Олег Шишибаров - Приключения полосатого крошки

Бобо бросился к мачте, чтобы убрать паруса, а Нук следил за тигренком. «Леда» значительно замедлила ход, но в эту минуту Нук заметил стаю акул, стремительно приближающихся к полосатому крошке.

– Акулы! – ужаснулся Нук и, не раздумывая, бросился в воду.

Бобо, стоя на рее, заметил несколько зубастых хищниц, приближающихся к тигренку. Мысли в голове Бобо кружились без остановки: что делать?! Что делать?! Что делать?! Бобо, словно заклинило, и он никак не мог принять нужного решения.

Профессор быстро приближался к Барсеньке, но зубастые хищницы уже окружили полосатого крошку, постепенно сжимая смертельное кольцо. Одна из хищниц заметила Нука и, сменив направление, метнулась к профессору.

Бобо бросился к пушке и, прицелившись, выстрелил. Акула исчезла под водой и вскоре всплыла с распоротым брюхом.

Тем временем Нук ворвался в опасное кольцо акул и, схватив Барсеньку, высоко поднял его над головой. Профессор старался держать в поле зрения всех хищниц, но одна из них неизменно оставалась вне поля его зрения.

Бобо тщательно прицелился, чтобы сделать новый выстрел, но малейшее отклонение снаряда могло ранить самого Нука. Не раздумывая больше ни секунды, Бобо схватил со стола нож и прыгнул за борт.

Мраморная акула, оказавшись за спиной Нука, поднырнула и, словно пилой, полоснула ногу профессора. Нук с силой ударил в воду бивнем, но акула уже ускользнула.

В эту минуту из воды вынырнул голубой дельфин и на большой скорости протаранил носом мраморную хищницу. Затем он плавно развернулся и кинулся на другую акулу. Остальные бросились наутек, но не тут-то было: голубой дельфин, словно гарпун, легко настигал хищниц и брал их на таран.

– Мы победили! – радостно сообщил Барсенька, когда подплывший Бобо забрался на Нука.

– Великолепно, – ответил запыхавшийся ежик, отряхивая воду.

Когда вернулись на «Леду», Бобо внимательно осмотрел ногу профессора и тщательно обработал зеленкой рану. Затем Бобо достал кетгут и принялся зашивать рваные края раны. Барсенька молча наблюдал.

Бобо взглянул на тигренка и серьезно сказал:

– Видишь, Барсенька, чем иногда заканчиваются необдуманные решения… А если бы эта акула полоснула тебя? Да мы с Нуком сошли бы с ума…

Только теперь Барсенька осознал, какую боль причинил другу. Обняв здоровую ногу профессора, полосатый крошка спросил с глубоким участием:

– Тебе очень больно?

– Пустяк, – ответил Нук, который от волнения почти не ощущал боли. – Морская вода очень целебна, поэтому моя рана быстро заживет. Существует даже такая наука – талассотерапия. Она основана на лечении морской водой. Так что не нужно беспокоиться.

Однако Бобо, закончивший зашивать рану, не разделял профессорских иллюзий.

– Лишь бы не было заражения, – подумал Бобо.

– Я старый путешественник, – продолжал успокаивать Барсеньку Нук,– и на мне все быстро заживает.

Решено было бросить якорь. Бобо отнес аптечку и занялся парусами, а Нук, отправив Барсеньку отдыхать, углубился в «Энциклопедию растений». Однако прошел час, а профессор никак не мог сосредоточиться: переживания за Барсеньку и ноющая рана то и дело отвлекали его.

После ужина, немного побеседовав, разошлись: Бобо занял место у штурвала (ему предстояло ночное дежурство), Барсенька – в свою каюту, а Нук, принявший обезболивающее, – под навес, где попытался уснуть. Однако прошло два часа, а сон не приходил.

Полосатый крошка, проскользнувший под навес, вскарабкался на Нука и свернулся калачиком.

– Барсенька, что ты? – негромко спросил Нук.

Но полосатый крошка молчал. И тогда Нук понял все без слов.

– Да мне совершенно не больно, – пытался успокоить полосатого крошку Нук.

Но Барсенька не отзывался. И лишь одна слезинка скатилась с носа тигренка и упала на спину профессора.

На следующий день, когда Бобо отсыпался, а Нук стоял на штурвале, до него донесся радостный крик полосатого крошки:

– Плыви сюда!

Нук оглянулся и увидел голубого дельфина, плывущего на небольшом расстоянии от «Леды». Это был тот самый дельфин, отбивший нападение акул, Нук узнал его по цвету и спинному плавнику. Голубой дельфин набирал скорость, выныривал из воды и, сделав плавную дугу, вновь исчезал в море.

Барсенька сбегал в каюту, принес мячик и бросил его дельфину. Тот стал ловко подбрасывать игрушку, ударяя то носом, то хвостом, то кругами гоня его перед собой. Наконец неутомимый циркач поднял мячик на кончик носа, подержал его несколько секунд, и закончил свое блестящее выступление, приветственно махнув хвостом. Барсенька радостно захлопал в ладоши, а дельфин, подхватив игрушку зубами, подплыл к борту яхты.

– Да… – протянул тигренок, – а как же я заберу его у тебя?

Однако юного художника тут же осенила блестящая мысль: он принес корзинку и, привязав к ней веревочку, опустил ее за борт. Словно догадавшись, чего от него хотят, дельфин опустил мячик в корзинку, и Барсенька поднял ее обратно. Голубой дельфин сделал прощальный круг, последний раз подпрыгнул в воздух и умчался вдаль.

– Завтра приплывай! – кричал ему вслед тигренок, махая лапой. – Я тоже приду!

Барсенька был так счастлив, что, прибежав к Нуку, принялся трясти его здоровую ногу:

– Ты видел?! Ты видел?!

– Видел, – ответил Нук, нежно поглаживая тигренка по макушке.

– Теперь это мой дельфин. Да, Нук, да?

– Конечно, твой! Ведь он так спешил тебе на помощь…

В эту ночь на «Леде» все уснули счастливые.

***

А на следующий вечер случилось вот что.

Нук, после ужина углубившийся в журнал наблюдений, очнулся от того, что резкий ветер свистел и выл в снастях. Нук направился к капитанскому мостику, где Бобо едва удерживал штурвал.

– Похоже, начинается шторм? – спросил Нук.

Бобо, вглядываясь вперед, кивнул.

Небо заволокли темные тучи, волны становились все выше, и видимость резко ухудшилась.

Нук отправился к Барсеньке, чтобы узнать его самочувствие. Но едва профессор открыл дверь каюты, как резкий порыв ветра с грохотом захлопнул ее обратно. Полосатый крошка прилип носом к иллюминатору, махая лапой, что у него все в порядке.

Профессор кивнул головой и отправился обратно на капитанский мостик, но в эту минуту его окатило такой волной, что он покачнулся. И хотя Нук не раз бывал в подобных переделках, непонятная тревога закралась к нему в сердце. Он подошел к Бобо, не в силах ничем помочь своему другу, и молча осматривался вокруг: на море профессор ощущал себя каким-то беспомощным.

А шторм, тем временем чувствуя себя царем стихий, разошелся вовсю: он свистел в снастях, хохотал, рвал паруса и ревел, как дикарь. Волны швыряли «Леду» из стороны в сторону, но она летела, словно стрела, пронзая одну волну за другой.