Михаил Каришнев-Лубоцкий - Искатели злоключений. Книга 1

В городе Гнэльфбурге – славной столице гнэльфов – на одной из улиц в одном из домов жили два пуппетролля: сердитый старик Кракофакс и его маленький племянник Тупсифокс. Точнее, они жили не в доме, а в заброшенном подвале, но пуппетролли гордо называли его «НАШИМ ДОМОМ», поэтому позвольте и мне иногда так называть это убогое жилище.

Гнэльфы были по сравнению с обычными людьми очень низкого роста, но по сравнению с пуппетроллями они выглядели настоящими дылдами. Ехидный Кракофакс так и величал их «Эти дылды». Однако, несмотря на огромную разницу в размерах, гнэльфы не обижали пуппетроллей и соседствовали с ними тихо-мирно, словно бы и не замечая забавных малюток из темного подвала. Только иногда кто-нибудь нет-нет да и спрашивал: «А куда это подевались наши милые крошки? Третий день на глаза не показываются! Уж не заболел ли кто из них?!». Но к счастью, тревога оказывалась ложной. На дверях подвала любопытные обнаруживали табличку «НЕ ВХОДИТЬ! ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ!», а под ней записку, наспех приколотую ржавой булавкой: «НАС НЕТ И НЕ БУДЕТ!».

«Наверное, вновь отправились на поиски приключений!» – обрадованно думали соседи-гнэльфы и расходились по домам, весело судача о непоседах-пуппетроллях.

И они, как правило, не ошибались: Кракофакс и Тупсифокс действительно в это время были уже вдалеке от Гнэльфбурга и в очередной раз разыскивали какой-нибудь клад или сокровище.

Обычно они отправлялись в путешествие вместе: дядюшке нужно было присматривать за племянником, а племяннику за дядюшкой. Но иногда – это случалось гораздо реже, – Тупсифокс уезжал один, оставляя старину Кракофакса стеречь родной очаг.

Однажды маленький пуппетролль вновь уехал без дядюшки: ему нужно было попасть в пансион и там хоть немного набраться ума-разума. А Кракофаксу учиться уже было ни к чему: он и так все обо всем знал, только помалкивал.

Тупсифокс в пансион съездил, его там приняли и… Впрочем, пусть нам обо всем расскажет сам герой: ведь он не поленился написать мемуары! Эти толстые амбарные книги с пожелтевшими страницами, усыпанными, словно бисером, крошечными буковками, чудом попали мне в руки в одном из букинистических магазинов Гнэльфбурга. Кто их туда отнес – Кракофакс или Тупсифокс – можно только гадать (хотя я сам нисколько не сомневаюсь в том, чья это проделка. Ну, конечно же, старой пройдохи Кракофакса!). Однако верно говорят: нет худа без добра. Теперь эти мемуары перед вами!

Не знаю, как вы, а я читать научился очень быстро. Зато с правописанием мне пришлось изрядно помучиться. Я выводил на бумаге такие каракули, что мой педагог, увидев их, хватался руками за голову и глухо стонал: «Тупсифокс, что это такое?! Расшифруй немедленно свои записи!». Со временем мои иероглифы приняли более-менее божеский вид. Даже посторонние стали признавать в них буквы гнэльфского алфавита – что уж говорить обо мне самом!

Совершив такой героический подвиг – научившись писать, я стал искать применение своему новому умению. И тут меня постигло страшное разочарование: кроме писания поздравительных открыток моей дорогой матушке, это умение ни на что не годилось. Узнав о причине моего огорчения, дядюшка Кракофакс принялся нашептывать мне разные советы, стал толковать о каких-то «графитти», но я, зная чем заканчиваются дела, начатые по совету старого пройдохи, сразу их решительно отверг. «Нет, – сказал я, – пачкать стены домов нашего славного Гнэльфбурга я не стану! Хоть я – пуппетролль, но этот город – и мой город! А в своем жилище пуппетролли не пакостничают!» Дядя выслушал мой ответ и горестно махнул рукой. А я обрадовался: значит, старый ворчун от меня отвязался, и теперь я могу спокойно подумать о том, ЧТО и ГДЕ я стану писать.

И вскоре меня осенило: я решил вести дневник. Целую неделю я исправно заносил в него все, что видел и слышал. А через неделю, прочитав эти записи, я швырнул дневник в печку. Слишком нудной и скучной показалась мне моя жизнь. «Разве она такая?» – подумал я и, усевшись в продавленное кресло, погрузился в воспоминания. А когда я припомнил все то, что произошло со мной от рождения и вплоть до сегодняшнего дня, то понял: нужно писать мемуары!

Правда, меня поджидал неприятный сюрприз: в библиотеке, в которую я зачастил с недавних пор, мне подсказали, что о моих приключениях уже имеются книги – их накатал какой-то ловкач, пронюхавший о наших с дядюшкой похождениях. Но когда я прочитал эти книги, то невольно усмехнулся в душе со злорадством: пронюхать-то он пронюхал, но далеко не все, и у меня, конечно, найдутся в запасе кое-какие истории, не известные миру и этому шустрому писаке, чье имя я даже не хочу здесь упоминать, чтобы не делать ему лишнюю рекламу.

Стащив у дядюшки чистую амбарную книгу и ручку, я засел за мемуары. Не желая углубляться в свое раннее детство, я начал с событий, развернувшихся в прошлом году. А события эти были значительные: меня отдали тогда в пансион!..

Все началось в дождливый сентябрьский понедельник, когда мой дядюшка, побродив вечерок по лужам в дырявых ботинках, вернулся домой в наш родной подвал и слег с ужасной простудой в постель. У него поднялась температура, появился сильный кашель, а тщедушное тело стала сотрясать такая дрожь, что я невольно испугался, как бы наш хилый диван не рассыпался в щепки.

Накрыв старичка кучей старых одеял и пальто, я вскипятил молоко и подал его бедняге Кракофаксу. Потом откопал в шкафу аспирин и заставил дядюшку проглотить пол-таблетки. Всю ночь я не отходил от него, а утром, едва старику полегчало, он огорошил меня словами черной неблагодарности:

– Совсем ты отбился от рук, Тупсифокс! Ведешь себя, как настоящий гнэльф: нянчишься с больным, подаешь ему лекарство, еду, питье… Так нельзя! Ты – пуппетролль, твоя голова должна думать о том, как бы устроить кому-нибудь пакости. Ты скоро станешь посмешищем в глазах других пуппетроллей! Вот что я решил, Тупси: нужно отправить тебя в пансион к господину Ворчайлсу – он живо наставит тебя на истинный путь. Учебный год уже начался, так что не мешкай, а собирайся в дорогу – ехать придется далековато.

Произнеся длинную речь, вредный старикашка закашлялся вновь.

Но я уже не кинулся к нему на помощь с чашечкой чая, а горестно подумал: «Хорошо, я уеду… Но с кем останешься ты – гремучая смесь горчицы и перца? В Гнэльфбурге полно гнэльфов, а пуппетроллей всего двое… Перед кем ты будешь задирать свой нос и хвастаться былыми подвигами?»