Марина Колесова - Чёрный шар

Худенький темноволосый мальчишка, одетый в домотканую рубаху и короткие холщовые штаны, собирал в лесу хворост. Он набрал уже две большие вязанки, когда на поляну, где стоял ослик мальчика, вышла согбенная седая старуха, опирающаяся на клюку. Одета она была в не по сезону теплый шерстяной плащ.

– Не мог бы ты мне подсказать, милый мальчик, в какой стороне отсюда ближайшая деревня? – хриплым каркающим голосом спросила она.

Мальчик вздрогнул от неожиданности и испуганно замер, глядя на сверлившую его маленькими недобрыми глазками путницу, на шее которой висел блестящий черный шар.

«Ведьма!» – молнией пронеслось у него в голове. Он знал о том, что среди таммервильских болот уже многие века живут ведьмак и ведьма, обладающие магическими шарами. Иногда они посещают окрестные деревни и несут мор и напасти всем не угодившим им жителям. Их боялись, и почитали за благо исполнить любую волю.

– Ты что молчишь? Никак язык откусил себе? – старуха раздраженно поморщилась.

– Нет, досточтимая госпожа, – мальчик, наконец, превозмог испуг, – я не откусил язык, просто растерялся от неожиданности. Вы так внезапно появились…

– Так где деревня?

– Какая Вас интересует деревня, досточтимая госпожа? – мальчику очень не хотелось показывать ей дорогу в собственную деревню, которая была ближайшей, и он тянул время в надежде найти способ отвести ведьму подальше от родного дома.

– Ближайшая!

– Смотря для чего Вам туда. Если на ярмарку, то ближайшая, где торжища устраивают – Рузанвиль, та за горой. А если к кузнецу, то – Шаромваль, эта через березняк, налево, а потом по дороге вдоль поля.

– И сколько до нее?

– Миль десять.

– Ты сам-то откуда?

– А для чего Вам это, досточтимая госпожа? – мальчик попятился, а потом резко рванул в сторону в надежде сбежать.

Старуха моментально схватила, висевший на ее шее шар и подула на него.

Ноги у мальчика тут же подкосились, и он осел на землю.

– Бегать от меня не нужно, – усмехнулась старуха. – Все равно не убежишь.

Подойдя к нему, она схватила костлявыми пальцами его подбородок и запрокинула голову, вынуждая посмотреть ей в глаза:

– Звать тебя как?

– Лерон, – мальчик испуганно сжался под ее недобрым взглядом.

– Пошли, Лерон, проводишь меня в свою деревню, и больше не юли и не лукавь. Не люблю я того, – ведьма разжала руку и чуть отступила в сторону.

Мальчик поднялся, нервно облизнул губы.

– Осла что, тут оставить? – спросил он, бросив исподлобья настороженный взгляд на старуху.

– Можешь взять осла, вот на нем и довезешь меня до деревни.

Мальчик не посмел спорить. Тяжело вздохнув, он снял с ослика уже привязанные вязанки хвороста и подвел его к старухе. А после того как та, кряхтя и охая, взобралась на него, взял под уздцы и повел.

Они прошли примерно половину пути. Ведьма ехала молча. Мальчик тоже молчал. Его терзала мысль о том, что сейчас он собственноручно везет в родную деревню ту, которая обязательно навлечет на всех жителей беды и горести.

Проходя по мосту, Лерон решительно остановился и неожиданным сильным толчком спихнул старуху с осла прямо в воду.

Ведьма хрипло вскрикнула и, упав в реку, замельтешила руками, пытаясь справиться с сильным течением. Однако стремнина не выпустила из своих объятий полученную жертву, и скоро силуэт барахтающейся старухи скрылся за излучиной.

Прибежавший в деревню Лерон рассказал матери о том, что утопил ведьму. Мать тут же запричитала и в ужасе схватилась за голову:

– Что ты наделал, глупый мальчишка! Она бессмертна и просто так этого не спустит. Все, погибель наша пришла… Мало того, что прошлым летом лихоманка твоего отца забрала, теперь еще ты такое учудил… Ой, горе горькое… И как тебе только в башку твою бестолковую придти мысль такая могла? Ведь может, она получила бы, что ей надо здесь и ушла бы подобру-поздорову, а сейчас… Что же сейчас-то делать?

Встревоженная, она побежала советоваться с деревенским старостой.

Староста, выслушав Лерона, нахмурился и, тяжело вздохнув, повернулся к его матери:

– Правильнее всего было бы отдать ей твоего сына, может, и обошлось бы все… Но я знаю, что он у тебя единственный помощник сейчас и кроме него у тебя четверо ртов голодных… Только и в деревне его уже оставить нельзя. Так что придется тебе, Марта, продать его кому-нибудь в подмастерья и чем быстрее, тем лучше. Хоть денег получишь, а ведьме скажем: сгинул мальчонка… Так что давай собирайся в город и осла там тоже продай.

В Таммервиле, куда через пару дней добрались Лерон с матерью, она на рыночной площади подошла к седоусому пожилому охраннику.

– Не подскажите ли, милейший, кому тут можно мальчика в подмастерья продать?

Тот мрачно хмыкнул:

– Продать? Да у нас сейчас и задаром учеников не берут – времена тяжелые. Кому охота лишний рот кормить? Вот коли денег дать, то может, и согласится кто…

– Да неужто не нужен никому помощник? – всплеснула руками мать. – Он у меня работящий и покладистый.

– Да какой из него работник? – охранник пальцем ткнул в бок Лерона. – Кожа да кости… Хотя, слушай, вчера какой-то странствующий наемник искал на базаре какого-нибудь мальчонку в ученики. Попробуй его найти, он наверняка на постоялом дворе «Солдатский сапог» остановился. Авось не нашел он еще никого.

В «Солдатском сапоге» было тихо, на лавке в углу сидел широкоплечий мрачного вида мужчина и потягивал вино из большой кружки. Мать Лерона шагнула к нему:

– Господин, это не Вы накануне мальчика в ученики искали?

– Ну я, – хмуро проронил тот, даже не повернувшись. – А тебе-то что?

– Может, сына у меня купите? Я недорого запрошу.

Мужчина, оторвавшись от кружки, окинул оценивающим взглядом Лерона:

– Этого что ли?

– Этого, – кивнула мать.

– Хлипковат он больно… – мужчина поморщился. – Я ж воин, к тому ж наемник. Куда мне такой?

– Так недорого, а он жилистый и выносливый очень, – мать руками нервно стала теребить край юбки, – я не отдала бы, но уж больно нужда большая…

– Жилистый, говоришь? – воин недоверчиво хмыкнул, потом обратился к Лерону: – От пола сколько раз отжаться сумеешь?

– Я не знаю, не пробовал никогда. Я больше телегу какую разгрузить или воды натаскать…

– Пробуй, – наемник указал рукой на пол.

Лерон лег и начал отжиматься. Воин, молча, наблюдал. Потом обернулся к его матери:

– Ну и сколько хочешь за него?

– Да сколько дадите, господин… У меня кроме него четверо еще: мал-мала-меньше, а кормилец наш уж скоро год как помер.

– Ну только ради деток твоих, – воин тяжело вздохнул и, вынув из кармана, положил на край стола две золотые монеты.

– Вы истинный спаситель наш, господин, – запричитала мать и, приблизившись, попыталась поцеловать его руку, но тот быстро ее отдернул и отстранился.