Игорь Шиповских - Сказка о юном сыщике

Но что ещё интересно, все эти знания помогали ему безупречно играть в шашки и шахматы, правила которых он также освоил самостоятельно. И это не говоря ещё про игральные карты, в них он на раз вычислял любого шулера или плута. А потому многие обитатели «Каланчёвки» просто побаивались играть с ним в азартные игры. Впрочем, он и сам пренебрегал ими, и всё больше предпочитал интеллектуальные развлечения. Читал много книг, изучал искусства, обожал живопись, скульптуру, бронзовое литьё, и разные механические поделки – например изделия фирмы «Фаберже». Притом старался как можно чаще посещать музеи, выставки, вернисажи. А ещё интересовался ювелирными работами, драгоценными камнями и даже минералогией.

В общем, развит был Аристаша не по годам, другое дело, что у него не всегда получалось найти время для дальнейшего самообразования, было много хлопот на вокзалах, приходилось усердно зарабатывать денежки. Уж без них, извините, никуда, даже в музей сходить и то затруднительно. Однако промышлял Аристаша честно, без воровства и шулерства. Играл в трактирах на спор в шашки и шахматы, по пяти копеек за партию. Также не брезговал и подносом багажа, у него даже имелась своя маленькая раскладная тележка, и он ловко с ней управлялся. При этом наизусть знал расписание поездов всех трёх вокзалов; куда, какой поезд прибывает, и с какого перрона, когда начнётся отправление. А со временем, даже стал предугадывать в какие дни приезжают самые щедрые пассажиры. Уж в этих делах он чувствовал себя, как рыба в воде.

Одним словом, вокзалы для Аристаши были словно дом родной. В каждой закусочной его знали, в любом кабаке он свой. Да и в полицейском участке к нему претензий тоже не находилось. Всякий привокзальный жандарм, сыщик, или просто полицейский агент, нисколько не сомневались в его честности, притом не раз убеждались, что парень он совестливый и чужого добра не возьмёт. Даже наоборот, если у кого из пассажиров багаж потерялся, или у какой невнимательной дамочки болонка сбежала, то он тут как тут и, пользуясь своим каким-то невероятным чутьём, почти всё сразу находил; и багаж, и собачонку. На это он был очень проницательный.

Бывало, и не раз, приедет из того же Санкт-Петербурга какая-нибудь важная мамзель, выйдет на перрон, выпустит свою собачонку прогуляться, а та с испугу от шума и привокзальной суеты возьмёт да сиганёт куда-нибудь. Мамзель в слёзы, зовёт болонку «Чапа-Чапа!», а той уж и след простыл. Ну, Аристаша завсегда подрядится и найдёт беглянку. Принесёт её хозяйке, а та ему рублик, а то и три ассигнациями выдаст. Такой доход Аристашу тоже устраивал. Вот так он и жил, не тужил. Всеми любимый, дамочками обласканный, соседями по вокзалу уважаемый, и даже жандармами не тронутый. Но как говориться, всё бывает до поры до времени.

Случился тут недавно в полицейском участке скандал. Там, видите ли, сменился главный сыщик по транспортным делам. Тот, кто раньше был, вдруг начал крепко усугублять спиртными напитками. Что уж тут поделать, издержки профессии. В какой кабак не зайдёт, ему тут же фужерчик сорокоградусной преподносят, да ещё и с белужьей икоркой на закусь. Ну как тут отказаться, он возьмёт да и примет, не оскоромиться. И так изо дня в день. В общем, плохая привычка образовалась. И стала эта привычка на работе отражаться.

Намедни обокрали важных господ, ценные вещи у них умыкнули. Ну, они конечно сразу к главному сыщику бежать, а он еле-еле на ногах стоит и лыка не вяжет. Ему надо по горячим следам преступников искать, а у него чуть ли не белая горячка. Он в каждом пассажире чёрта видит, и норовит его за рога споймать. Вот уж потеха; упитанный, пожилой сыщик, как заполошенный по вокзалам носиться и чертей ловит. Да ещё для чего-то хочет их всех в ломбард сдать, дескать, они дорого стоят и ему за них золотых червонцев обещали. Короче говоря, допился старый сыщик, и отправили его на пенсию от горячки лечиться, а на его место пригласили молодого да рьяного.

И вот теперь ходит этот молодой по вокзалам ко всему приглядывается, всё осматривает да к обстановке привыкает. А рядом с ним двое помощников из штатного состава и всё ему рассказывают да показывают. Ох, и дотошный же сыщик на этот раз попался. До всего-то ему дело есть. Во всякие пустяшные нюансы вникает, все недочёты-промахи примечает и запоминает. Осмотрели вокзалы, пошли по кабакам да трактирам с проверкой на предмет обсчёта и драк с поножовщиной. Заходят в тот, что ближний был, а там уже знают, кто пожаловал, молва донесла, и сходу ему хрустальный фужер, до краёв сорокоградусной наполненный, подают, да на закуску осетровый балычок, тонко нарезанный, с лимончиком предлагают. А сыщик-то глаза как выпучил, усы расправил и в крик.

– Да ты что это любезный себе позволяешь!?… Иль не видишь, что перед тобой не гость, а почитай новый хозяин здешних мест!?… – как гаркнет да фужер об пол хрясь, вдребезги. А хозяину кабака кулак под нос суёт и грозиться, мол, не подкупишь ты меня кабацкая твоя душа, не на того напал, я не такой, взяток не беру, водки не пью. Ох, и разошёлся, да половому, что под боком мешался, с размаху в ухо как даст. Тот аж на кухню отлетел и заскулил там, словно подбитая собачонка. Только тогда новый сыщик чуток успокоился, обдал всех грозным взглядом и дальше по трактирам подался.

Причём куда бы он ни заходил, то почти во всех питейных заведениях такая же картина. Хозяин ему фужер, а он ему скандал с угрозами. И так до самого последнего кабака, а там уж прослышали, что новый не пьёт, слушок-то до них дошёл, и чаем с баранками его угостили. Вот тут он довольный остался, и на прощанье даже отблагодарил, хозяина по плечу похлопал, отчего тот аж возгордился и потом ещё долго всем хвастался, как он «его благородию» угодил. Но сыщик на том не остановился, и продолжил свои походы по злачным местам.

Походил он так ещё денек-другой, понаблюдал за тем за сем, везде шороху навёл, всем себя показал, какой он непримиримый борец с преступностью, и вроде как угомонился. Так потихоньку, полегоньку к нему привыкать стали, повадки его изучили, поняли, что человек прямой, каверз не любит, и лучше с ним по-хорошему все вопросы решать. А через недельку-другую так и вообще пообтесались. Ну, идёт он мимо, ну и что, пусть идёт, плохого ничего не делает. Привокзальные извозчики да кучера ему «здрасьте», а он им «привет, братцы». Носильщики да кондуктора ему поклон, а он им кивок. Постовые жандармы ему честь отдают, а он им под козырёк. И всё чинно, благородно. Дела своим чередом идут, без происшествий, без мордобоя, и тут вдруг негаданный казус.

У одной очень известной в определённых кругах дамы, а вернее будет сказать молоденькой девушки на выданье, прибывшей дневным поездом из Санкт-Петербурга пропала очень ценная вещь. Ну, то есть, как пропала, само оно, конечно, ничего не пропадает. Попросту украли, умыкнули, похитили, как не говори, но ничего уж теперь не поделать, вещи нет. А вещь та из чистого золота, притом с россыпью драгоценных камней. Одним словом – диадема из летней коллекции аж самого «Фаберже». По крайне мере так было написано на специальной шкатулочке, в которой оная диадема и хранилась. Кстати надпись «Фаберже» на шкатулке была выполнена тоже золотом, прекрасное гербовое теснение с вензелями.