Елена Фетисова - Сказки бабушки Прасковьи

– Бабушка, бабушка! – подскочил черноглазый мальчуган по имени Макарка к старушке, сидящей в кресле-качалке, – Опять ты за свой носок принялась, – начал дергать он ее за рукав, – Ты же обещала нам сказку рассказать!

– Да, да, обещала! – подхватила остальная детвора – шестилетняя Сонечка и Тема – ее брат-близнец.

– Раз обещала, расскажу, – улыбнусь, глядя из-под очков на внучат женщина, – Но есть такая пословица: «Сделал дело – гуляй смело!». Вот, сейчас, только, пятку вывяжу, и начнем посиделки. А вы пока выбирайте про кого послушать хотели бы про «Кота в сапогах» или про «Спящую царевну»?

– Мы твою сказку хотим! Новую! – в один голос завопила малышня.

– Где ж на вас столько сказок набраться? – засмеялась добродушная старушка, – Каждый раз новую просите. Да, будет вам новая, – отложила она спицы, – Слушайте…

Жила-была женщина, и звали ее Матрена. Добрая была, порядочная, богопослушная, но случилась в ее доме беда: заболел единственный сын. И к лекарям обращались и к знахаркам ходили, да все попусту. Ребенок слабел с каждым днем и угасал, как свеча на глазах у родителей. И решилась тогда отчаявшаяся мать на безрассудный поступок.

От людей Матрена слышала, что в глухой чащобе, на другой стороне реки, куда и звери то редко захаживали, жила настоящая колдунья. Никто не знал, сколько ей лет, но еще прадеды дедов рассказывали про ее коварное чародейство.

Собралась Матрену в дорогу и, как ступила на мосток через реку, доски под ее ногами заскрипели, и одна упала в темную пучину бегущей внизу воды.

– Не добрый знак, – подумала женщина, но назад не воротилась.

И, как ее только в чаще дикие звери не загрызли?! Матрена и сама не поняла, но всему наперекор добралась до ветхой избушки, скрытой среди спутанных корней вековых деревьев. Слабый огонек тлел из ее крохотного оконца, заменяя солнце, которое не пускали в этот жуткий лес кроны из растрескавшихся безлиственных ветвей. Дрожащей рукой женщина отварила дверь. Два желтых горящих глаза мелькнули перед ней и скрылись в полумраке. Сердце бедняжки чуть не выпрыгнуло от страха наружу.

– Заходи, не бойся, – вдруг, услышала она скрипучий голос из полумрака, куда прыгнула кошка, – Гости обычно меня не почитают.

Матрена осилила свое малодушие и переступила порог. В конце концов, потерять ребенка для женщины было куда ужаснее собственной гибели. Трепещущий огонек в печи отчаянно метался, будто тоже напуганный.

– Не гостить я пришла, а помощи просить! – взмолилась голосящим голосом Матрена.

– Да, знаю я, зачем ты наведалась ко мне, – и женщина, наконец, увидела сидящую за столом ведьму, точнее она увидела два желтых кошачьих глаза у нее на коленях и сгорбленный старческий силуэт. Нечесаные волосы отбрасывали жуткие тени на стены.

– Не жилец твой Егорушка, не жилец. Родился он тебе на горе, – проскрипела старуха.

– Помоги, спаси сына! Проси, что хочешь! – рухнула на колени Матрена.

– В церковь ходишь, а у ведьмы помощи просишь! – рассердилась колдунья и громко стукнула своей клюкой о пол.

Матрена, только, залилась горючими слезами в ответ: «Грешница она, грешница! Готова нести любое наказание, только бы сына, своего единственного Егорушку спасти!»

– Будет твой сын жить! – вынесла неожиданный приговор ведьма голосом, от которого задрожали стены, – За твою смелость материнскую дарую тебе, Матрена, помощь свою ведьмовскую. Больше скажу: по силе не будет равных твоему Егорке. Цари будут просить у него помощи, из всех битв победителем выйдет…

Женщина от радости припала к ногам колдуньи.

– Но, берегись, Матрена, – тихим, жутким шепотом прошипела ведьма, – Когда в сердце твоего Егора вспыхнет любовное пламя. Не допускай до него девичьих чар, если сумеешь…, – зловеще засмеялась ведьма, – Потому, как в присутствии своей избранницы он обессилит напрочь, станет беззащитным, как ребенок. И горе, если недруги узнают его тайну! Тогда ему ничто уже не поможет! – еще громче загрохотал голос старухи.

В глазах Матрены задрожали снова слезы: «Авось, без любви прожить можно…», – судорожно подумала женщина.

Ведьма скинула с колен кошку и наклонилась к распростертой перед ней Матрене.

– Все поняла?

Матрена дрожащими губами, только, и сумела вымолвить:

– Да…, – на нее глядела чернобровая красавица с всклоченной копной волос. Да, вот, возраст этой красавицы измерялся ни одним веком. «Ведьма!» – казалось, только, сейчас, по-настоящему, поняла женщина за помощью к кому она обратилась. Но было уже поздно.

Воротилась Матрена домой, а ее Егорка по двору бегает, смеется, здоровенький. Муж от такой великой радости решил доброе дело для всех сотворить – убрать камень с дороги в село, что много лет проезду мешал. Запряг он лошадь, веревками обвязал глыбу неподъемную, да, тут Егорка к отцу подбежал:

– Тятя, тятя, давай я тебе помогу! – взял мальчонка пятилетний каменюку, и как горошину в овраг ее скинул.

Увидела это Матрена и ахнула. Не обманула ведьма, наделила ее сына силой недюжинной, но женщина на всю жизнь запомнила и другое, что любовь может убить ее мальчика.

Прошли годы. Вырос Егорка парнем добрым, крепким. Молва о его силе распространилась далеко за пределами села. Многие девичьи сердца по нему сохли, да, только парень на них не глядел.

– Да, и то верно, – соглашалась с ним Матрена. – Ты у меня такой славный, ладный, у нас и девчат под стать тебе нет.

– Не то, матушка, – отвечал ей Егор, – Девчат хороших много, да, не лежит у меня ни к одной душа, сердце не загорается…

«А, что если без любви женить сына?», – подумала Матрена. «Может и минует, тогда его беда-то…».

– Сынок, – неожиданно предложила мать, – А может, и вправду, тебе жениться, хватит ждать ее, любовь-то эту…

– Что ты, матушка, – вздохнул Егор, – Любовь – она, как колдовство, ее женитьбой не удержишь. Зачем брать грех на душу.

Заволновалась Матрена, речи сына растревожили ее сердце, и решила она ему поведать правду:

– Много лет назад заключила я сделку с ведьмой: променяла любовь твою на твою жизнь и здоровье. Нельзя тебе влюбляться, сынок, и силу потерять можешь, и саму жизнь!

– Не зря, значит, люди судачили, глупая ты моя…, – Егорка обнял мать, – Жизни своей не щадя к хищникам на съедение по собственной воле отправилась…. Не переживай, матушка, не верю я этим заклятьям. Да, и сама знаешь, не люблю я не кого. Разве, Василька, только, да и то, как сестру…, – Егорка заулыбался, неуклюже, ласково вытирая своими крепкими ладонями слезы с опечаленного лица родительницы.

– Ой, скажешь тоже, Василек, – махнула мать рукой и тоже улыбнулась, – Какая из нее невеста-то… Девчонка добрая, но слабоумная. Мать с отцом ее рано покинули, может от того и выросла такой. Ей с жучками, да с травушкой-муравушкой в пору шептаться, а не с парнями любезничать. Придумала тоже мне, что звериный язык понимает. Горемычная…, – вздохнула Матрена.