Валентина Путилина - Приключения Дук-ду

— Я знаю, ты побывал у людей. Ты многое увидел. Ответь мне на такой вопрос: в каких деревьях люди долбят свои дома? И как располагают их: лицом к солнцу или не к солнцу? Нам, дятлам-строителям, очень интересно это знать.

Дук-ду сразу отложил еловую шишку и сухие грибы и объяснил Дятлу, что люди не умеют долбить себе дома в деревьях. Они их ставят прямо на земле. Сверху над домом они строят чердак. Там хорошо, сухо. Можно орехи там складывать и грибы. И лес оттуда виден. Непонятно, отчего только люди не живут на чердаках?

Дук-ду немного подумал, потом воскликнул:

— Догадался, почему они не живут на чердаках! Потому что они не умеют высоко прыгать, как мы. И карабкаться по стенкам не умеют. Вот и живут на земле.

Все слушали и восхищались Дукдушей.

— Какой наблюдательный бельчонок! — не удержался от похвалы Дятел. — Просто поразительно!

— К тому же он храбрый. Ну, просто храбрейший во всём ближнем и дальнем лесу, — вторили ему белки. И в один голос назвали Дук-ду Великим Путешественником.

Проголодавшийся Дук-ду схватился лапками за голову.

— Ой, мамочка, ой! — прошептал он. — У меня голова закружилась.

— Перестаньте хвалить Дукдушу, — попросила умная Бельчиха гостей. — У него голова кружится от ваших похвал. Это опасно очень.

Но Бельчиха зря волновалась. Не от похвал закружилась голова у Дук-ду. Просто ему очень хотелось есть. И когда он сгрыз шишку и поел грибов, ему сразу стало хорошо.

Белки тоже развеселились. Они грызли орехи, пили брусничный сок и снова слушали Дук-ду. Он рассказывал, будто не про себя, а про другого, незнакомого трусливого бельчонка, который перестал бояться.

— Хорошо не бояться! — признался Дук-ду.

— Замечательно! — поддакивали ему белки хором. И на всякий случай осторожно оглядывались: не затаилась ли где в кустах злая Куница. И, не увидев её, ещё радостней заговорили: — Да, да! Хорошо не бояться!

— По себе это знаю, — сказал доктор Ух Ухич, который только что пришёл навестить Дук-ду.

Все почтительно расступились. Пропустили вперёд любимого доктора. А бельчата подкатили к нему самый удобный пенёк. Ух Ухич сел, достал из берестяной сумки свою докторскую трубочку и подозвал Дук-ду.

— Ой, боюсь, — зашептал Дук-ду. — Нет, ой, не боюсь!

И спрятался за маму. Он подумал, что доктор сейчас забарабанит в барабан. А Дук-ду просто не выносил, когда барабанили над самым его ухом.

— Не прячься за маму! — строго сказал Ух Ухич. — Подойди ко мне.

Дук-ду с опаской подошёл к доктору и зажмурился. И хотя он сильно волновался, доктор Ух Ухич остался им доволен.

— Молодец! — похвалил он Дук-ду. — Вот теперь твоё сердце на месте. Там, где ему полагается быть. А не в левой передней лапке.

И доктор пригласил белок послушать, как хорошо бьётся Дукдушино сердце. Оно билось сильно, радостно: тук-тук, тук-тук, тук-тук. Будто выговаривало: «Не боюсь! И всё тут!»

— Постарайся, — сказал доктор Ух Ухич Дукдуше, — чтобы твоё сердце всегда оставалось на месте. И не выскакивало больше в левую лапку. Постараешься? — И он подмигнул ему на этот раз так смешно, будто он сам был каким-нибудь маленьким озорником бельчонком, а не знаменитым лесным доктором Ух Ухичем.

— Постараюсь! Постараюсь, — пообещал Дук-ду. — Я теперь всё время стараюсь.

И он убежал со своими друзьями бельчатами. Ведь он был обыкновенным маленьким бельчонком и прославился нечаянно. Больше всего ему хотелось прыгать и рисовать одуванчики. И совсем не хотелось рассказывать одну и ту же историю о том, где он был и что видел.

Дук-ду проснулся и вспомнил, что они с мамой живут теперь в новом домике. В новом домике было так же уютно, как и в старом. Постелька мягкая, мшистая. Одеяльце тёплое. Кладовушка полна грибов и орехов. Никуда не хотелось Дукдуше выходить из такого хорошенького дома.

Но мама сказала так, как она говорила обычно до Дукдушиного путешествия:

— Пора тебе в школу собираться, сынок. Сбегай умойся свежей водой. Да гимнастику не забудь сделать. А я завтрак приготовлю.

Дукдуша распахнул дверцу домика, крикнул что-то радостное и скатился по дереву прямо к озеру Синь. Он вернулся умытый, весёлый и стал собираться в школу.

Мама ему сказала:

— Все бельчата ходят одни, без своих мам. Ты тоже иди один.

— Ой, — всполошился Дук-ду, — как же без тебя? Боюсь.

Сказал и даже лапкой закрылся. Стыдно стало. Ведь он совсем уже не боялся. Просто ему не хотелось расставаться с мамой. Бельчиха укоризненно посмотрела на сына и переспросила, будто не расслышав:

— Что ты сказал, Дукдуша?

— Я сказал: «Ой, не боюсь!» — А сам хитренько посмотрел на маму, шмыгнул носом и ждёт, что ему мама ответит.

— Зачем же ты ойкаешь, если не боишься? — пристыдила его мама. И покачала головой.

— Я сказал: «Ой, не я боюсь!» Нет, — поправился он, — знаешь, что я сказал? Я сказал: «Ой, боюсь!» Нет, нет, — совсем запутался он, — скажи сама, что я сказал.

Бельчиха улыбнулась.

— Ты сказал «не боюсь». Так?

— Так, конечно, так, — согласился бельчонок и побежал в Школу маленьких бельчат. В школе все обрадовались ему.

— Дук-ду пришёл! Один, без мамы! — закричали бельчата. — Как мы тебе рады, Дук-ду.

И от большой радости съели свои чернильницы. Пришлось художнице Цапле прекратить уроки, всё равно нечем было рисовать. И ученики вместе с учительницей пошли на ягодную поляну за новыми чернильницами. Они пели и кувыркались.

А когда проходили мимо музыкальной школы, дежурная Синица сердито спросила:

— Куда вы идёте? И почему вы не на уроках?

— Мы идём на ягодную поляну, — ответили бельчата, — потому что от радости съели свои чернильницы.

Конечно, Сороке сразу захотелось узнать, что за радость у бельчат. А когда узнала, заволновалась и всё повторяла:

— Вот как! Вот! Дукдуша нашёлся. Радость-то какая!

И дежурная Синица раньше времени дала звонок. Птицы вылетели из класса. Сорока-непоседа зашумела, затрещала, скомандовала:

— Бельчата! Напишите новость про Дук-ду на кусочке берёзовой коры. Я разнесу её по лесу. Пусть узнают все, что вернулся Дук-ду.