Иван Сирфидов - Поцелуй феи. Книга1. Часть 3

Внезапно тишину леса нарушил испуганный девичий крик. У Руна словно бритвой по душе резануло. В тревоге бросился на полянку. Ещё из-за деревьев разглядел, что подле Лалы стоят трое мужчин. Вооружённых. Вроде бы просто стоят, ничего не делают. Она села, укрываясь от них за одеялом испуганно. Услышав топот Руна, мужчины сразу обернулись, один положил руку на рукоять меча, но обнажать не стал, другие даже и за рукояти не схватились, лишь внимательно уставились. Не помня себя, Рун подбежал к ним, лихорадочно соображая, что нужно предпринимать, и нужно ли что-то, когда они ведут себя… вот так спокойно, без явной враждебности. Одета вся троица была не то, чтобы плохо, но как-то потрёпанно, и не совсем как охотники, отдельные элементы воинской экипировки на них присутствовали, у одного из-под затасканного кафтана проглядывалась тонкая кольчуга. Непонятные личности, по виду которых сложно сделать хоть какие-то выводы, кто они и чем заняты в лесу.

– Что… – заговорил было Рун, но тут вдруг с удивлением обнаружил, что лежит на земле. Вроде бы только сейчас стоял на ногах. Когда упал и как, даже не заметил. Мысли заметались у него в голове, пытаясь разобраться в происходящем. Он начал подниматься, но почувствовал удар, усадивший его снова наземь, а затем ему в грудь упёрся меч.

– Сиди, не дёргайся, а то ещё раз по башке получишь, – прозвучал невозмутимый мужской голос.

– Пожалуйста, уходите! – заплакав, взмолилась Лала.

– Что же ты так неприветлива, красавица? – усмехнулся один из чужаков, широкоплечий дядечка с короткой курчавой чёрной бородой.

– Вот это смазлива! – подивился другой, мужик лет сорока, с ещё более короткой остриженной бородой. На его шее виднелся шрам кольцом, словно от удавки. – У меня таких милашек ещё не было. Наконец-то кто-то согреет в лесу.

– Мордаха у девки нереально хороша, – согласился третий, тот что уткнул меч в Руна, лысеющий верзила. – Похоже, они тут вдвоём. Место для ночлега одно. Лошадей нет. Судя по всему, сбежала из дома к кавалеру. Можно попробовать вернуть родне. Если заплатят. Одеяло-то богатое. Купца какого-нибудь дочь, я верно говорю. Или продать её кому. Тоже вариант. Такую купят, охотно.

– Много мороки, – возразил мужик со шрамом. – Сначала пусть нас обогреет. Там посмотрим.

– Эй ты, – обратился верзила к Руну. – Вы тут вдвоём? Кто такие? Куда идёте?

Рун молчал.

– Лучше тебе ответить по-хорошему, – благодушно посоветовал верзила. – И побыстрее. А то мы перейдём к по-плохому.

Ответов ему всё же получить было не суждено. Лала сбросила одеяло, воспарив. Личико её было горестным, но решительным, по щёчкам текли слёзы.

– Уходите! Сейчас же! – строго потребовала она.

Вся троица мгновенно впала в глубокий ступор. Застыли и таращилась на Лалу с открытыми ртами. Первым взял себя в руки мужик со шрамом на шее. Поклонился молча, развернулся и пошёл прочь. Остальные двое повторили за ним. Вскоре их спины растворились средь лесных зарослей. Лала опустилась к Руну, обняла его, продолжая тихо реветь. Её всю трясло.

– Рун, как ты, мой хороший? – взволнованно проговорила она, всхлипывая.

– Да вроде ничего, – с трудом отозвался он бесцветным голосом.

– Сильно тебе больно?

– Нет. А ты как, Лала?

– Испугалась очень.

– Прости. Не смог тебя защитить, – грустно повинился Рун.

– Рун, ты и не должен был. Их трое, а ты один. Кто бы смог? Даже рыцарь не справился бы, – стала подбадривать его Лала.

– Рыцарь не потащил бы тебя в лес, – вздохнул он. – Повёз бы по дороге. В карете. С охраной.

– Мне лес не страшен, мой славный. Я смогу нас защитить, – заверила Лала, утерев глаза пальчиками. – И зверюшки за меня вступятся всегда. Пока я тебе дорога, пока ты мне магию даруешь, я не дам нас в обиду.

– Ты их магией прогнала? – он погладил её по голове, пытаясь успокоить.

– Нет, Рун. Они сами ушли, – слёзки Лала стали понемногу утрачивать обильность. – Большинство людей понимают, кто такие феи. Мне так рассказывали. Редко какие отважатся пытаться зло причинить. Даже совсем плохие благоговеют. А кто не благоговеет, тот боится. Фея может за себя постоять. Только барон ваш почему-то… оказался недальновиден.

– Что если всё же к барону вернуться? – полувопросительно молвил Рун. – Поди тоже всё понял, теперь не посмеет тебя обидеть. Лес не для девиц. Опасно тут.

– Не могу я так поступить, Рун. Никак, – покачала головой Лала. – Я ему не верю, и я ему злое сделала. Он здесь повелитель, я должна уйти с его земель. Мне в лесу не опасно, правда. Когда у меня есть ты.

– Ну ладно, – смирился Рун.

Сколько-то они сидели молча, оба приходя в себя. Рун гладил Лалу по спине, по волосам, чувствуя, как унимается её дрожь, как она расслабляется, постепенно впадая в умиротворение.

– Значит это и были злые люди, Рун? – тихо поинтересовалась она.

– Похоже на то.

– Я злодеев не видала ещё. Это в первый раз.

– Надеюсь, что и в последний. Надо бы нам уйти отсюда, Лала. Что как они вернутся?

– Пусть только попробуют, любимый, – грозно заявила Лала. – У меня сейчас много магии. Это они нас должны бояться, а не мы их.

– Вдруг станут следить за нами.

– А вот и не станут. Я этого не допущу.

Лала взмахнула ручкой, и оставила держать на весу пред собой. Откуда-то сейчас же к ней на ладошку прилетел воробышек.

– Здравствуй, малыш, – приветливо обратилась она к нему. – Можно тебя попросить? Если какие-нибудь люди вдруг начнут идти за нами или следить, пожалуйста, ты и другие птички в лесу, покричите громко, чтобы мы узнали о преследовании. Хорошо?

Воробышек поклонился, чирикнул радостно, и улетел.

– Вот и всё, заинька, – улыбнулась Лала, глядя по-доброму на Руна. – Надеюсь, не станешь требовать штрафов за это с несчастной феи?

– Не стану, – не удержался он от ответной улыбки.

– Как же ты, Рун, выжил один несколько лет в лесу, когда в нём столько злых людей? Не успели уйти, как и наткнулись, – сочувственно молвила Лала.

– Не повезло просто, – пожал он плечами. – Да и это другой лес, в нашем люда вообще меньше. И ты пойми, Лала. Я крестьянин. Что с меня взять? Никто не станет творить злодейство без причины. Ради чего идти на грех? Вот был бы я один, без тебя. Думаешь, что бы произошло, встреть я этих троих? Скорее всего и накормили бы, и к костру своему пустили, и ничего не сделали бы. Вполне доброжелательно бы относились, и не узнал бы никогда, что они злые, считал бы хорошими приятными. Девицы, Лала, не ходят так далеко от поселений. И тому есть причины. Иногда и добрый человек вдруг становится злым, коли уверен, что никто не узнает про то, что он содеял зло, если он рассчитывает остаться безнаказанным. Это хорошо заметно на примере солдат. Дедушка рассказывал. Солдаты, завоевав чужую страну, много творят после победы. Даже те, кто добрыми себя считают. Потому что знают, что ничего им не будет, что вроде как они вправе мародёрствовать и творить насилие. Дедушка мне советовал не ходить в солдаты никогда. В ополчение можно. Так как оно лишь для защиты своего края от завоевателей.