Оксана Ларина - Сказки в стихах для взрослых

Стал вместо сада огород.

И с огородом проживём,

До той поры, пока что в нём

Не станут почву изучать,

Поскольку могут заскучать

Учёной степени мужи

(И бабы тоже хороши).

***

Стал камнем тот прекрасный сад.

Земля фурункулом извергла

Его из раны, чтобы чистой

Осталась по краям земля.

Но к саду привязался я.

С ним вместе рос, летал, умнел,

Состарился и поседел.

Давно уже моё крыло,

Не помнит воздуха стихии.

Но здесь, на это высоте,

Я вспоминаю дни былые.

Отсюда видно всё вокруг.

Сибиллы с духами – мой круг.

Но взор остёр, и вижу я

Работу, даже муравья.

С них больше пользы для Земли,

Чем с тех, кто строит корабли.

Учёный знаменитым стал.

Всё "камень волшебства" искал.

Так заморочен был идеей,

Что не увидел целых скал.

Пускай, я средь пернатых – дед,

Я людям не даю советов,

Но знайте: в суете-сует

Вы проведете сотни лет".

***

Истошно крикнула Сибилла,

Дух гор ей что-то простонал.

– Прощай, – сказал мне Ворон тихо, -

Всё на сегодня. Я устал.

– Благодарю Вас, мудрый Ворон.

Я поклонилась. Он пропал.

***

Я не берусь судить Науку.

Я просто слушатель, как Вы.

Но, думаю, с таких учёных,

Спрос будет больше, чем с толпы.

Трещал огонь, съедая жаром сучья.

Летели искры, пепелом – зола,

Текло лицо, воняли плотью кости,

Но вечная душа была жива.

Не крик, не вопль, а весть освобожденья

От плоти и от тьмы, и от тюрьмы.

– Какая женщина, – шушукались в совете.

– Кто же донес?

– Не знаем. Но не мы.

То утро было хмурым и печальным.

Крик ворона, меж посвиста пичуг.

Трепались, как знамена на флагштоке,

Рекламные растяжки: «Всем свой срок!

Вы все там будете. Лишь с тем различьем:

С наличностью кто, кто с безналичьем.

И всем заступницей, вам выступит душа.

А что за нею? Грош иль ни шиша?

Пока не поздно, прямо спозаранку,

Ждем вас в лицензионном банке.

Пусть будет грош, иначе – ни шиша.

Кому нужна душа, что без гроша?».

Высок костер. Высок и сам помост.

Подняться выше – только выше звезд.

И полетела ввысь. Остался крик.

Палач был не жесток, но в суть проник.

Он денег не просил, и мог бы сам

Помочь уйти лазоревым глазам,

Что с Солнцем говорили на Рассвете,

Тем, что смотрели в мир как дети,

Читали Звезды, верили Весне,

Летать могли при пахотной Луне.

– Заплатят за бессмертие души, -

Он передал.

– Души не дам. Верши.

Мне все перенести достанет сил.

– Храни вас Бог!

Звон стали известил, что на порог,

Ступила падшей грешницы нога.

Крестился всяк, кто сам вкусил греха.

Молился за себя, не за нее.

У каждого, свое житье – бытьё.

Стонал огонь, ныл, плакал, завывал.

Крик жизни стих, а пепел догорал.

***

Черна смола от углей бересты.

На пепелище, после праздной суеты,

Нет никого. Поземка лишь да сор,

Что нанесло с угла, где мусорный котел.

Вот тонкий столб стоит, замотанный в тряпье.

Что это – чучело? Оно давно сгорело.

Тут ветер налетел, и оказалось, что,

То не столб – в тряпье. А человек… и –

Женщина – Дочь той, что догорела.

Стояла словно идол–истукан.

Потом упала в пепел на колени:

– Прости. Я не хотела.

Ты сама всему виной!

Теперь остались тени.

Весь Свет с тобой,

И Радость, и Любовь.

А мне достались Зависть,

Соль, да кровь,

Из оголенной вечной раны.

Ты и теперь моя, лишь – боль.

И в сотни тысяч раз, чем прежде,

Огромней.

Дай мне луч надежды.

Пойми, я дочь твоя!

И что же?

Поземка замела подножье,

Вокруг позорного столба.

«Что это? Я схожу с ума?».

– Не горься, дочь моя, не плачь.

И верен слову был палач.

Боль не страшна, страшна разлука.

И жалок мне твой скорбный плач.

Я, милое мое дитя,

Тебя укрою волей Бога.

И на подкошенном пороге,

Сумею планку удержать.

Живи, родная, и не бойся.

Я и теперь, и здесь вам – мать.

Вьюн рухнул в прах, всё стало тихо.

И средь нависших облаков,

Пронзив свинцовые обиды,

Луч Солнца осветил остов

Столба и кучку пепла.

– Опять на все ответ готов.

Ты неизменна. Что-же: "браво"!

Я счастлива, но я устала.

Тяжелый день. Зачем? И, ветер…

И кто теперь за все в ответе?

– Никто! Не ты. Верь мне, родная.

Душой своею заклинаю:

Люби теперь, любимой будь,

О дне тяжелом позабудь.

Всему свой срок, и стать счастливой,

За жизнь мою – тебе урок.

Довольно много говорили,

О том былом, что пережили.

Вдвоем.

Их ветер слушал.

Вдруг, как зимой завыл,

Пропал.

Потом все стихло.

И в ладошку

Упрямой дочери упал

Кусочек пепла -

Видно сердца.

И сердцем, сердце удержал.

***

Все это Сказка.

Но однажды,

Развеяв утренний туман,

Кусочек сини в тучном небе,

Жизнь чью – то в жизни удержал.

А сини нет. Есть только Небо.

Дорога белым Облакам.

***

Прескучна жизнь была в деревне:

От посевной, до посевной.

Работали. Чудес не знали,

Да вот поди ж ты: стороной

Окольней, мимо ехал

Граф Калиостро. Был такой,

В то время Персонаж известный.

В науке вечно «с головой».

Что ни сезон, то он в бегах:

То там кого-то облапошит,

То здесь. Вот так вот, впопыхах,

И жил магистр наук различных.

Простых наук и необычных.

Народ болтал (а зря не скажут),

Что граф статУи оживлял,

Что повседневные предметы,

Он в драгметаллы превращал.

Что где-то там не поделился…

(Теперь в чести у всех дележки),

Собрался быстро, и теперь,

В бегах, он, от людей острожки.

Скиталец – даром что мудрец!

И вот в глухую деревеньку,

Не по своей он воле влез.

Дороги смыло. Нет пути.

Ну не пешком ему идти?

Карета, напрочь развалилась,

А он в бегах, и гонят псы.

Рожки трубят во все концы.

И нервная за ним охота -

Хоть вброд иди через болото.

Тут подвернулся мужичок.

Карету выправить помог.

Мосластый – даром что худой.

Карету поднял он рукой,

Поправил ось, там что-то ткнул,

Потом, как взял её, тряхнул,

Крутнул, на взвеси, колесо,

И доставать полез яйцо,

За ним и хлеб, и снедь, и лук.

Решил перекусить он вдруг.

Граф Калиостро обалдел:

«Вот это сила! Сколько дел

Обделать можно было б с ним.

Десяток заменить одним».

Он пригласил его на службу.

Пообещал пиры и дружбу,

Кураж, девиц, адреналин.

«Все будет», – сватал господин.

Народная гласит молва,

Что Сила может без Ума.

И, поговоркой ей отрада:

«Раз Сила есть – Ума не надо".

Вот как-то приближенно так,

Ответил графу наш … силач.

Чем откровенно удивил.

Граф простоту его простил,

И даже больше: дал кольцо.