Татьяна Танилина - Чуднярики. Сказка в двух частях

А вот Модя Фла и Ерепей не унимались. Она ругалась, он дразнился. Бойка Микулишна рявкнула:

– Заглохните оба!

– Заглохните оба! – передразнил Ерепей. Бойка Микулишна погрозила ему кулаком:

– Не наглей, Ерепей!

– Не наглей, Ерепей! – эхом отозвался он.

– Всё! Обратно пойдёшь пешком! – сказала Бойка Микулишна.

Ерепей вмиг присмирел и стал извиняться. «Ах ты хитрец! – подумала Бойка Микулишна. – Знаешь, что твой мотярик с тобой не поедет, вот и подлизываешься».

Сменив гнев на милость, она согласилась подвезти Ерепея. Отвязав Упрямую косынку от Крикливого замка, Модя Фла опять повязала её на шее и села в мотярик Ерепея. Они поехали обратно в город.

Ерепей хотя и не был утром в булочной, но знал о пропавшей коллекции – слухи разлетаются быстро.

Всю дорогу он сыпал советами, как лучше вести расследование. Один совет был бредовей другого. Бойка Микулишна не вытерпела:

– Что ты пристал, как репей, Ерепей? Отцепись! – Что ты пристал, как репей, Ерепей? Отцепись! – отозвался он её голосом.

Терпение Бойки Микулишны лопнуло. Не доехав до пригорка, где стоял дом, она затормозила, схватила Ерепея за шиворот и выкинула из машины. А следом вышвырнула его чемодан.

Вслед уезжающему мотярику полетела злая пародия на Бойку Микулишну. Самая издевательская пародия, на которую только был способен хам и наглец Ерепей.

Во дворе нового дома Утёки (бывшего дома Ерепея) было шумно, весело и многочу́дно. Многочудно – это значит много чудняриков.

Не успела Бойка Микулишна войти во двор, как вдруг что-то – шлёп! – ей на лицо. Судя по визгу Моди Фла, с ней случилось то же. Попробовав пальцами липкую массу на лице, Бойка Микулишна догадалась: это швырт – специальный торт для швыряния. Их делают для забавы, чтобы кидаться друг в друга. Швырт можно стереть двумя способами. Обычным (рукой или тряпкой), но тогда останутся пятна. Или с помощью заклинания. Тогда швырт исчезает бесследно.

Бойка Микулишна, с трудом шевеля губами под налипшим кремом швырта, произнесла заклинание. Липкая масса исчезла. Модя Фла, так же очистив своё лицо, предложила подруге: «Отплатим им той же монетой». Они подбежали к стопке швыртов на краю лужайки и стали обстреливать ими чудняриков. Те с визгом носились по двору, стараясь увернуться.

Через пару минут Бойка Микулишна спохватилась: не пристало серьёзному детективу дурачиться, как легкомысленный чуднярик. Она ведь не для этого сюда приехала. Остановив игру, она спросила чудняриков: что они празднуют? Оказалось, что чуднярики, живущие на этой улице, празднуют избавление от вредного соседа Ерепея. Своими розыгрышами и дразнилками он всех достал. Из-за него соседи ругались так часто, что не успевали мириться. А тихоня Утёка никогда никого не дразнил, ни с кем не ругался. По сравнению с Ерепеем это был золото, а не сосед. И когда чуднярики узнали, что в этот дом переехал Утёка, они на радостях устроили пирушку. Собрали со всей улицы мебель, посуду, угощения. И веселились!

На террасе и на лужайке стояли чамбуковые столы и стулья. Чамбу́к – это дерево, из которого делают мебель. Чего только не было на столах! Конфеты, булочки, пирожные, орехи, фрукты, шоколад, лимонад.

Утёка – чуднярик, похожий на зайца, – пил чай на террасе. За тем же столиком сидел Низя́ба. Этот чуднярик напоминает пингвина. Однако, в отличие от настоящих пингвинов, Низяба – мерзляк. Он даже летом носит тёплую одежду: свитер, шерстяные брюки, шарф и шапку. Его любимый напиток – горячий чай. Низяба единственный из чудняриков не любит мороженое.

Поднявшись на террасу, подруги сели за тот же столик. Бойка Микулишна поздравила Утёку с новосельем и спросила, знает ли он что-нибудь о пропавшей коллекции? Утёка жутко испугался и спрятался под столом. Модя Фла тоже нырнула под стол и закричала: «Признавайся, ты в этом замешан, да?!» Столик затрясся так, что с него чуть не свалилась посуда. Бойка Микулишна подумала, что Модя Фла бьёт Утёку. Но, заглянув под столешницу, увидела, что Утёка, вцепившийся в ножку стола, так сильно дрожит, что стол ходуном ходит. Схватив подругу за шиворот, Бойка Микулишна вытащила её из-под стола. А вытащить Утёку не смогла. Пришлось ей тоже лезть под стол, чтобы поговорить.

Объятый паническим страхом, Утёка поначалу и слова не мог сказать. Но Бойка Микулишна была с ним очень вежлива, и он чуть-чуть успокоился. Пролепетал, что ничего не знает о пропавшей коллекции. А на вопрос о Крикливом замке ответил, что купил его для Ерепея. Когда тот собирал свои вещи для переезда, то попросил Утёку сбегать в Лавочку Вся-Вся за этим замком.

Бойка Микулишна с досадой подумала: почему она не спросила Ерепея о Крикливом замке? Сразу бы и узнала. А впрочем… ещё неизвестно, сказал бы тот правду? Ведь Ерепей такой враль! И к тому же всё время дурачится. Он вполне мог её обмануть.

А ещё она удивилась. Если Утёка не виноват, почему он так испугался? И прямо спросила его об этом. Утёка признался, что жутко-прежутко боится: вдруг его заподозрят в краже. Бойка Микулишна ему поверила. Утёка такой мнительный. Он всегда беспокоится, что кто-то скажет плохое про него или плохо подумает. А мысль, что его могут заподозрить в преступлении, повергла бедного Утёку в ужас.

Хотя Бойка Микулишна не была настоящим детективом, она всё же понимала, что испуганный вид – это не доказательство вины. Мало ли кто чего боится. Ей стало жаль Утёку. Она погладила его по голове и ласково сказала: «Успокойся. Хватит дрожать. Тебя никто не подозревает».

Когда они вылезли из-под стола и сели на стулья, Низяба вдруг тихо пробормотал: «А может, она что-нибудь видела?» Он ни к кому не обращался, а просто размышлял вслух. Но Модя Фла аж подскочила и велела ему рассказывать, что он знает.

И вот какую новость они услышали.

Этой ночью Низяба проснулся от холода и, не включая света, направился к шкафу за тёплой пижамой. Краем глаза он заметил во тьме за оконными стёклами что-то светящееся и выглянул в окно. Поодаль, над крышами домов, пролетало Бирюзовое облако. Направлялось оно к центру города.

– Если Иули́та ночью летала над городом, она могла что-то увидеть, – сделал вывод Низяба и долил себе чаю. Модя Фла дёрнула подругу за руку и воскликнула:

– Немедленно едем к ней! Вдруг над их столом появились Чавоки и объявили:

– Чуднярское время: двенадцать часов сорок шесть минут!

А потом, повернувшись к Бойке Микулишне, Чавоки съехидничали:

– Ой, чавой-то вы долго ищете! Ходют-бродют и ничего не находют! Бойка Микулишна сердито цыкнула на них, и часы исчезли.

Оставив второй мотярик у нового дома Утёки, подруги поехали к Дому Моды. Ведь Бойка Микулишна так и не осмотрела его. А вдруг там найдутся улики?