Вера Сытник - Как бобр своё имя искал

Старый бобр грозно взглянул на восьмого сына-бобра, уполз в лужу и стал кувыркаться.

– Ты плачешь?! Ты плаваешь, чтобы скрыть свои слёзы? – поразился восьмой сын-бобр.

– Иногда лучше скрыть то, что нарушает твоё счастье.

– Ты ошибаешься, клетка – это не счастье! К счастью нельзя привыкнуть, а ты привык к нашей тюрьме и теперь боишься свободы.

– Отстань!

В это время несколько более худых бобров юркнули в нору и уползли. Остальные, более толстые, у которых не получилось последовать за товарищами, сгрудились вокруг норы и угрюмо молчали.

– Подумаешь, – сказал один, – мне и здесь хорошо.

– Я и не хотел никуда ползти, а только посмотреть… – сказал другой.

– Ненавижу, когда кто-то приходит и мешает твоему спокойствию, – сказал третий.

– Этот «кто-то» – моя мать! – закричал восьмой сын-бобр и кинулся на соседа.

Завязалась драка, в которой восьмому сыну-бобру досталось бы на орехи, если бы не помощь самого старого бобра. Он выполз из лужи и раскидал молодых в разные стороны.

– Не сметь! – сказал он. – У каждого бобра есть мать! Это святое. К тому же нам совсем не нужны сейчас гости. Не нужно, чтобы люди видели этот лаз.

Он закидал вход в нору соломой и снова полез в лужу. Хулиганы разошлись, восьмой сын-бобр лёг на солому и стал думать.

С этого дня восьмой сын-бобр начал тренироваться. Ранним утром делал небольшую пробежку вдоль ограды. Приподняв хвост, семенил лапками, пыхтел, старался. И скоро стал пробегать расстояние вдоль всей ограды за несколько минут. Теперь он предпочитал не лежать в тени навеса, а прогуливаться, разминая тело, или прыгать в лужу и обратно на бетонный берег.

– Держите меня, а не то лопну от смеха! – кричал кто-нибудь из соседей-бобров. – У нас завёлся спортсмен! Поглядите, как он ползает! Не угонишься!

Слушая грубые насмешки, восьмой сын-бобр думал о маме, которая не побоялась прогрызть подземный тоннель к зоопарку, о родном пруде, где так много кувшинок, и продолжал заниматься спортом. Он решил непременно похудеть и стать выносливым. Его немного пугала дыра под соломой. Она скрывала нечто такое, что восьмой сын-бобр до этой поры ещё не видел. Неудивительно! Ведь ему никогда не приходилось ползать под землёй и прогрызать себе дорогу! Поэтому один раз в день он совал голову в дыру, чтобы глаза привыкали к темноте и, главное, чтобы отступало чувство страха.

– Кажется, он застрял! Толстое бревно, а не бобр! – кричали соседи, принимаясь тянуть восьмого сына-бобра за хвост.

В такие минуты на помощь, как всегда, приходил старый бобр, который прекратил свои насмешки, как только увидел, что восьмой сын-бобр настроен весьма серьёзно. Старик расталкивал хулиганов и вызволял молодого товарища из-под земли. Через две недели тот мог уже сам, без посторонней помощи залезть и вылезти из норы. С каждым днём он проползал всё большее расстояние, углублялся всё дальше, готовясь к тому, что скоро навсегда покинет зоопарк. Чувствуя, что мышцы пока не окрепли, восьмой сын-бобр придумал ещё одно упражнение: стал ежедневно карабкаться на сетку, отгораживающую закуток от остального зоопарка.

– Это не бобр, а панда! – кричали соседи-бобры. – Ты позоришь наш род! Бобры должны ползать под землёй, а не лазать по заборам!

– Кто сказал, что бобры не должны ползать по заборам? Если это поможет найти своё имя, значит, это правильно. Ради мечты о свободе нужно забыть о препятствиях! Захочу и взлечу! – твердил упрямец и карабкался вверх.

– Ты хочешь найти своё имя? Нырни в лужу, – кричали бобры-соседи, – там на дне ты найдёшь его! Выскочка!

Привлечённые шумом, вокруг забора стали собираться люди. Они подолгу стояли и смотрели, как восьмой сын-бобр ползает по сетке: забирается вверх и падает. Снова забирается и снова падает.

– Храбрец! – слышались возгласы.

Бобры-хулиганы, охрипшие от смеха, продолжали кричать о том, что бобр позорит их род. Накричавшись, они принялись расшвыривать солому над входом в нору.

– Посмотрите, посмотрите! – заволновались люди. – Там дыра! Нужно сказать начальнику, как бы зверьки не сбежали!

В это время самый старый бобр неожиданно подскочил на камне, на котором сидел, и сделал в воздухе сальто-мортале. Перекувырнулся несколько раз через голову и плашмя упал на бетон.

– Ах! – закричали зрители, позабыв про нору. – Срочно зовите врача!

Позвали ветеринара, несчастного унесли. Люди разошлись.

– Что вы наделали! – восьмой сын-бобр оставил сетку и направился к соседям. – Вместо того чтобы самим готовиться к побегу, вы мешаете мне. Из-за вас пострадал мой друг.

– Ещё чего не хватало – готовиться к побегу! Кто попал в клетку, пусть в ней и остаётся! Таков закон. Теперь никто не убежит! Поделом старому доходяге! Думал отвлечь внимание от норы? Так ему и надо!

– Негодяи! – воскликнул восьмой сын-бобр. – Эта клетка – для трусов! Для тех, кто не знает своих корней и своего имени!

Он приготовился к драке, но пришёл служитель зоопарка, который нёс ведро. Пять минут, и дыра была залита цементным раствором. Рабочий ушёл.

– Всё пропало… – прошептал в отчаянии восьмой сын-бобр, закрыв лапами глаза.

Какая подлость! В тот самый момент, когда он был полностью готов к дальнему путешествию, путь к свободе отрезали. Бедная мама! Она напрасно рисковала своими зубами, напрасно сломала несколько передних резцов, нора была залита цементом…

Ночью восьмой сын-бобр долго не мог уснуть, всё думал о родном пруде, о хатке, о том, что никогда не найдёт свои корни и своё имя. Под утро задремал и проснулся, услышав хруст. Открыл глаза и в лучах рассвета увидел, как старый бобр с перевязанными передними лапами грызёт застывший цемент. Хрустнули старые зубы. Показался вход в нору.

– Ты? Откуда? Что случилось? – горячо зашептал восьмой сын-бобр, опасаясь разбудить соседей.

– Я. Не видишь, что ли? – проворчал товарищ. – Сбежал из больницы. Знаешь, когда-то очень давно, в молодости, я любил проделывать кульбиты, прыгал с деревьев как белка-летяга. Так и сейчас…

– Разве бобры могут летать? – перебил его восьмой сын-бобр.

– Если очень захотят. Если нужно выручить друга, например. Видишь ли, полёт – это молодость. Радость! Не все молодые осознают, что они молоды, и не все пользуются своей молодостью. Правда, тогда я слишком увлёкся, оторвался от сородичей и попал в зоопарк. А вчера вспомнил о прыжках, да неудачно, повредил обе лапы, придётся теперь долго на соломе валяться. Беги! Свобода – вот она! Больше такого случая не будет. Утром придут меня искать, осмотрят и наш закуток.