альбертина огляделась по сторонам и проговорила уже шепотом: — Один из мальчишек довольно симпатичный, хотя он на меня и орал. Но я сама поступила подло по отношению к нему. — Внезапно Альбертина густо покраснела, хорошо еще, что в комнате больше никого не было. — А вам бы только хихикать, дурочки, — напала вдруг Альбертина на матрешек. — Я нисколечко, ну ни капельки не влюбилась, просто Отто очень симпатичный.

На того, кто тебе симпатичен, все-таки не опускают печатный пресс, подумала Альбертина и снова посмотрела в подзорную трубу. Глаза у нее уже совсем привыкли к бледному лунному свету. Усилитель резкости в трубе погружал все в зеленоватую дымку. Но когда видимость была плохая, он помогал отыскивать звезды.

Альбертина плотнее прижала глаз к окуляру, и, посмотрев вниз, она отчетливо различила Отто в окне башни, в западном крыле. Это — комната месье Флипа. Заметив трубу Альбертины, Отто быстро отошел куда-то вглубь. Альбертина догадалась, что задумал Отто. Она бросила сверкающую мантию на лилейную постель, надела жилетку и кратчайшим путем помчалась в театральный зал.

— Какие же это легальные меры? — с ходу спросила Альбертина Отто, когда он, крадучись, вошел в театральный зал.

Отто замер. Правую руку он спрятал за спиной. Но Альбертина уже увидела ключ с драконом.

— Какой мужественный поступок! — сказала она, высоко подняв брови. — Но ведь он же… — Она набрала побольше воздуха в легкие и выпалила: — … Он причиняет тебе боль!

— Не знаю, что ты имеешь в виду!

— А ну покажи, что у тебя в руке! — Альбертина направила на него свой фонарик.

— С каких это пор ты здесь распоряжаешься?

— А ты покажи!

— Сначала фонарик убери.

— А с каких это пор ты здесь распоряжаешься?

— Ты ведь даже не смогла найти чемодан и прогнать полицейских!

— А я и не просила вас принимать меня в банду.

— Извини, я не это хотел сказать.

— Ты что, мне не доверяешь?

Отто сделал вид, будто не понимает, о чем говорит Альбертина.

— В каком смысле?

— Ты решил открыть чемодан!

— Чушь, ничего подобного!

— Ну, тогда и ключ тебе не нужен.

Отто нервно сглотнул.

Альбертина прыгнула на балюстраду над оркестровой ямой и, раскинув руки, стала осторожно делать шаг за шагом.

— Все нормально, — шепнула она Маше, которой обещала не выполнять больше таких акробатических трюков.

Отто тоже вскочил на деревянный край, но с другой стороны полукруга. Он быстро добрался до того места, где была Альбертина, соскочил на сцену и протянул ей руку.

— Спасибо, не надо, — сказала Альбертина. И в тот же миг потеряла равновесие. Доля секунды оставалась у нее на то, чтобы решить: рухнуть на острые пюпитры в оркестровую яму или принять помощь Отто. Исключительно ради Маши и ее сестер она все-таки ухватилась за руку Отто и оказалась на сцене.

Отто притянул ее к себе.

— Осторожно. Там глубина немаленькая.

— Отпусти немедленно, — сказала Альбертина. Ключ стукнулся о доски сцены. Альбертина посмотрела на него. — Если месье Флип узнает, что ты стащил у него ключ, скандал будет невиданный. Это я тебе гарантирую.

— Я вовсе не собирался его красть, я только взял на время. Разве тебе не хотелось бы узнать, откуда ты взялась? Могу сразу тебе сказать: я бы еще вчера вечером сюда отправился, но твой мисьо всю ночь шил эту мантию, а потом до утра рылся в своей древней книге. Так что стянуть ключ никак не получалось.

— Ведь ты мой друг. А сам ночью тайком затеваешь невесть что! — Альбертину возмущало больше всего то, что он решил все это сделать без нее. — Отдай ключ, и тогда посмотрим. — Выбор был сделан. Хотя Альбертина клятвенно пообещала Флипу, что никогда больше не притронется к чемодану, но все же она не потерпит упреков в том, что она не настоящий член банды. Ведь Отто имел в виду именно это, когда говорил: «Ты-ведъ-даже-не-смогла-найти-чемо-дан-и-прогнатъ-полицейских».

— Интересно, а почему мы не стали приводить в порядок театральный зал? — Отто попытался перевести разговор на другую тему.

— Потому что не планируется никаких представлений. Пока. И уж точно не будет никаких фокусов с чемоданом. Месье Флип говорит, что это слишком опасно.

— И ты еще хочешь быть полноправным членом банды? А сама веришь всему, что говорит какой-то взрослый?

— Месье Флип не просто какой-то взрослый. Он всегда оберегал тетю Лиззи. А теперь оберегает меня. И еще он мой друг.

— Да ты просто трусишь! — Отто исчез где-то во тьме сцены.

Альбертина включила фонарик.

— Здесь сидел Лашло, когда ему приснился я! — Отто плюхнулся в кресло с драконами.

— Я открываю чемодан! — Ключ на цепочке болтался у Альбертины в руках.

Отто вскочил. Что-то влекло его к этому ключику, что-то заставляло его стремиться в театральный зал, но теперь ему стало не по себе.

— Ты думаешь, стоит?

— Ага, и это — Отто из банды клетчатых, который ничего не боится! Сам струсил! Что, боишься полицейских? — Альбертине нравилось главенствовать над ним, и она вызывающе повторила: — А? Боишься?

— Ерунда! Не боюсь!

— Тогда бери! — Она протянула Отто ключ.

Отто осторожно вставил ключ в замочную скважину на чемодане и повернул его.

— Теперь ты! — подтолкнул он Альбертину.

Она замерла, потом взглянула на Отто. Он кивнул.

Альбертина положила фонарик рядом с собой и медленно-медленно приподняла крышку. В чемодане было абсолютно темно. Она обернулась к Отто и хихикнула:

— У страха глаза велики!

Отто как завороженный смотрел в чемодан.

Не дождавшись ответа, Альбертина повернулась обратно, но было уже поздно. Подобно гигантскому мыльному пузырю, на нее наваливалась какая-то прозрачная пленка, переливающаяся всеми цветами радуги. Альбертина мешала пузырю продвигаться. Он вспухал то слева, то справа, перетекая мимо нее, протискивался под мышками и между ног.

— Осторожно, — прошептал Отто, — а то он лопнет.

Внутри пузыря плавала девочка с белокурыми косичками. Она взмахивала руками, как крыльями и кричала: «Я лечу, лечу, я умею летать!» — Она пролетела над садом мимо маленького домика, где развевалось на длинных веревках белье. Если присмотреться, сразу становилось ясно, что это вовсе не белье, а школьные тетрадки, исчерканные красными чернилами. Двойки и тройки повсюду срывались со страниц, мгновенно превращаясь в черных птиц, похожих на ворон. «Сельма! Сельма! От нас не уйдешь!» — злобно шипели отметки, догоняя девочку. Сельма набрала высоту, и вдруг это оказалась не Сельма, а белый голубь. Мерзкие твари-отметки шмякались на траву и превращались в красные маки.