Владимир Голубев - Летучий корабль

Проворно, шустрой ящеркой, сказка сказывается, а наше времечко ещё скорее колобком катится прямо по реке жизни от глухозимья к межени [1] Летний, самый низкий уровень воды в реке. . Вот так, неприметно, миновало восемнадцать годочков, будто унесённых ледоходом. Вымахал на славу молодой царевич – пригожий да белолицый – кровь с молоком, в плечах – косая сажень, а ростом вымахал, как дубок молодой.

Однако вырос Елисей то ли с маленьким изъяном, то ли наоборот, совсем безупречен, но такой дюже серьёзный и рассудительный, что родители стеснялись при нем шутить-трунить. Вещал парень всегда только правду. Как скажет, так хоть стой, хоть падай. Во дворце с улыбочкой шептали друг другу – «у наследника Демьяна – нет изъяна».

Бывало даже, когда царь и царица на веранде пили чай вприкуску с заморским рахат-лукумом, или мятные пряники макали в липовый мёд, всё талдычила Арина супругу:

– Надо невесту Елисею, поскорее сосватать, да хорошую и пригожую, чтоб любила нашего сыночка и была хорошей супругой – надёжей и опорой в горе и радости, да народу нашему пример.

– Сам вижу, что возмужал Елисей! Знаю, что умён и силён, но я и другое примечаю – люди его как-то сторонятся, всё обходят бочком и бочком. Хотя он, вижу, старается, всех выслушает, со старшими посоветуется, да все без толку, не хотят подданные его слушать. Боязно мне за нашу державу и народ, как бы чего худого не вышло после моей кончины…

– Да, что ты взялся попусту наговаривать-то на единственное дитятко! О таком сыне надлежит нашим сказителям былины распевать! Умён не по годам, скромен, да родителей почитает!

– Спесив. От того и правдив. Да и что ему хотеть-то, коли всё есть, что душа пожелает?

– Ты не в духе, Демьян, тебе, небось, опять дьяк Анисим настроение-то попортил.

– Цыц! Я всё же пока царь-государь, а не дед на печи, что истирает кирпичи! Не перечь мне, а то в такую глухомань упеку комаров пасти, где слаще морковки ничего отродясь не пробовали.

– Прости царь-батюшка. А Анисима, все же, накажи.

– Я в душе-то, так сказать, скорее добряк, чем злыдень, да и к чему царю верного слугу напрасно обижать? Постой, лучше мне по секрету поведай, матушка: сколь дружков у нашего Елисеюшки?

Призадумалась Царица, отодвинула в сторонку серебряное блюдо с рахат-лукумом и про чай запамятовала. Только лишь стало слышно, как в зарослях у озерка перед дождём запела иволга, да пыхтит самовар на столе. Но вот и тучка тут, как назло, прикроет тёмным платом полуденное светило, и сразу прошибает до костей озноб от реки.

– Да батюшка, на то ты и царь-государь, чтоб зреть в корень. Прав ты, нет у Елисея верных друзей-товарищей. Вон у нашей ключницы сынок подрос, не по летам удачливый и смышлёный, так с целой ватагой парней шляется и днём, и ночью! То на рыбалку, а то с лошадьми в ночное! Дома-то совсем и не бывает. Да, что интересно – не хитёр, и всяким наукам не обучался, а всё понимает. Нашего учили-учили, наставникам платили-платили, а всё как маленький, что в уме, то и на языке. Ты, Демьянушка, уж, пожалуй, его с зарубежными послами покамест не знакомь, а то глядишь, наболтает им чего лишнего, так и до ратной брани недолго.

– Вот, и я матушка думу думаю, как мне своего единственного сына исправить, да на путь истинный наставить? А ты говоришь – ему жениться пора! Он ещё ни разу не влюблялся, с девками хороводы не водил, а ты хочешь ему невесту сосватать! А под венец силком поведём, в хомуте или как? Или пригрозим Елисею – плахой с палачом?

– Ой, батюшка, теперь ничего не знаю, расстроилась я, даже этот приторный рахат-лукум в горло не лезет! Да, женитьба не напасть, как бы, женившись, не пропасть!

– Перед тем, как его оженить, надо Елисея политесу обучить.

– Какому-такому «политесу»?

– Ну, учтивости по-нашему.

– Понимаю, сама не из глухой деревни. Давно пора! А то утром, он мне вещает на весь терем: «Милая мамаша, а каша ваша с комочками!»

– Да, верно, я тоже приметил, твою шрапнель. Эти комки бы в пушку да по воробьям, пли!

– Но разве так можно? Правду да в лицо родной матери! Мог бы и не заметить, зачем меня расстраивать?

– А мне говорит: «Батюшка, ваш воевода ворует, разве вы не знаете?». Да, я сам вижу, что наш Феоктист на руку не чист, но как я его обижу, если он мой верный слуга и ещё товарищ! С кем я выйду на охоту или рыбалку, или тигрёнка покормить? Только с ним!

– Демьянушка, родной, – возвращается Арина к началу беседы, – давай-ка огласим по всему царству и даже соседям нашим – смотрины невест. Может, приглянется сыночку какая-нибудь красна девица и он начнёт меняться. Нам троим с ним управиться будет гораздо легче, чем вдвоём.

– Я даю свое царское согласие, давно не тешился. Только его надо перед этим хорошенько расспросить, чего его душенька желает. Ладно, я с ним сам переговорю.

На следующий день, рано утром пригласил батюшка Елисея в тронную палату и слово царское молвил:

– Елисей, подоспело время тебе поразмыслить о выборе невесты.

– Батюшка, я сейчас не желаю жениться.

– Покамест просто приглядись к девицам. Даю царское слово – со свадьбой спешить не будем.

– Я не могу ослушаться любимого родителя. Но отец, чтобы стать достойным наследником престола, мне надо на мир посмотреть, да ещё бы пожить среди простых людей, токмо не в царском обличье, а под личиной рядового подданного. Вспомни, как наши прадеды добывали себе мечом и копьём былинную славу! Я вот только намедни наши летописи перечитывал.

– Молодец, что не забываешь отеческое предание. Но хорошенькая невеста не станет обузой настоящему герою, а даже наоборот, так сказать, опорой, да окрылит на новые подвиги. Да и ты мог наплести для нашего же успокоения, мол, «намерен жениться», мы бы с матерью и успокоились.

– Как же можно врать, батюшка?

– Шуткую я.

На том и порешили, печать красного воска определили на государеву грамоту. Гонцы сломя голову помчались по всем городам и весям да огласили всем верным подданным о грядущих смотринах невест для царевича-наследника Елисея. Теперь любая девица могла запросто отправиться в столицу и среди других барышень предстать пред ясными очами завидного жениха.

Ровно через две седмицы, на утро, в воскресенье, когда самая куцая ночка в году ненадолго окутывает леса и пашни, царь Демьян определил смотрины невест для царевича. Великое множество дев собралось в стольном граде: стыдливые крестьянки, озорные горожанки, дородные купеческие дочери, вальяжные дворянки и боярские дочери. Никто их не считал и тем паче не пересчитывал, одним словом – тьма тьмущая.

За ужином говорит царь сыночку:

– Выгляни в окошко, Елисеюшка, какие раскрасавицы толпятся за стенами нашего терема.