Сергей Сухинов - Меч Чародея

«Разожги МОЙ ОГОНЬ!» — услышал юноша шуршащий, властный голос. Тот самый голос, который он уже однажды слышал во тьме возле бездонной расщелины!

«Почему?» — хотел было спросить Дональд, но рука его уже сама вынула хрустальный шарик из другого кармана. Шарик немедленно вспыхнул холодным голубым светом. Юноша невольно зажмурился, а когда вновь открыл глаза, дрова в очаге уже были объяты пламенем. Но горели они как-то странно, без дыма, да и тепла почти не давали. И запах… какой странный и резкий от них шел запах…

Первым порывом Дональда было выскочить из комнаты. Вместо этого он пододвинул табуретку к очагу и уселся, вытянув руки к голубому огню. На него нахлынули совершенно необычные ощущения, перед его внутренним взором поплыли удивительно завораживающие картины. Он увидел остров среди моря, древний город на вершине горы, огромные статуи богов, среди которых, словно тени, скользили фигуры жрецов в темных плащах…

Из забытья его вывел отчаянный лай за окном. Встряхнув головой, словно отгоняя видения, юноша поднялся на ноги и вышел на крыльцо.

Было уже темно, в темно-синем небе перемигивались крупные звезды. Над зубчатой каймой висел молодой месяц. В его серебристом свете Дональд разглядел Полкана, наседавшего на высокого и очень толстого человека с круглым лицом и выпуклыми рачьими глазами.

— Брысь, брысь… — лепетал великан-толстяк, дрожащими руками шаря в большой суме, пристегнутой к поясу. — Хочешь, я дам тебе отравленную колбаску? То есть, тьфу, никакую не отравленную, а очень даже вкусную и свежую! Съешь ее, милый сурок, съешь…

— Какой я тебе сурок! — рявкнул Полкан. — Я пес, пес, понятно тебе, чучело огородное?

— Уймись, Полкан! — строго прикрикнул на него Дональд. — Откуда ты взял этого толстяка?

— Он прятался в сарае на другом конце деревни. Зарылся в сено, наружу только нос торчал! Но его отвратительный запах я издалека учуял!

— Почему же отвратительный? — обиделся толстяк. — Неужто я, Людушка-голубушка, пахну хуже гнилого сена?

— В сто раз, гав! Даже в тысячу!

Дональд принюхался, сморщился и рассмеялся.

— Ты преувеличиваешь, Полкан. Тысяча — это уж слишком. Кто вы такой, Людушка…

— Голубушка! — услужливо подсказал толстяк и заулыбался, открыв два ряда крупных белоснежных зубов. — Мой замок располагается здесь неподалеку. А с кем имею честь говорить?

Дональд представился, разумеется, не упоминая, что до недавнего времени был стражем ущелья Черных драконов. Людушка забавно пошевелил мясистым носом, словно принюхиваясь. На его пухлом лице мелькнула легкая гримаса, но он немедленно вновь засиял дружелюбной белозубой улыбкой.

— Выходит, вы просто путешественник, мой милый рыцарь Дональд? И этот проклятый суро… то есть песик, тоже? Замечательно, превосходно, очаровательно! Прогуляться по странам и весям — это, знаете ли, моя мечта с детства. Скучно сидеть сиднем и замке. Никто к тебе не зайдет, никто не покормит… то есть, никто не отведает моих яств! За последние годы я так похудел от малоподвижного образа жизни, что пришлось надеть свой детский костюмчик. И то он мне немного великоват.

Дональд оглядел надутую, словно шар, фигуру Людушки и покачал головой.

— Великоват? Хм-м… не сказал бы… Да что же мы на улице стоим? Заходите в дом, к огоньку.

— С радостью и восторгом! — просиял Людушка. — До костей, знаете ли, продрог в этом противном-препротивном сене. Я даже стишок сочинил об этом:

— Я не сурок! — рассердился Полкан и попытался укусить Людушку, но тот с неожиданной ловкостью увернулся. Дональд, посмеиваясь, распахнул дверь.

— Прошу, уважаемый гость… хотя как вы пролезете в дверной проем? Он для вас маловат.

— О, это очень просто, — ответил толстяк. — Будьте добры, дорогой Дональд, проходите первым.

Удивленный юноша вошел в комнату. Не успел он обернуться, как дом сотрясся от могучего удара. Раздался громкий треск, доски стены раскололись, и в образовавшийся проем на четвереньках влез Людушка. Дом для него был низковат, так что толстяк едва не снес потолок. Заметив кровать в углу комнаты, Людушка пробрался к ней поближе и со вздохом облегчения рухнул на нее спиной. Бедная кровать разлетелась в щепки, но матрас и одеяло уцелели.

Дональд смотрел на это, приоткрыв рот от удивления.

— Э-э… — пробормотал он. — Вам не тесно, дорогой Людушка?

— Признаться, тесновато, — ответил толстяк с блаженным вздохом. — Но это все же лучше, чем ночевать в сарае. Если вас не затруднит, милый Дональд, прикройте чем-нибудь дыру в стене. Иначе оттуда всю ночь будет дуть. А еще я бы с удовольствием позавтракал, с вашего позволения.

— Вы хотите сказать: поужинал?

— И поужинал тоже, — согласился Людушка, не сводя жадного взгляда с лежащего у очага тюка с припасами. — А также пообедал и пополдничал. Но начал бы я, если вы не возражаете именно с завтрака. С утра, верите ли, не держал во рту ни фунта окорока, ни хотя бы жалкой жареной индейки.

— Очень вам сочувствую, — холодно ответил Дональд, перестав улыбаться, — А мне, насколько я понимаю, вы предложите что-нибудь из ваших запасов — тех, что лежат в вашей сумке?

Людушка энергично закивал:

— Разумеется! Не привык, знаете ли, ходить к соседям без гостинцев.

— Вы имеете в виду вашу отравленную колбаску? Или какой-нибудь бутерброд со снотворным вместо масла? Или еще что-нибудь похуже? — зловещим голосом продолжал юноша и выразительно положил руку на эфес меча.

Людушка вытаращил глаза от неожиданности и попытался вскочить, но только набил шишку на лбу, ударившись о потолок. Вновь рухнув на пол, он застонал:

— Кто-то… ой-ой, как больно!., кто-то оговорил меня, отважный рыцарь…

Дональд презрительно хмыкнул.

— Этот «кто-то» — волшебница Корина. Мы с ней друзья, понял, мешок сала?

Людоед замер с раскрытым ртом и выпученными глазами.

— Корина… — наконец тоненько выдохнул он. — То-то, чую, от вас знакомым духом веет… Давненько это было, но я хорошо помню, как ловко эта девчонка меня провела. А вы, стало быть, ее слуга?

— Нет. Это ты отныне мой слуга, — спокойно объявил Дональд. Он опять уселся на табурет возле очага и протянул к голубому огню озябшие руки.

Людоед хотел было шумно запротестовать, но стоило ему бросить взгляд в сторону очага, как слова застыли на его пухлых губах. Некоторое время он оцепенело глядел на завораживающую игру странного пламени, а затем покорно произнес:

— Счастлив буду вам служить, мой рыцарь.

— Завтра мы отправляемся в далекое и опасное путешествие.

— Далекое? Но мои бедные ноги подгибаются на каждом шагу! Если бы не голод, я бы никогда не покинул бы свой замок.