Игорь Павлов - Легенда, рассказы и сказки для доброй закваски

Легионер сжал рукоять меча своего.
Всё решил для себя – мира нет для него.
Он, как прежде, готов воевать и убить,
Города штурмом брать – не готов он любить
Тех людей, Рим которых теперь покорил.
«Нет тут братьев вокруг. Сброд, рабы… Удивил
Ты меня, иудейский пророк. Никогда не приму
В мире жить с тем, кто слаб. Покорять самому
Я готов вас стократ, и войне быть всегда –
Знай, мечтатель любви, а добро иногда
Где-то в мыслях, в мечтах только тешит тебя.
В жизни всё ведь не так – понял я для себя».

А ребёнок средь лилий на поле играл.
Тут вдруг тучи нависли – ливень всех разогнал.
Только этот мальчишка, находясь под дождём,
Стебли лилий сгибая, защищал их бутон…
Все цветы наклонил и прижал их к земле.
Ветер их не сломает, капли бьют по листве.
«Он безумец и глуп! – Воин наш рассмеялся. –
Стебли он поломал, кто бы здесь сомневался!»

Ветер стих. Нет дождя. Солнце вновь засияло.
Мальчик сразу к цветам – и лицо просияло,
Когда он, стебель лилии легко выпрямляя…
Вдруг раскрылся бутон, белизною сияя!
Все цветы на том поле ребёнок поднял.
Он их спас, красоту сохранил – луг сиял!

Легионер удивлён… возмущён ещё боле:
«Стеблей сломанных нет?! Да уж коли
Мальчишка и цветы от дождя защищает,
Вид растоптанной лилии, похоже, его удручает?
Не готов он к потерям, не готов терять красоту…
Кем он вырастет? Станет ли воином? Я не пойму…
Если будет война… и приказ убивать!
Поджечь дом, что с детьми… Что тогда? Целовать
Их он станет?! Защищая, спасать от огня?!
Да! Пророчество сбудется, если все, как вот это дитя,
Будут всем помогать, всех жалеть, потакать…
Никого не неволить, всем делиться и всё раздавать…
Власть, богатство и сила тогда – не важны!
Копьё, меч, легион тогда – не нужны!»

Легионер, так мечтавший о войнах и славе,
Стал ненавидеть ребёнка, и он теперь вправе
Игры мальчика тотчас прекратить,
Строго окрикнуть, копьём пригрозить.

Мальчик смутился, потом улыбнулся…
«Что за ребёнок?.. – Воин тут чертыхнулся –
Страха в нём нет. Он меня не боится!
Может жестоко дитя поплатиться
За свои игры, меня раздражая…
Ход моих мыслей всегда разрушая».

Так мыслил Воин, сердце злобой питая.
Он ненавидел дитя, пока ведь не зная,
Что завтра ребёнок придёт на помощь ему.
Позволить такое Воин не мог до сих пор никому!
Но это случилось в его жизни тогда,
И день тот отныне он вспоминает всегда.

А дело было так: стоял очень жаркий день,
Легионер на посту у ворот, и ему бы вот в тень
Перейти, от палящего солнца укрыться.
Но Он – воин Рима! Собою гордится.
Привыкший к палящему солнцу пустынь,
Он пост не покинет. Готов он один
Весь день отстоять… «Что мне солнце и зной…
Я силён и вынослив… и мне на покой
Идти ещё рано… Готов к испытаниям и ратным трудам».
Так Воин решил… Убеждал себя сам,
Что сможет он зной в этот день претерпеть.
Страдал он ужасно… От жара мутнеть
В глазах стало вдруг… Рассудок терялся…
Но он непреклонен – на посту оставался!

«Вот если бы мне… – он думал, страдая, –
Воды бы испить…» Лишь об этом мечтая,
Он мысленно пить всё просил и просил…
«Глоток бы воды…» – он в мечтах всё твердил…
Но пост – не покинет! Слов просьбы – не скажет!
Он слабость свою никому не покажет!

Но что это? Ребёнок к нему подошёл.
«От пчёл он устал? Что во мне он нашёл?»
Вопрос за вопросом себе Воин задал.
Ребёнок смотрел на него и как будто внимал
Все мысли его, жажду тела испить…
Воды хоть глоток и желание жить!

«Что смотришь, мальчишка? Ушёл бы ты прочь!»
Подумал тут Воин, а мальчик помочь
Решил в этот миг и бежит за водой.
Потом возвращается… «Шёл бы домой…
Там играл бы… Меня не сердил…»
Взгляд Воина сам за себя говорил.

А мальчик ручонки чашей сомкнул.
Вода в них была… Он её протянул…
И, как бы улыбкой её освящая,
Испить эту чашу воды предлагая…

Без слов Легионер понял ребёнка тогда.
Но гордость, гордыня она, как всегда,
Заставила Воина чашу ребёнка не брать.
«Нужды в милосердии нет! Руки убрать,
Негодный мальчишка…» – Воин копьём погрозил,
И в эту минуту свет солнца его поразил…

В глазах потемнело… Зной плоть истомил…
«Сейчас упаду… Нет больше уж сил…»
Легионер ужаснулся… «А смерть так близка…»
В голове всё пылало, стучало, где-то там, у виска…

Ребёнок на цыпочки тогда приподнялся,
Тянул ручки вверх… Воину он улыбался…

«Так легче испить тебе чашу мою.
Оставь хоть на время гордыню свою».
Лик ребёнка, его глаза за него говорили…
Воин бросил на землю копьё… Руки схватили
Дитя и подняли к лицу… Жадно воду он пил,
Плоть и кровь ей питая. А потом отпустил
Он ребёнка, а тот, убегая, ему улыбнулся,
И от этой улыбки Воин сразу очнулся.

Быстро поднял копьё… Все страданья прошли…
«Что за воду я пил? Эти несколько капель – спасли!
Будто в чистый, прохладный источник меня опустили!
Блаженная свежесть в теле моём – все мышцы ожили!
Готов я, как прежде, стоять на посту и службу нести…
Но что это было? Какой-то ребёнок мне смог поднести
Чудесный напиток! Меня не страшась… Он мне же – помог!
Он от зноя же – спас! Зачем это сделал? Ведь он же не мог
Знать о том, что страдал я, рассудок теряя…
Наверно, он глуп? Он ведь, просто играя,
Помогает пчёлам, цветам, а теперь вот и мне…
Благодарность ему?! Я признаюсь себе –
Он её заслужил! Но он даже не знает,
Что мне помогал… Его всё забавляет…
Везде нос свой суёт… В играх он лишь играет…
Благодарность не ждёт… Слов таких он не знает…
Просто он так живёт… Мне не стоит унижаться
За глоток той воды… Лучше строгим остаться!»
Так решил Легионер, на ребёнка взглянул, как и прежде.
Он опять ненавидел, благодарность отвергнул в надежде,
Что ребёнок не ведает, что, играя, творит.
Так, себя успокоив, Воин стал вновь сердит.

В этот час из ворот городских выходит Вольтигий.
Он – центурион [6] Центурион (лат. centurio – со́тник) – командир центурии. Центурия (лат. centuria – сотня; от centum – сто) – военное подразделение римской армии. В легионе было 60, при империи – 59 центурий. По мнению большинства специалистов, первоначально центурия насчитывала действительно около 100 человек, что примерно соответствует современной армейской роте, хотя имеются возражения. в римской армии.? легиона, а по нраву он – дикий!
«Да! Позор был бы мне! – Воин со страхом подумал. –
Приди раньше Вольтигий… Чтобы он тогда думал,
Увидев на посту меня с ребёнком на руках…
Гнев его передать не готов я в словах!
А затея ребёнка с водой – для меня лишь позор…
Благодарность ему?! Глупость просто и вздор!»
Негодование легионера росло всё сильней,
Что спасён был ребёнком – забыть поскорей!