Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 3

Повстречались два мужика. «Здорово, брат!» — «Здорово!» — «Откуда ты?» — «Из Ростова». — «Не слыхал ли что нового?» — «Не слыхал». — «Говорят, ростовскую мельницу сорвало?» — «Нет; мельница стоит, жернова по воде плавают, на них собака сидит, хвост согнувши, — повизгивает да муку полизывает...» — «А был на ростовской ярманке?» — «Был». — «Велика?» — «Не мерил». — «Сильна?» — «Не боролся». — «Что ж там почем?» — «Деньги по мешкам, табак по рожкам, пряники по лавкам, калачи по санкам». — «А ростовского медведя видел?» — «Видел». — «Каков?» — «Серый!» — «Не бредь! Это волк». — «У нас волк по лесу побегивает, ушми подергивает!» — «Это заяц!» — «Черта ты знаешь! Это трус [246]!» — «У нас то трус, что на дубу сидит да покаркивает». — «Это ворона!» — «Чтоб тебя лихорадка по животу порола!»

«Афонька! Где был-побывал, как от меня бежал?» — «В вашей, сударь, деревне — у мужика под овином лежал». — «Ну, а кабы овин-то вспыхнул?» — «Я б его прочь отпи́хнул». — «А кабы овин-то загорелся?» — «Я бы, сударь, погрелся». — «Стало, ты мою деревню знаешь?» — «Знаю, сударь». — «Что, богаты мои мужички?» — «Богаты, сударь! У семи дворов один топор, да и тот без топорища». — «Что ж они с ним делают?» — «Да в лес ездят, дрова рубят; один-то дрова рубит, а шестеро в кулак трубят». — «Хорош ли хлеб у нас?» — «Хорош, сударь! Сноп от снопа — будет целая верста, копна от копны — день езды». — «Где ж его склали?» — «На вашем дворе, на печном столбе». — «Хорошее это дело!» — «Хорошо, да не очень: ваши борзые разыгрались, столб упал — хлеб в лохань попал». — «Неужто весь пропал?» — «Нет, сударь! Солоду нарастили да пива наварили». — «А много вышло?» — «Много! В ложке растирали, в ковше разводили, семьдесят семь бочек накатили». — «Да пьяно ли пиво?» — «Вам, сударь, ковшом поднести да четвертным поленом сверху оплести, так и со двора не свести». — «Что ж ты делал, чем промышлял?» — «Горохом торговал». — «Хорошо твое дело!» — «Нет, сударь, хорошо, да не так», — «А как?» — «Шел я мимо попова двора, выскочили собаки, я бежать — и рассыпал горох. Горох раскатился и редок уродился». — «Худо же твое дело!» — «Худо, да не так!» — «А как?» — «Хоть редок, да стручист». — «Хорошо же твое дело!» — «Хорошо, да не так!» — «А как?» — «Повадилась по горох попова свинья, все изрыла-перепортила». — «Худо же, Афонька, твое дело!» — «Нет, сударь, худо, да не так». — «А как?» — «Я свинью-то убил, ветчины насолил».

«Эй, Афонька!» — «Чего извольте?» — «С чем ты обоз пригнал?» — «Два воза сена, сударь, да воз лошадей». — «А коня моего поил?» — «Поил». — «Да что же у него губа-то суха?» — «Да прорубь, сударь, высока». — «Ты б ее подрубил». — «И так коню четыре ноги отрубил» — «Ах, дурак, ты мне лошадь извел!» — «Нет, я ее на Волынский двор к собакам свел». — «Ты никак недослышишь?» — «И так коня не сыщешь». — «Жену мою видел?» — «Видел». — «Что ж, хороша?» — «Как сука пестра». — «Как?» — «Словно яблочко наливное».

«Брат, здорово!» — «Брату челом!» — «Откуда?» — «Из города Ростова». — «А как же сказали: в нашем ростовском государстве озеро выгорело?» — «Выгорело — не выгорело! Пошел я сегодня, пришел вчера, случилось мне идти мимо того озера; там я видел: окуни сотлели, ерши погорели, а щучьи головы словно головни лежат». — «Да правда ль это?» — «Правда — не правда, а что видел, то и сказываю». — «А с чем в город ездил?» — «Ездил, брат, с овсом; мешки-то на беду завязал плохо; овес мой сыпался да сыпался, чуть не весь рассыпался». — «Худо ж твое дело!» — «Худо, да не само; рассыпал меру, да две нагреб». — «Хорошо ж твое дело!» — «Хорошо, да не само; овес-то у меня в городе украли». — «Худо ж твое дело». — «Худо, да не само; я воров поймал, да деньги взял». — «Хорошо ж твое дело!» — «Хорошо, да не само; денег-то всего три алтына». — «Худо ж твое дело!» — «Худо, да не само; на те деньги я купил калач». — «Хорошо ж твое дело!» — «Хорошо, да не само; я калач съел и стал ни сыт, ни голоден». — «Худо ж твое дело!» — «Худо, да не само; в городе нашел я работу». — «Хорошо ж твое дело!» — «Хорошо, да не само; на работе меня били, больно колотили». — «Худо ж твое дело!» — «Худо, да не само; я теперь дороже стал: ведь за битого двух небитых дают, да и то не берут!»

«Где ты, брат, был?» — «В Боровичах на торгу». — «Что по чему?» — «Рожь да овес по мешкам, а деньги по мошням». — «Ладно, брат!» — «Ладно, да не совсем». — «А что ж таково?» — «Ехал я рекою да рожь подмочил». — «Худо, брат, худо!» — «Да не то-то, брат, худо!» — «А что ж таково?» — «Я солоду нарастил да пива наварил». — «Ладно, брат, ладно!» — «Да не то-то, брат, ладно!» — «А что ж таково?» — «Пришли свиньи да все пиво выпили». — «Худо, брат, худо!» — «Да не то-то, брат, худо!» — «А что ж таково?» — «Я свиней-то убил да чан мяса насолил». — «Ладно, брат, ладно!» — «Да не то-то, брат, ладно!» — «А что ж таково?» — «Пришли кошки, все мясо поели». — «Худо, брат, худо!» — «Да не то-то, брат, худо!» — «А что ж таково?» — «Я кошек убил, жене шубку сшил». — «Ладно, брат, ладно!» — «Да не то-то, брат, ладно!» — «А что ж таково?» — «Пришли воры да шубку украли». — «Худо, брат, худо!» — «Да не то-то, брат, худо!» — «А что ж таково?» — «Я воров изловил, в тюрьму засадил». — «Ладно, брат, ладно!» — «Да не то-то, брат, ладно!» — «А что ж таково?» — «Воры из тюрьмы ушли да деревню сожгли».

Жил-был барин в городе; приехал к нему из деревни староста. «Это ты, Василий Петров?» — спрашивает барин. «Я, батюшка-барин!» — «Не привез ли ты от матушки письма?» — «Письмеца нет, только одна грамотка». — «Что же в ней прописано?» — «Да, вишь, прогневили господа бога, ваш перочинный ножичек изломали». — «Как же вы его изломали?» — «С вашего иноходца кожу снимали; ножичек-то мал, я его и сломал». — «Да разве мой конь помер?» — «Нет, подох». — «Как же он издох?» — «Не он наперед подох, а ваша матушка, батюшка-барин!» — «Ужли и матушка померла?» — «Да как у Фомки овин горел, она в те́ поры сидела в каменном дому в верхнем этажу, а форточка по́ла была: искорка ей на ногу скакнула, барыня упала, да ногу-то и свихнула». — «А ты, дурак, чего не поддержал?» — «Батюшка-барин! Она хлебом-солью откормлена. В кое место падет, меня убьет!» — «Ты бы таковской и был! Отчего ж у Фомки овин загорелся?» — «Не он наперед загорелся, а ваша новая конюшня». — «Что от нее осталося?» — «Три столба воротных да с вороного коня подуздочек». — «Как же она загорелася?» — «Да не она, батюшка-барин, загорелася, а ваша новая мельница». — «Как, и новая мельница сгорела?» — «Да, батюшка-барин, сгорела! Прогневили мы господа бога». — «Что ж от нее осталось?» — «Вода да камень остались: камень-то на́четверо разорвало, а все уцелел; да в дымном окошке кошка сидела, так у ней глаза лопнули, а сама как есть живая!» — «Как же новая мельница загорелася?» — «Не она, батюшка-барин, наперед загорелась, а ваша кладовая». — «Как — и кладовая?» — «Да, сгорела, батюшка-барин! Прогневили мы господа бога». — «Что ж от нее осталось?» — «Четырнадцать бутылок осталось; я у всех горлышки пообломал да отведывал; в иной кисло, в иной горько, а в иной и пить нельзя». — «Ты, дурак, пьян!» — «Батюшка-барин! Ведь немножко отведал».