Роальд Дaль - Ведьмы

– Бруно Дженкинс, если ты меня слышишь, то отзовись. Где ты?

Боже! Как удивительно: из моего крошечного мышиного ротика вылетали нормальные человеческие слова, а голос мой был обыкновенным голосом восьмилетнего мальчика! Но никто мне не ответил.

Я кружил между ножками стульев, и, признаться, мне нравилось находиться так близко к полу. Странно, но я не был огорчён своим новым положением. Я думал: «Ну что такого хорошего быть маленьким мальчиком? Неужели это лучше, чем быть мышкой? Я знаю, правда, что мышей не очень любят, их ловят, травят ядами, им угрожают кошки и мышеловки. Но ведь и мальчики иногда погибают. Они болеют, попадают под машины. А кроме того, они обязаны ходить в школу. Мышам же нет до этого никакого дела. Мышей не пугают экзамены или отсутствие денег. Что действительно беспокоит мышей, так это кошки и люди. Но не все! Моя дорогая бабушка, я уверен, будет любить меня всегда, в любом обличье. И как хорошо, что у неё нет кошки! Потом: взрослые мыши не должны идти в армию, они не воюют с другими мышами. Мыши дружат между собой, чего не скажешь о людях. Нет, – решил я, – быть мышкой не так уж и плохо!»

Так размышляя, обежал я весь пол большой комнаты и вдруг наткнулся на ещё одну мышь. Точнее, это был мышонок, припавший к полу от страха и сжимавший в передних лапках маленький кусочек хлеба. Он грыз этот кусочек с видимым удовольствием. Разумеется, это мог быть только Бруно!

– Привет! – сказал я. Он мельком глянул на меня и продолжал работать зубками. – Что это у тебя?

– Кусок бутерброда с паштетом. Кто-то обронил, ужасная вкуснотища.

Голос его, к удивлению, тоже был прежним.

Кое-кто, наверное, думает, что мыши только пищат, общаясь друг с другом (если, конечно, они умеют разговаривать между собой). Поэтому мне было так смешно услышать знакомый мальчишеский голос, который принадлежал этому крохотному созданию!

– Послушай, – сказал я ему, – раз мы оба теперь мыши, давай вместе подумаем, что же нам делать.

Он прервал свою трапезу и уставился на меня тёмными бусинками глаз.

– Что значит «мы»? – спросил он меня. – Если ты стал мышью, то и говори о себе.

– Но ты ведь тоже стал мышью, Бруно!

– Не болтай чепухи, какая я мышь? И вообще, перестань меня оскорблять, я же тебе не грубил! Зачем же ты обзываешь меня мышью?

– А ты сам разве не понимаешь, что с тобой произошло? – как можно спокойнее, чтобы не испугать Бруно, спросил я. – Ведь несколько минут тому назад в этом зале были ведьмы. Они превратили нас с тобой в мышей.

– Не ври! – возмутился Бруно. – Это неправда!

– Прекрати возиться с этой коркой и посмотри на свои руки! Ведь это лапки!

Он наконец послушал меня и посмотрел на свои лапки.

– Вот беда! – заплакал он. – Я и вправду мышь! Ну подожди, вот мой папа всё узнает!

– Он подумает, что ты стал лучше, чем был, – съехидничал я.

Бруно завопил:

– Не хочу! Не надо! Я не мышь! Я Бруно Дженкинс!

При этом он прыгал и плакал.

– Не плачь, – сказал я ему, – ведь случается кое-что и похуже. Зато теперь у тебя будет своя норка. А по ночам ты сможешь бегать в кладовую и лакомиться чем-нибудь вкусным! Знаешь, сколько в кладовых всего – изюм, кукурузные хлопья, шоколадное печенье! Ты можешь объедаться там целую ночь!

Бруно постепенно затих и слушал.

– Знаешь, – наконец взбодрился он, – а ведь это мысль! Но если я захочу холодного цыплёнка, как же я открою холодильник? Дома я по вечерам всегда закусываю чем-нибудь холодненьким.

– Не беспокойся об этом, – уверенно сказал я ему. – Твой богатый папочка купит тебе маленький мышиный холодильник.

Тут Бруно словно что-то вспомнил.

– А о каких ведьмах ты говорил? – спросил он меня. – Я ведь никого не видел.

– Та леди, что дала тебе вчера в вестибюле отеля шоколадку, она и была ведьма! Помнишь её?

– Ах мерзкая старая коза, – заверещал Бруно. – Ну я ей задам! Где она? – Возмущению его не было предела.

– Забудь, – постарался я успокоить его. – Даже не надейся отомстить ей. Главное для тебя теперь – это твои родители. Как они отнесутся к тому, что произошло с тобой? Как они будут с тобой обращаться?

– Боюсь, мой папочка выйдет из себя, – мрачно произнёс Бруно. – Да и мама боится мышей.

– Тогда у тебя возникнут сложности с родителями, – сказал я. – А вот моя бабушка воспримет всё, как есть. Я уверен в этом, потому что она знакома с проделками ведьм.

Бруно снова принялся за остатки бутерброда.

– И что ты предлагаешь? – спросил он.

– Наверное, нам нужно сперва всё обсудить с моей бабушкой, – сказал я важно. – Она-то уж точно знает, что надо делать.

И я направился к открытым дверям. Бруно, крепко зажав в лапке кусочек своего лакомства, поспешил за мной.

– Выйдем в коридор и помчимся быстрее пули, – сказал я ему, – только держись поближе к стене и не отставай! И не открывай рта. Нам надо постараться никому не попасться на глаза. Всё время помни: если нас увидят, мы погибли!

Я вырвал кусочек хлеба из его лап, отшвырнув его в сторону. И скомандовал:

– Давай вперёд, за мной!

Едва выбравшись из зала для игры в мяч, я понёсся быстрее молнии. Вмиг я пролетел весь коридор, комнату отдыха, читальный зал, библиотеку; лишь мелькнув в столовой, я уже мчался к лестнице.

Держась поближе к стене, я проскочил всю лестницу, легко перепрыгивая со ступеньки на ступеньку.

– Бруно, ты здесь? – на бегу произнёс я, понизив голос, и услышал в ответ задыхающееся:

– Да!

Наши с бабушкой комнаты находились на пятом этаже отеля. Бежать так высоко было трудновато. Но, к счастью, мы никого не встретили на своём пути: люди предпочитают лифт.

На пятом этаже я резвой рысью добрался до двери бабушкиной комнаты. Перед дверью были выставлены для чистки два бабушкиных башмачка. Бруно мчался за мной, почти не отставая. У двери бабушкиной комнаты он спросил меня, запыхавшись:

– Ну а что теперь?

В этот момент я почувствовал на себе чей-то взгляд: из глубины коридора к нам приближалась наша горничная, которой я так боялся! Именно с ней не хотел бы я встретиться в моём нынешнем положении.

– Скорей! – шепнул я Бруно. – Прячемся в башмаках! – И мы шмыгнули внутрь бабушкиных туфель, надеясь, что горничная пройдёт мимо.

Но не тут-то было! Она остановилась как раз напротив двери и взяла башмаки в руки. Потом она зачем-то полезла пальцами внутрь, что заставило меня сжаться в комочек. Но когда она ткнула меня пальцем в бок, я не удержался и укусил этот палец. Я сразу же понял, что за глупость я совершил, но я укусил её за палец инстинктивно, не думая о последствиях.

Девица завизжала так пронзительно, что её услыхали, наверное, даже на дальних кораблях в открытом море. Выронив башмаки, она умчалась по коридору. И тут моя бабушка открыла дверь.