Михаил Каришнев-Лубоцкий - Искатели злоключений. Книга 2

– Да, господин Кракофакс, вы, разумеется, правы, – смущенно пробормотал Пугаллино. И добавил: – Вопрос в одном: находится ли волшебник Гэг в этом охотничьем домике?

– Это мы сейчас узнаем. Ну-ка, Воробышек, гони к отелю!

Наш автомобиль недовольно фыркнул и медленно покатил через поляну. Мне даже на секунду показалось, что он не хотел выполнять приказание своего повелителя, и только чувство долга заставило его это сделать. Но я быстро отбросил такую дурацкую мысль и с интересом принялся рассматривать бревенчатое сооружение, которое по мере нашего к нему приближения буквально росло на глазах. Когда мы подъехали к «отелю» вплотную, то он превратился из неказистой избушки в огромный домище. Правда, с одним окном, да и то было затянуто какой-то полупрозрачной пленкой.

– Ну, друзья мои, кто из вас сбегает к администратору? – спросил Кракофакс, отводя от меня в сторону смущенный взор. – Если господина Гэга здесь нет, мы отправимся дальше. Поэтому я даже не хочу выходить из машины.

Мне была понятна хитрость старого пройдохи: мой дядюшка просто трусил идти в подозрительный дом. Но Пугаллино был доверчив, как ребенок, и сразу же согласился выполнить просьбу коварного пуппетролля.

– Нет проблем, – сказал он, – я могу туда сходить.

И Пугаллино выскочил из «Шперлинга» и побежал к деревянному крылечку, ведущему к дубовой двери. Не мог же я бросить своего лучшего и единственного приятеля! Я помчался за ним. И когда тот отворил тяжелую, скрипучую дверь, я сразу же пронырнул следом за Пугаллино в темную, пахнущую плесенью, комнату.

И оказался нос к носу с великаном: лохматым, с большими, черными усищами, свисающими ему на грудь…

Если вам когда-нибудь придется оказаться в подобной ситуации, то вот вам мой совет: ни в коем случае не теряйтесь, не вопите, не визжите, не пробуйте удрать или, тем более, затеять с великаном драку. Неприятностей тогда не оберетесь, это я вам обещаю! Мне уже приходилось сталкиваться с этими любопытными существами, и я могу сказать только одно: они довольно добродушны, если их не дразнить, то с ними можно легко поладить. Великаны обожают лесть, похвалите их жилище, одежду, какие-нибудь вещицы – и эти страшные с виду громилы станут сразу вашими друзьями. Только запомните: если великан полезет к вам вдруг обниматься или захочет от всей души хлопнуть вас по плечу, постарайтесь учтиво ускользнуть от такого выражения любви и дружбы. Иначе вы останетесь в лучшем случае калекой, а в худшем…

Едва я увидел хозяина «охотничьего домика», как сразу же вспомнил о главном свойстве характера его соплеменников. И поспешил изобразить на своей перепуганной физиономии небывалое восхищение и изумление:

– Простите, уважаемый, но мы просто не могли пройти мимо и не заглянуть к вам! Ваш дом – это настоящее произведение архитектурного искусства! Скажите, какой мастер строил это чудо? Я хочу написать в газету, чтобы все граждане Гнэльфланда знали имя великого зодчего!

Вылепив все это в одну секунду, я на время заткнулся, пытаясь перевести дух и обдумывая, чтобы еще сказать приятного обалдевшему великану. К счастью, Пугаллино понял мою хитрость и тоже выдавил из себя парочку-другую комплиментов в адрес «чудесного дворца» и его «гениального создателя». Расчет мой оказался верен, не прошло и минуты с начала нашего визита, а хозяина бревенчатой хижины можно было брать голыми руками: от лестных похвал у него закружилась голова, и он окончательно поглупел и растаял, как мороженое в жаркую погоду.

– Ну что вы, ребятки! – смутился великан, вставая с кособокого стула и теребя одной рукой на голове и без того перепутанную шевелюру. – Какой дворец! Так – домишко…

– Не скромничайте, не скромничайте! – игриво погрозил ему пальцем Пугаллино. – У нашего друга Крингеля тоже есть красивый дом, но ему до вашего, как от Земли до Луны!

– Кто построил это чудо? – снова прицепился я с любимым вопросом. – Назовите мне имя этого великого зодчего, и я напишу о нем во все газеты!

Лицо великана побагровело – так он смутился от моих слов. На лбу у бедняги выступили капли пота, и он смахнул их рукавом рубахи, сшитой из овечьих шкур.

– Это я…

– Что – я? – переспросил Пугаллино и уставился на громилу-усача своими пуговичными глазами.

– Я построил этот дом. Вот этими руками… – И великан протянул к нам два экскаваторных ковша, заросших черной, вьющейся шерстью.

– Тупсифокс, ты только посмотри на них! – воскликнул Пугаллино, захлебываясь от восторга. – Именно такие руки и называют «золотыми»!

Я охотно выполнил просьбу приятеля и минуты две – три с немым восхищением взирал на неповторимое чудо природы. Затем, обретя вновь дар речи, я произнес:

– Обязательно напишу во все газеты… Пусть мир узнает имя великого архитектора… Кстати, как ваше имя, уважаемый?

– Гог. Гог Фурхтбарвальдский!

– Очень приятно. А нас зовут Пугаллино и Тупсифокс.

– Рад знакомству, – великан хотел было пожать нам ладони, однако мы быстро спрятали руки за спины.

– Простите, но мы не смеем даже коснуться ваших пальцев! – объяснил я этот наш странный поступок. – Мы этого недостойны, господин Гог!

– Какие пустяки, – снова порозовел усатый зодчий, – задирать нос не в моих привычках!

Он подошел к печке и достал из нее закопченный горшок размером с пивную бочку.

– Не желаете ли отведать супчика из медвежьих потрошков? Или попробовать жаркое из сусликов?

– Мои любимые блюда! – воскликнул я, даже не пытаясь скрыть своего несказанного счастья и одновременно борясь с отвращением, которое породило во мне одно только перечисление обеденного меню. Но тут же я погасил улыбку и грустно добавил: – Увы, господин Гог, но нам придется отказаться от чудесного угощения – мы с Пугаллино сидим на диете…

– Какая жалость, – вздохнул великан и снова задвинул горшок в печь, – такие молодые и уже с больными желудками!

– Любовь к путешествиям довела нас до такого состояния, – развел руками Пугаллино. – Питаться всухомятку – удел всех бродяг и путешественников.

Мы поблагодарили доброго великана за любезный прием и стали с ним прощаться. Я пообещал прислать нашему новому знакомому газетные вырезки со статьями о «чудо-дворце», а Пугаллино попросил у господина Гога на память еловую шишку с приклеенными к ней четырьмя спичками.

– Я никогда не видел ничего подобного! – сказал мой друг, дрожа от восхищения. – Ведь это настоящая скульптура! Ей место в столичной картинной галерее, а не здесь на полке, рядом с тарелками и ложками!

Как не было жаль господину Гогу расставаться с творением своих рук, он отдал «скульптуру» юному гостю. А потом проводил нас до порога и пожелал счастливого пути.