Мария Агапова - Метрольцы

Шагнул Юнька за дверь и остановился. А старичок не удержал тяжёлую тугую дверь, и так она Юньку треснула, что скатился он кубарем по ступенькам. Упал на что-то белое и холодное. Это был снег, но Юнька этого не знал, так как никогда ещё зимы не видел. Открыл он глаза, а прямо на него огромная лопата наезжает. Это дворник расчищал асфальт от снега. Бросился Юнька в сторону, прыгнул в какой-то подвал и притаился от страха.

Вдруг совсем рядом раздался оглушительный писк и визг. Кто-то дрался, да не на жизнь, а на смерть! Видит Юнька, вертится юлой чёрная крыса с белыми усами. У крысы длинный хвост, мордочка с розовым носом, красные испуганные глазки. А в крысу вцепилась большая рыжая кошка.

Морда у кошки злая, глаза зелёным огнём полыхают, уши прижаты, шерсть дыбом, хвост дрожит, по бокам бьётся… Юнька вспомнил, что он теперь щенок, да так звонко залился лаем, что кошка от неожиданности замерла и присела. А крыса – не будь глупой – нырнула в дыру в стене. Кошка увидела, что крыса удрала, и зафыркала на Юньку от злости.

Выскочил он пулей на улицу. Перед ним широкий тротуар, по которому люди ходят. Вокруг какие-то непонятные штуки стоят, похожие на огромные коробки с окошками. Закружилась голова у Юньки. Захотелось ему обратно домой, в подземный родной городок.

В это время мимо проходили бабушка с внучкой. Девочка увидела щеночка и стала просить:

– Бабушка, давай его себе возьмём! Посмотри, какой хорошенький!

– У него, наверно, хозяин есть, – отвечает бабушка.

– Да нет же! – кричит девочка. – Он совсем один, разве не видишь, никого нет рядом. А он совсем замёрз, так и дрожит! Тебе его не жалко?

Девочка подошла, взяла щенка на руки. Юнька аж заскулил от ужаса.

– Видишь, как он обрадовался! – сказала девочка. – Он хочет быть моим пёсиком!

Бабушка вздохнула и сказала:

– Ладно, не оставлять же его на морозе! А ты будешь его выгуливать?

– Буду, буду! – радостно закричала девочка и прижала щенка ещё сильнее.

Юнька взвыл и затрясся от страха, понял, что его сейчас унесут от родного метро. Он начал вырываться, но девочка держала крепко.

– Не бойся, маленький, я тебя Пусиком назову.

И вот принесли они бедного Юньку в своё человеческое жилище. У порога постелили коврик, налили молока в блюдце, дали кружок колбасы. Колбаса Юньке не понравилась. Хотел молока попить, да чуть не захлебнулся – лакать-то ещё научиться надо.

Девочка до самого вечера возилась с Юнькой: то по спинке погладит, то за ушками почешет, то хвостик покрутит. Принесла одежду от куклы и начала на Юньку платье натягивать. Юнька сначала держался, но потом не вытерпел, рассердился. А сказать ничего не может, только лай получается. Он гавкает, а девочка смеётся и в ладоши хлопает. Весело ей! Пару раз удирал Юнька в другую комнату под диван. Но всё равно девочка его оттуда за хвост вытягивала, относила в прихожую на коврик – и опять мучить!

Юнька устал. Хотелось спать, да нельзя! Есть у метрольцев такая особенность: во время сна они опять превращаются из собак в самих себя – в метрольцев. Что делать? Глаза сами собой слипаются. Спасла его бабушка. Вышла из кухни и отправила девочку в ванную мыть руки перед ужином. Только девочка ушла, Юнька залез на полку с обувью, забрался в коробку с ботинками да там и заснул.

И снился ему родной городок, и любимые папа с мамой, и друзья… Но удастся ли ему когда-нибудь вернуться к ним?

Спит Юнька, чему-то улыбается в сладком сне и не знает, что его ждёт впереди…

Юнька, умаявшись от приключений, спал в обувной коробке. И пока он там крепко спал, бабушка взяла эту коробку, перевязала красивой ленточкой и пошла на встречу со своей подругой – они договорились увидеться в сквере у выхода из метро.

Юнька проснулся от качки, какая бывает на корабле во время шторма, и услышал знакомый бабушкин голос:

– Вот, Петровна, возьми-ка для вашей Лизочки. Моей внучке малы, а она их только раз и обула.

– Спасибо тебе, Валентина. Но всё равно примерить надо. Я вечером тебе позвоню и скажу, подошли или нет.

Юнька слушал их разговоры о том, как учатся внучата, какие цены в магазинах и что весна в этом году будет очень холодная. Наконец две подруги наговорились и стали прощаться.

– Ну, я побегу, – сказала Петровна.

Она положила в сумку коробку с ботинками и через несколько минут вошла в метро. Сердце Юньки заколотилось, как маленький молоточек. Долетали до слуха знакомые звуки: шум эскалатора, грохот поезда, голос диктора: «Осторожно, двери закрываются!»

Заметался Юнька: до дома так близко! Из ботинка вылез, попытался крышку открыть – не открывается. Шепнул Юнька волшебное словечко, обернулся щенком и начал картон грызть, когтями драть. Поскуливает от отчаяния: вдыхает родной вкусный воздух, а выбраться не может.

Завыл Юнька горько: может, услышит Петровна и выпустит? А та сидит на мягком сиденье и дремлет. Что-то, может, и слышала краем уха, да у соседки корзина стоит в ногах – наверное, там собачка сидит. А соседка на соседа поглядывает: у того куртка на груди оттопыривается – похоже, собачку везёт. Ну а сосед на Петровну думает… Вышла Петровна на своей остановке, поднялась на эскалаторе и снова по городу топает.

Как Юнька услышал, что бабушка на улицу вышла, так и заплакал. Сжался в комочек и решил: пусть делают с ним что угодно, а он и лапой не пошевелит: незачем ему теперь на белом свете жить.

Тем временем Петровна добралась до дома. Внуки Лизочка и Антон выбежали из комнаты и радостно запрыгали вокруг неё:

– Бабуля, а что у тебя в коробочке?

– Подарочек.

– Покажи! Покажи!