Алексей Епифанов - Новогодние каникулы Вани Огородникова

Жил-был в городе Москве мальчик Ваня Огородников. Жил он с мамой и с папой. Ну и, как все мальчишки, не любил он в школу ходить, зато любил в компьютер играть. И вот наступили у Вани новогодние каникулы: в школу ходить уже не надо, уроки учить тоже ни к чему. И стал он тогда всё время в компьютер играть. На улице не гуляет, аппетита ну совсем нет!

Мама с папой видят, что сын у компьютера чахнет, и говорят:

– Надо бы его к бабушке в деревню отправить на каникулы! Окрепнуть, отдохнуть, да и вообще – обстановку сменить.

Наш Ваня обрадовался, потому что бабушку он очень любил и уже по ней соскучился. К тому же компьютер, ну который ноутбук, он всё равно с собой взял, выпросил у родителей.

Недолго думая, собрали его в дорогу, купили билет на поезд, на верхнюю полку, и сообщили бабушке, чтоб встречала.

И поехал наш Ваня на поезде. Ехал он весело: в окошко смотрел, чай пил, в компьютер играл. А как приехал на станцию Лесная, вышел из поезда, а его уж тут и встречают: и бабушка Серафима Никитична, и лесничий Степан Панкратович, и его лошадь Матрёна Семивёрстовна.

– Бабушка! – радостно закричал Ваня, подбегая к ней.

– Вырос-то как! Ну наконец-то приехал. Заждались мы тебя тут! Только бледненький какой-то, – вдруг, озабоченно посмотрев на Ваню, сказала бабушка.

– Ничего, Никитична, – лукаво улыбнулся лесничий Степан Панкратович. – У нас он быстро румяным станет. Здесь лес, свежий воздух, мороз. А в городе что? Дым, гарь, задохнёшься.

– И машин у нас тут нет, – добавила лошадь, глядя на Ваню поверх очков. – Ездим, так сказать, сами на себе. Экологически чистым транспортом!

– Ну, Ванюша, снимай рюкзак-то. Да клади его вот сюда, под рогожку. И чемоданчик свой давай, – сказал Степан Панкратович, укладывая вещи в сани.

– Маленький-то какой! Что там у тебя, Ваня?

– Там, бабуля, ценная вещь! Компьютер там!

– Ишь ты. Надо же! – Матрёна Семивёрстовна с уважением поглядела на чемоданчик. – Покажешь, Вань, на досуге?

– Конечно, покажу. Мы вместе пройдём четвёртый уровень. Я люблю, когда смотрят, как я ловко сражаюсь.

– Ну, друзья мои, садитесь-ка в сани. Потихоньку-полегоньку, надо отправляться, – лесничий деловито натянул вожжи. – Поехали, Матрёна Семивёрстовна! Но, родимая!

И вся компания отправилась в путь.

А тем временем в доме у бабушки дым стоял коромыслом. Кот Тимофей и пёс Шурик готовились к встрече гостей. Дел невпроворот. Тимофей блины печёт, Шурик на стол накрывает. А на столе уже красиво так посуда стоит, и пироги, и баранки, и соленья-варенья, и даже пузатый самовар. Торопятся, не успевают.

– Ну-ка, Шурик, поставь-ка на стол крынку со сметаной к блинам да молока холодного налей в кувшин! – переворачивая на шкворчащей сковороде аппетитный румяный блинок, приказал Тимофей.

– Да ладно тебе всё молочное-то. Вот мяса кусок – это польза, – сделав это заявление, Шурик тут же слопал внушительный кусок колбасы.

– Шурик, глупый ты пёс! – хмыкнул Тимофей. – Молоко – это что? Кальций! А кальций – это что? Это зубы и кости! Хочешь быть без зубов? То-то же.

– А мясо – это белок! – косясь на колбасу, не унимался Шурик. – А белок нужен для мышц! Так что ешь мясо! – подытожил он и, с аппетитом облизнувшись, тут же проглотил ещё больший кусище.

– Ну нет, это невозможно! – Тимофей с возмущением загремел кастрюлями. – Так никакой еды не напасёшься! И ведь худой, как… Глаза бы не смотрели!

– Зато ты на своей сметане вон какой вымахал! – Шурик оценивающе смерил Тимофея взглядом. – Прям богатырь!

– Да, я импозантен и солиден, – произнёс Тимофей с внезапно появившимся королевским достоинством. – Моя дородность мне к лицу. А вот ты просто худосочный хлыщ, каких много.

– Да, я худосочный, – притворно всхлипнул Шурик. – А вокруг столько опасностей! – театрально причитая, продолжал он. – Именно поэтому мне срочно надо нагуливать подкожный жир, повышать свой вес… в обществе.

– Шурик! – произнёс Тимофей, задумчиво моя лапкой половник. – Мне кажется, тебе грозит лишь одна опасность: получить сейчас половником по лбу! Как тебе эта перспектива?

Неизвестно, чем бы закончился этот спор, но положение спасла вдруг появившаяся в форточке ворона, которая, по своему обыкновению, бесцеремонно постучав клювом в стекло, нагло просунула голову и истошно каркнула:

– Вы тут спите? А ваши-то приехали! А вы тут спите!

В этот момент и правда открылась дверь, и на пороге появились и бабушка, и лесничий, и лошадь, и, конечно, Ваня. Шурик и Тимофей тут же забыли свой спор и с криком: «Ура! Наконец-то! Ваня приехал!» – бросились обнимать дорогого гостя.

В доме царило радостное оживление.

– Как вырос-то! – восклицал Шурик, виляя хвостом.

– Дай хоть обнять-то тебя! – урчал Тимофей.

– А мы тут вас заждались, уже волноваться начали! – радостно продолжал Шурик, обнимая Ваню.

– Ну, гости дорогие, а теперь просим всех к столу! – пригласил Тимофей.

– Да нет, мы, пожалуй, пойдём, – стал отказываться Степан Панкратович. – Мне ещё в контору надо. Посылку передать да печать на квитанцию у Мороза Ивановича поставить.

– Ну нет, – возразил Тимофей. – Так просто мы вас не отпустим.

– Садитесь, садитесь, – подхватил Шурик. – А то обидимся.

– А про меня, Степан, забыл? – вдруг обиженно фыркнула Матрёна Семивёрстовна. – Лошадь, можно сказать, не поена, не кормлена. А ведь как положено? Сначала накорми коня, а потом уже ешь сам.

– Да я-то как раз и не собирался есть, родная моя, – возразил было Степан Панкратович.

– Хм, ну и не собирайся. А коня накорми! – продолжала возмущаться лошадка. – Я вас везла от самой станции – это как? И что же теперь? Не поесть, не попить?

– И то верно, Панкратыч, – присоединилась к уговорам бабушка. – Посидели бы хоть немного.

– Ну хорошо, – сдался лесничий, – разве что минут десять посидеть.

– Ура! – обрадовались все и наконец-то сели за стол.

– Ну-ка, Ванюша, блинчиков моих попробуй, да со сметанкой! – промурлыкал Тимофей, подкладывая Ване румяных блинов и ставя перед ним крынку с густой сметаной.

– Ты на колбаску налегай, на колбаску, – вторил Шурик, подвигая к нему тарелку с колбасой.