Уильям Николсон - Последнее пророчество

– Мы нашли Утерянный Завет Аиры Мантха. В нем много чего написано, и когда у нас будет время, мы все обсудим. Но одна вещь касается нас – причем тебя, Кестрель и Пинто особенно.

Бомен поднял глаза и увидел, что отец улыбается. Эта улыбка словно говорила – пришло время великой печали. Мать поглаживала руку юноши.

– Ты наверняка слышал о племени Певцов. Теперь я понимаю, ради чего они делают то, что делают, и какую цену им приходится платить.

– Они защищают нас от Морах.

– Не только. Лишь у них одних есть сила, чтобы уничтожить Морах. Но, совершив это, они умрут.

– Умрут? А Морах?

– Умрет и снова воскреснет. И Певцы вернутся. Вот, прочти.

Бомен прочел вслух первую строку, переведенную и записанную рукой отца.

«Дитя моих детей будет с вами во времена завершения, ибо так я обрету новую жизнь и вновь ее покину».

– Я никогда не просила об этом, дорогой мой, – произнесла Аира, целуя Бомена. – Я только хотела, чтобы мы были нормальной семьей, ведущей самую обычную жизнь.

– Ты не должна волноваться, мама, – мягко сказал Бомен. – Особенно за меня. Кажется, я всегда знал об этом.

– О чем знал, Бо?

– О том, что существует нечто, что я должен совершить. Что-то ждет меня. Свой дар я получил не просто так.

– Может быть, все обойдется, – тихо проговорил отец. Затем Анно объяснил то, что смог понять из вновь обретенной рукописи. Очевидно, древнее племя мантхов дало имя той силе, что существует во всех живых созданиях, и имя это – морх. Древние понимали, что морх – это добрая и необходимая энергия, заставляющая людей совершать лучшее на земле: трудиться изо всех сил, стремиться воплотить в жизнь свои мечты. Для мантхов морх была источником мужества, чести и достоинства. Однако та же благородная сила, если ей позволить чрезмерно вырасти в нескольких людях или в одном человеке, обращает мужество в насилие, гордость в злобу. Растущая сила морх порабощает человека и толкает его к тому, что он начинает противопоставлять себя окружающим. Она приводит к войнам, учит страху и ненависти. И чем больше люди боятся и ненавидят, тем больше призывают эту силу, веря, что она сможет защитить их. И однажды настал час, когда морх наполнила каждого до края, разорвав покровы, что отделяли людей друг от друга. Она слилась в единую силу, питаясь собой и теми, кого наполняла. С тех пор ее невозможно уничтожить. Эта громадная, ужасная, объединяющая сила зовется Морах.

Бомен знал это, хотя отец рассказывал о вещах, о которых он никогда раньше не слышал. Разве его самого не коснулась Морах?

Один из многих, частица всех. Нет больше страха. Пусть другие страшатся.

– Аира Мантх говорит о трех временах, – продолжал Анно. – О времени доброты. Времени действия. И времени жестокости. В конце жизни третьего поколения сила Морах будет находиться на пике. Ужас породит ужас, так как люди забудут о любви и возжелают властвовать или подчиняться власти, убивать или быть убитыми. И вот тогда Певцы вернутся.

– И умрут.

Анно кивнул. Бомен понял.

– Мы живем в такое время, верно?

– Я так считаю, – отвечал Анно.

– А я знаю это, – произнесла Аира, вздрогнув, – Ветер крепчает. Мы должны добраться до своей родины. Ветер сдувает все на своем пути.

Бомен ничего не сказал. Как мог он объяснить родителям, что сильнее прочих чувств глубоко в душе он ощущал радостное облегчение? Бомен осознал, что все необычное в нем, все, что делало его одиноким и отчужденным, было частью истинного предназначения. Он должен быть тем, что есть, и делать то, что предначертано. Даже поражение в чертогах Морах несколько лет назад, когда им овладела эта сладостная смертоносная сила – то, за что Бомен так долго проклинал себя, – отныне влияло на его судьбу. В страхе он позволил Морах прикоснуться и завладеть его душой. Сегодня Бомен стал старше – приближалось время искупления.

Юноша еще раз перечитал первую строку перевода.

«Дитя моих детей будет с вами во времена завершения».

Анно пытливо вгляделся в Бомена.

– Я буду с ними, папа.

– Нет! – вскричала Аира. – Ты мой!

– Не кричи, мама. Я счастлив. Это то, чего я ждал.

– Что они сделают с тобой, дорогой мой? Что это за огненный ветер?

– Не знаю. Мне нужно время. Дайте прочесть еще раз. Дайте подумать.

– Хорошо, дорогой.

Мать позволила ему уйти. Когда Бомен покидал комнату, Аира смотрела на него с благоговением, словно это был уже не ее сын.

– Что же будет, Анно? Что нам делать?

– Дорогая моя, мы должны подготовить людей, – сказал муж. – Им следует знать, что эта могущественная, богатая и прекрасная страна – не их дом.

– Они больше не слушают меня.

– Все равно мы должны предупредить их. Грядет время Жестокости. Тогда они прислушаются к нам.

«Пусть они живут в покое, зная о пламени. Им предстоит потерять все и все обрести».

Бомен прочел все, что отец переписал из Утерянного Завета, а затем долго перечитывал, пока на небе не погас последний луч света. После юноша вернул листок отцу.

– Я должен встретиться с Кесс, – сказал Бомен.

– Будь осторожен, – произнес Анно. – Если кто-нибудь увидит тебя…

Рабам было приказано на ночь оставаться в казармах. Каждый знал, каким будет наказание за неповиновение.

– Никто не увидит меня.

Бомен говорил с такой уверенностью, что Анно не сказал больше ни слова. Юноша быстро менялся. Когда Бомен узнал о том, что ему предстоит, словно что-то раскрылось в нем, внезапно он почувствовал, что для него нет невозможного. Разве тот одноглазый Певец не сказал Бо, что он обладает силой? Великая миссия ждала Бомена – придет время, когда он все утратит и все обретет. А до той поры разве что-нибудь могло повредить ему?

Бомен дождался, пока фонари в Высшем Уделе погасли и тишина упала на землю. Он поднялся на ноги и пошел по дороге к холмам, затем миновал деревья и направился к лагерю на границе Домината. Бомен шел быстро, ступая легко и почти беззвучно. Мысли его были обращены к Кестрель. Он думал о том, как она встретит его, как они обнимут друг друга…

– Стой, где стоишь!

Бомен замер. Высокий гвардеец шагнул к нему с обнаженным мечом в руке. Бомен выругался про себя. И почему он не сообразил, что здесь могут быть часовые?

Стражник пристально глядел на Бомена.

– Идем со мной! – рявкнул он, протянув левую руку, чтобы схватить юношу.

Бомен отступил на шаг, поднял глаза на стражника и сконцентрировал силу на его лбу. Затем ударил. Тело Бомена оставалось неподвижным, но удар был так силен, что стражник повалился навзничь и остался лежать на земле, оглушенный. Бомен почувствовал легкое головокружение. Он ведь даже пальцем не пошевелил. Он не задумывался над тем, как и что делает. В решающее мгновение он ударил единственно возможным способом. Как там говорил одноглазый? «Просто немного желания».