У. Роуз - Говорящий Дрозд и другие сказки из Индии

Всё лето Верблюд прекрасно проводил время, он лежал в неге и комфорте и посылал свою голову в путешествие за кормом и, как ни странно, с ним ничего плохого не случилось. Но вскоре начался сезон дождей. В сезон дождей непогода каждый день и дождь льёт как из ведра. Так что, когда начался дождь, Верблюд хотел бы спрятаться от непогоды, но сначала не мог найти приют или укрытие или ещё что-нибудь подобное длиной в восемь миль. Наконец он случайно обнаружил длинную извилистую пещеру, которая могла вместить большую часть его длинной шеи. И вот он всунул свою шею в пещеру и успокоился, хотя и его туловище лежало под проливным дождём.

И это было достаточно плохо, но худшее его ждало впереди. Ибо так случилось, что в этой пещере жил Шакал со своей супругой.

Когда шакалы увидела невероятную шею, извивающуюся в проходах их пещеры, они были изрядно напуганы и в страхе попрятались кто куда.

«Что это за змея?» – спросил Шакал у своей супруги.

«Ах, боже мой, я не знаю! – запричитала его жена. – Я никогда не видела таких змей прежде».

Они затаились, голова Верблюда исчезла из виду, пробираясь во внутреннюю часть пещеры и через некоторое время животное успокоилось.

«Давай понюхаем его!» – сказал Шакал.

Они понюхали. «Он очень хорошо пахнет, – сказала супруга Шакала, – он совсем не пахнет змеёй».

«Давай попробуем его!» – сказал Шакал.

Они откусили по кусочку – Верблюд беспокойно зашевелился. Они откусили ещё по кусочку, и это им понравилось ещё больше. И они принялись откусывать ещё и ещё. Верблюд поворотил свою голову, чтобы узнать, что происходит, но до того, как верблюжья голова смогла пройти пару миль, он стал слабеть от потери крови, так что не смог больше двигаться и, в конце концов, отдал богу душу.

Так погиб ленивый Верблюд, и всё из-за того что бог исполнил его глупое желание. Может быть, наши желания часто просто безрассудны и, может быть, если бы они исполнялись, они бы погубили нас, как это и случилось с ленивым набожным Верблюдом.

Как-то раз птицелов поймал перепела. Сказал Перепел Птицелову:

«О, Птицелов, мне известны четыре мудрые мысли, о которых тебе полезно будет знать».

«И что они собой представляют?» – спросил Птицелов.

«Хорошо, – сказал перепел, – я не против рассказать тебе о трёх из них. Первая вот: быстро хватай, крепко держи; никогда не выпускай из рук то, что сумел поймать. Вторая: Глупец тот, кто верит всему, что услышит. И третья: бесполезно плакать над пролитым молоком».

Птицелов подумал, что это очень разумные мысли. «А что из себя представляет четвёртая?» – спросил он.

«Ах, – сказал Перепел, – ты должен отпустить меня, если хочешь услышать четвёртую».

Птицелов, бывший простым парнем, отпустил Перепела на свободу. Перепел вспорхнул на ветку дерева и сказал:

«Я вижу, что ты не принял во внимание то, что я тебе сказал. Быстро поймал – крепко держи, – сказал я тебе, а ты позволил мне улететь».

«Да, так оно и есть, – сказал Птицелов, почесав себе голову. Он был глупым птицеловом, я думаю. – Ладно, так тому и быть. А какой будет четвёртая мысль? Ты обещал сказать её мне, и я уверен, что благородный Перепел всегда держит своё слово».

«Вот чётвёртая вещь, о которой я хотел тебе сказать: внутри меня находится прекрасный алмаз в десять фунтов весом. И если бы ты не позволил мне улететь, ты бы стал обладателем этого алмаза, и тебе больше не надо было бы работать до конца твоей жизни».

«Ах, боже мой, боже мой, какой же я дурак!» – воскликнул Птицелов. Он упал ничком и, зарывшись лицом в траву, заплакал.

«Ха-ха-ха! – засмеялся Перепел. – Дурак тот, кто верит всему, что услышит».

«А? Что?» – сказал Птицелов, перестав плакать.

«Ты думаешь, что маленькое тельце вроде моего может содержать алмаз величиной с твою голову? – спросил Перепел, покатываясь от хохота, – и даже если бы это было правдой, какой смысл плакать над пролитым молоком?»

Перепел расправил крылья. «Прощай, – сказал он, – пусть в следующий раз тебе повезёт больше, Птицелов». И он улетел.

Птицелов уселся на траве. «Ладно, – сказал он, – это, несомненно, правда». Он поднялся и стряхнул сор с одежды. «Пусть я упустил Перепела, – сказал он, – но я кое-чему научился». И он побрёл домой, став менее жизнерадостным, но более благоразумным человеком.

Как-то раз Мышка–норушка повстречала Лягушку–квакушку, свою давнюю знакомую, но Лягушка гордо задрала свой приплюснутый носик и не захотела разговаривать с ней.

«Подружка – Лягушка, – почему ты так заносчиво ведёшь себя сегодня?»

«Потому что я – царица коршунов», – ответила Лягушка – квакушка.

Вы не должны думать, что она имела в виду какое-нибудь огородное пугало с развевающимся хвостом. Есть такая птица под названием коршун, похожая на ястреба, только крупнее. До чего же нелепо было со стороны Лягушки, которая даже не умела летать, называть себя царицей коршунов! Но Мышка оказалась не менее вздорной, поскольку она ответила:

«Чепуха и вздор! Царица коршунов – это я!»

Я не знаю, верили ли они сами в то, что говорили или только пускали друг другу пыль в глаза. Так или иначе, каждая твёрдо настаивала на своём и в результате вспыхнула изрядная ссора. Мордочка Мышки побагровела, а Лягушка – квакушка была готова лопнуть от ярости.

В конце концов, они согласились отдать решение их спора на суд лесного совета. Совет состоял из Летучей Мыши, Белочки и Попугая. Попугай занял кресло председателя, потому что он был самым крупным, а так же потому, что он был самым говорливым и поэтому считался мудрым.

«Я голосую за Мышку–норушку», – сказала Летучая Мышь, – не то, чтобы она что-то понимала в их споре, просто Летучая Мышь очень похожа на Мышку – норушку, и она решила выступить на стороне родственной ей твари.

«А я, – сказала Белочка, – голосую за свою подругу Лягушку – квакушку». Она тоже совершенно ничего не понимала в этом деле, но она хотела показать, что даже Белочка имеет собственное суждение.

Таким образом, решающий голос остался за Попугаем и он должен был разрешить этот спор. Ему потребовалось много времени, чтобы принять решение, почти два часа, и пока он думал, а все остальные терпеливо ждали его выступления, внезапно с неба налетел Коршун и этот Коршун вонзил одну свою когтистую лапу в спину Мышки–норушки, а другую – в спину Лягушки–квакушки и унёс их в своё гнездо и съел обеих на обед.