Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2

На другой день поутру поднимается старик ранёшенько, умывается белёшенько, сряжается [234]скорёшенько и идет к купцу, а сын опять обернулся ясным соколом, полетел к нему навстречу и сел ему на голову. Старик ужа́хнулся и спрашивает: кто-де меня прельщает? Сокол-птица скочил с головы, ударился оземь и стал таким красавцем, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. И говорит: «Здравствуй, батюшка! Идешь ты за мною, только трудно будет меня взять, да и трудно признать: купец выведет тебе тридцать девиц — все как одна. Смотри же, я натычу в косу булавок, а ты пройдись рукой по всем девицам — по головам: где кольнет, ту девицу и бери за руку и говори: вот мой сын!» Сказал и улетел назад ясным соколом.

Пришел старик, постучался под окошко: «Господин купец! Отдай моего сына». Ну, купец вывел в сад тридцать девиц — все как одна, и говорит: «Выбирай своего сына». Начал старик высматривать да гладить по головам; раз прошел и другой прошел — не признал приметы, пошел в третий — и уколол палец; тотчас взял ту девицу за руку и молвил: «Вот мой сын!» — «Правда, — отвечал купец, — это твой сын! Только отдать его не согласен; приходи у́тре [235]и выбирай снова». Пошел старик домой в тоске-печали, а купец говорит сыну: «Не отец твой мудёр, ты — мудёр!» И давай его бить и рвать, едва жива оставил.

Старик ночь ночевал, поутру поднимается ранёшенько, умывается белёшенько, сряжается крутёшенько [236]и идет к купцу. Сын увидал его, обернулся ясным соколом, полетел навстречу и сел ему на голову. Опять старик ужа́хнулся: «Что это за мразь [237]прилетел!» Сокол-птица скочил с головы, ударился оземь и стал таким красавцем, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. И говорит: «Здравствуй, батюшка! Идешь ты за мною, только трудно меня взять, да и трудно признать: нынче обернет нас купец тридцатью ясными соколами — все как один, выпустит на широкий двор и насыпет белоярой пшеницы, а мы соберемся в одно стадо и станем клевать. Смотри же: все будут зерно клевать, а я стану кругом бегать; по этой примете признаешь меня». Сказал, обернулся ясным соколом и полетел в свое место.

Старик по-прежнему пришел к купцу, постучался под окошко и скричал: «Господин купец, отдай моего сына!» Купец тотчас выпустил тридцать ясных соколов — все как один, насыпал им белоярой пшеницы. «Узнавай, — говорит, — своего сына». Все птицы собрались в одно стадо и стали зерно клевать, а один сокол кругом бегает. Старик подобрался к нему поближе, ухватил за крыло и говорит купцу: «Вот он мой сын!» — «Ну и возьми его! — сказал купец. — Не ты мудёр, мудёр твой сын».

Взял старик сына и направился домой. Идет путем-дорогою, долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. На ту пору скачут охотники, промышляют зверя красного: впереди лиса бежит, норовит от них уйти. «Батюшка, — говорит сын, — я обернусь кобелем и схвачу лисицу; как наедут охотники и станут отбивать зверя, молви им: «Господа охотники, у меня свой кучко [238]есть, я тем голову свою кормлю!» Охотники скажут: «Продай нам кучка», ты и продай, да возьми сто рублев».

Тотчас обернулся он кобелем, погнал за лисой и схватил ее. Наехали охотники. «Ах ты, старый, — закричали они, — зачем пришел сюда нашу охоту переймать?» — «Господа охотники, — отвечает старик, — у меня свой кучко есть, я тем голову свою кормлю». Охотники говорят: «Продай кучка». — «Купите». — «А дорог?» — «Сто рублев». Охотники заплатили ему деньги и повели с собой кучка, а старик пустился один домой. Вот охотники ехали-ехали, глядь — бежит лисица, пустили за нею своих кобелей; те гоняли-гоняли, никак догнать не могли. Один охотник говорит: «Пустимте, братцы, нового кобеля!» И только пустили, кобель тотчас нагнал лису, ухватил и убежал вслед за стариком. Догнал отца, ударился о сырую землю и сделался молодцом по-старому, по-прежнему.

Пошли они дальше. Подходят к озеру, охотники стреляют гусей, лебедей и серых уточек. Летит стадо гусиное; говорит сын отцу: «Батюшка! Я обернусь ясным соколом и стану хватать-побивать гусей; придут к тебе охотники, начнут приставать, ты им и скажи: «У меня свой сокол есть, я тем голову свою кормлю!» Будут они торговать сокола, ты продавай да проси два ста рублев». Обернулся ясным соколом, поднялся повыше стада гусиного и стал хватать-побивать гусей да на землю пускать. Старик едва в кучу собирать поспевает.

Как увидали охотники такую добычу, прибежали к старику: «Ах ты, старый! Зачем пришел сюда нашу охоту переймать?» — «Господа охотники! У меня свой сокол есть, я тем голову свою кормлю». — «Не продашь ли сокола?» — «Отчего не продать — купите!» — «А дорог?» — «Два ста рублев». Охотники заплатили деньги и взяли сокола, а старик пошел один. Вот летит другое стадо гусиное. «Пустимте, братцы, сокола!» — сказал один охотник. И только пустили, сокол поднялся повыше стада гусиного, убил одну птицу и полетел вслед за отцом; нагнал отца, ударился о сырую землю и сделался молодцом по-старому, по-прежнему.

Пришли они домой: стоит избушка ветхая. «Батюшка, — говорит сын, — я обернусь жеребцом, веди меня на ярмарку и бери триста рублев: надо лес покупать да новую избу строить. Только смотри: жеребца продавай, а узды не продавай; не то худо будет!» Ударился о сырую землю и оборотился жеребцом; повел его старик на ярмарку и стал продавать. Обступили торговые люди; пришел и тот купец, что все мудроссти знал, до всего дошел. «Вот мой супостат! Хорошо же, будешь меня помнить!» — думает про себя. «Что, старичок, продаешь жеребца?» — «Продаю, господин купец». — «Говори, чего стоит?» — «Триста рублев». — «А меньше?» — «Одно слово — триста; меньше не возьму». Заплатил купец деньги и вскочил на жеребца. Старик хотел было узду снять. «Нет, старина, опоздал!» — сказал ему купец и поехал в чистое поле.

Трое суток ездил без отдыху, совсем истомил жеребца, приехал домой и привязал его в конюшне туго-натуго. У того купца были дочери, пришли на конюшню, увидали коня: стоит измученный, весь в мыле. «Ишь, — говорят, — как батюшка изъездил жеребца! А нет того, чтобы напоить, накормить его». Отвязали и повели поить его. Жеребец бросился вдруг в сторону, вырвался и убежал в чистое поле. «Где мой конь?» — спрашивает купец. «Мы отвязали его, хотели напоить, — говорят дочери, — а он вырвался и убежал со двора».

Как услышал про то купец, тотчас обернулся конем и что сил было поскакал в погоню. Вот-вот близко! Слышит Федор погоню, кинулся в море и обернулся ершом, а купец за ним щукою, и побежали морем. Ерш сунулся в ракову нору: щука-де ерша не берет с хвоста! Щука говорит: «Ерш, поворотись сюда головой!» А ерш в ответ: «Ну, ты щука, востра — съешь ерша с хвоста!» И так стояли трое суток. Наконец щука заснула, а ерш выскочил из норы и прибежал морем к некоему царству.