Дмитрий Захаров - Как Кощей смерти искал

– И как?

– В первую очередь, похитить иглу. Это уже гарантированная ничья и выигрыш времени. Ну а дальше – курс психотерапии для Кощея или прием антидепрессантов. У вас что-нибудь найдется?

– Дурь-трава, – усмехнулась Баба-Яга, – настроение поднимает, только вот мозги отключаются. А если Кощей дурить начнет, один Бог ведает, что будет. Короче, подумать надо.

– А у вас есть мысли, как иглу украсть?

– Дело это непростое. Остров далеко, до него добраться – уже задача. Ну и потом нужно альпинистское снаряжение – дуб там, что твоя секвойя. Дальше – металлорежущий инструмент, чтобы цепь снять. Ну и далее по тексту…

– Координаты острова знаете?

– Дай бумажку, напишу.

Баба-Яга черкнула пару строк и через стол толкнула листок к Марье. Та глянула на цифры и невольно ахнула, прикрыв рот ладонью.

– Вот то-то и оно. Я ж говорю, далековато. Чтобы на ступе долететь, нужно четыре промежуточных аэродрома.

– Да, – словно сама себе проговорила Искусница, – линейная геометрия тут не работает. А, поняла! У него есть портал! Он должен быть где-то в замке. Ладно, это все упрощает, я его найду.

– Ты че, Марья, всерьез к Кощею собираешься?

– Ну конечно, контролировать ситуацию лучше всего там, где она будет развиваться.

– И как ты это собираешься сделать?

– Елизавета Георгиевна, ну ей-богу?! Он же сам меня и украдет! Ну а остальное – дело техники.

– Мой тебе решпект, Искусница. А можно мне еще пряничек? Уж больно они у тебя хороши. Чай, тульские?

– Нет, я пряникоделку собрала. Сама печет, раз в неделю. Вы угощайтесь, я вам еще с собой в корзинку положу.

Через некоторое время дамы вышли из Марьиной избы.

– Ну что ж, девица, удачи тебе. Если что, там зеркало волшебное есть, в любой момент можешь со мной связаться. А в замке тебе Гюнтер подсобит. Прощевай пока. Полетела я.

– Удачного полета!

Баба-Яга с корзинкой в одной руке и метлой в другой забралась в ступу, взмыла в небо и вскоре исчезла из виду.

//////////////////////////////

А в это время богатырь Елизар с завязанными глазами рубил мечом затейливо расставленные по двору бревна. Одни – под самое основание, другие – посередине, третьи – у верхушки. Двигался он ловко и уверенно, ни разу не пропустив цели. Тишину нарушал только свист лезвия и хруст разрубленных бревен. Дорубив последние, Елизар снял повязку с глаз и спросил сидевшего в позе лотоса Григория:

– Может хватит на сегодня, учитель?

– Повтори еще раз, а потом поколи все на поленья. Целый месяц будет, чем печку топить.

– Ну и зачем все это? То батюшка боями с тенью мучил, теперь вот ты…

– Это тоже вроде боя с тенью, только с разным количеством противников. Сейчас ты разучиваешь бой против двенадцати.

– И они будут стоять аккурат, где бревна? – с недоверием спросил богатырь.

– Конечно, – ответил наставник, – у японцев проверено веками. И в нападении, и в обороне свои тонкости. Их надо знать и довести до автоматизма. И скорость у тебя низковата. Быстроты не хватает. Отнеси меч к кузнецу – пусть сделает на лезвии два дола, чтобы уменьшить вес. Тогда дело скорее пойдет.

– Хорошо, вечером схожу.

– Ты вот мне напомни, Елизар, почему это на Руси принято деление на ратников и дружинников? Опять же, чем витязь отличается от богатыря? Сможешь или подзабыл?

– Ну это же очень просто, – ответил Елизар, – Ратник – это рядовой воин. И, когда, к примеру война, и все – стар и млад, дружинники, мужики, мастеровые и даже торговый люд – супротив басурмана выходят Родину защищать, тогда все – ратники. Дружинник же – это воин из княжеской дружины, что-то вроде личной гвардии князя. А вот витязь – это продвинутый дружинник, что называется, штучный экземпляр. Витязь – это кандидат на звание богатыря. Ну а с богатырем – дело ясное…

– А как же так получилось, что ты не был ни ратником, ни дружинником, а сразу – в богатыри? – как на экзамене допытывался Григорий.

– Так, если ты сын богатыря, то и путь тебе – прямо в богатыри. Отцы нас с младых ногтей ратному делу учат. Я уже в три года и мечом, и копьем умел управляться. А из лука со ста метров мог в яблоко попасть.

– А если вот не пошло, нет богатырского таланта?

– Ну тогда путь в богатыри заказан, будь ты хоть княжий сын. Такое бывает, но очень редко. На Руси у богатырей заведено: все всегда по-честному. Не тянешь, не возьмут.

– Заходите! – вдруг крикнул Елизар.

Одна из воротин отворилась, и во двор вошла Марья-Искусница.

– Добрый вечер, не помешаю?

– Машенька! – бросился ей навстречу богатырь.

– Добрый вечер, Марья – улыбнулся Григорий.

– И вам тоже. Я, собственно, зашла по делу.

Из затейливо расшитой холщовой сумки она извлекла скатерть, золотую тарелку, золотое же яблоко, клубок и еще какие-то вещи.

– Это тебе, Елизарушка. Скатерть-самобранка, тарелка-зеркало для связи со мной, клубок-навигатор, чтобы дорогу указывал, ну и еще кое-чего по мелочи.

– Здравствуй, Машенька, – раздался с крыльца голос матери Елизара, – и чего ты на ночь глядя к нам отправилась? Скоро темнеть начнет.

– Здравствуйте, Матрена Кузьминична. У меня есть смутное предчувствие, что скоро Елизар отправится богатырский подвиг совершать. Так что, собрала ему все, что в походе пригодится.

– Ой, Машенька, – схватилась ладонями за обе щеки мать богатыря, – когда у тебя смутные предчувствия случаются, разоряются страховые конторы.

– Ну, что тут поделаешь? – задумчиво ответила Искусница, – не от меня сие зависит…

– А какого рода подвиг? – поинтересовался Григорий.

– Не могу сказать, вся загадка исчезнет.

– Да и не по-богатырски как-то это, – вторя ей, заметил богатырь.

– Елизар, – спросила Марья, – твой меч далеко?

– Да нет, вот под рукой лежит, я только урок закончил.

– Дай-ка его мне.

– Зачем? – удивился Елизар, но все же протянул меч невесте.

Та вытащила его из ножен и провела по режущим кромкам волшебной палочкой, при этом что-то шепча. Меч засветился пурпурно-фиолетовым светом, а по кромкам пробежали голубые молнии, разбрасывая вокруг белые искры. Меч словно выгнулся на секунду, а затем вытянулся и с легким звоном принял обычную форму.

– Ну вот, теперь попробуй, разруби что-нибудь, – Марья протянула меч Елизару. Тот взял меч, огляделся вокруг и рубанул ближайшее бревно. Клинок просвистел в воздухе и мгновенно рассек его пополам.

– На до же, – удивленно сказал Елизар, – я вообще ничего не ощутил, словно воздух рубил.

– Это хорошо, – ответила Марья. – Ну, пойду я, у меня еще дел много.

– А как же чайку, Машенька? – спросила мать Елизара.

– Да я недавно попила, спасибо, – на губах Искусницы мелькнула какая-то странная улыбка. С этими словами она открыла воротину и исчезла в сумерках.