Лен Стручков - Старый Ник сегодня не голоден

Мужчина гнался по слякоти за мальчишкой.

Задыхаясь и кашляя, он орал:

— Домой не возвращайся, паршивец, убью! Убью, слышишь! Руки поотрываю, дрянь неблагодарная! Я в шахте надрываюсь, кормлю его, одеваю, а он по карманам шарит! — И совсем уже захлебнувшись кашлем, перешел на шаг, согнулся и сплюнул в грязь: — Чтоб тебя Старый Ник забрал!

Мальчишка свернул в переулок и тоже остановился, чтобы отдышаться. Холодные сильные пальцы ухватили его за ухо:

— Сам прибежал! Маленький воришка, обманщик и лентяй, так? Хороший улов у Старого Ника сегодня, большой улов.

Мальчик повернул было голову, чтобы рассмотреть говорившего, но заскулил от боли в вывернутом ухе.

— Не визжи, не разжалобишь! — хрипло рассмеялся старик. — Хочешь на Старого Ника посмотреть? Ну смотри!

Он наклонился совсем близко к лицу мальчика, и тот подавился очередным визгом. Вырезая лицо из темного дерева, мастер дольше всего занимался огромным безгубым ртом и зубами, сделав их намного больше, чем полагалось. На остальные детали времени не осталось: резчик успел проковырять маленькие, близко посаженные глаза, несколькими движениями выстругать острый нос, а морщины расползлись по всему лицу, словно борозды от соскочившего в спешке ножа.

— Не буду я тебя сейчас есть, — вдруг икнул Старый Ник. — Сыт уже. Заберу-ка я тебя к себе домой. А завтра и съем.

Он зашагал к дальнему концу переулка, где стояли санки с запряженными в них оленями. Мальчишка тащился рядом, косясь на худую фигуру с торчащим животом. Дойдя до санок, старик перебросил мальчишку через высокий борт, а сам уселся на облучок. Санки рванули с места, подскакивая на комьях льда. Сзади раздавались глухие удары, вскрики и всхлипывания.

С трудом подняв голову, мальчик оглядел комнату, куда Старый Ник принес его под мышкой. Огоньки, бегавшие по углям в камине, едва освещали большое кресло с ворохом шкур и тряпок, а все остальное скрывала темнота. Старик наклонился к мальчику:

— Я сейчас спать пойду, а ты чтоб сидел тише мыши. Зашумишь — разбудишь меня, а я, разбуженный, очень-очень злой. Понял? Да, и не пробуй бежать. Выйдешь из дома — он меня разбудит, а я, когда разбуженный… — Мальчик быстро-быстро закивал. — До завтра, паршивец.

Старик напился воды, зачерпнув жестяным ковшом из бочки, уселся в кресло и засопел. Мальчик лежал неподвижно, не осмеливаясь даже подползти поближе к огню погреться. Однако наконец не выдержал и вытянул руку, задержав дыхание и прислушиваясь к храпу. Довольно скоро он уже прижался спиной к теплым изразцам и грел под мышками ладони. Холод и боль чуть отпустили его, а глаза привыкли к темноте. Прислушиваясь, принюхиваясь и вглядываясь, мальчик думал об одном: до утра он должен приготовить старику завтрак и при этом не нашуметь.

В углу нашелся мешок с крупой, на столе — заросший грязью котелок, а у камина были сложены поленья. Передвигаясь тихо, словно клочок темноты, мальчик налил в котелок воды из бочки и уселся на пол отскребать щепкой пригоревшие в нем остатки, а закончив, набрал чистой воды и прокрался к камину. Подложил щепок к почти погасшим углям, потом подсунул пару поленьев. Одно из них громко выстрелило.

— Ты что там делаешь, щенок? — прохрипел старик сквозь сон.

— Я дров подложил, господин Старый Ник, чтоб вы не замерзли, — дрожащим голосом ответил мальчик.

Старик пробормотал что-то и снова захрапел. Мальчик перевел дух и повесил котелок поближе к огню. Скоро вода закипела, и он, всыпав крупу, накрыл котелок крышкой и пристроил его сбоку от огня, на горячие кирпичи. Старик проворчал:

— Опять шумишь, отродье?

— Я вьюшку закрыл, — тихо ответил мальчик. — Спите, господин Старый Ник.

Он уже снова сидел, прислонившись спиной к камину, словно и не вставал. Мог бы не обдирать руки, думал мальчик в отчаянии, все одно он меня съест. Кто же будет пустой несоленой кашей давиться? Может, отыщется хоть полгорсточки соли или масла кусок?.. Он снова пополз на четвереньках по комнате, ища люк в подпол. Тот нашелся в углу рядом с бочкой. Мальчик поддел кольцо стертыми в кровь пальцами и потянул.

— Кто там? — прошептал голос снизу.

От испуга мальчик чуть не выпустил кольцо. Что за чудища могут жить в подполе у Старого Ника? С другой стороны, вряд ли чудища будут спрашивать «кто там?».

Он наклонился к самому полу и тихонько произнес:

— Меня Старый Ник привез. Милостивые господа, у вас не найдется соли и масла для каши?

— Милостивые господа, говоришь? Найдутся у милостивых господ и соль, и масло, а вот у тебя что найдется в обмен, а? — прошептали снизу.

Секунду подумав, мальчик достал из кармана деревянную лошадку, чудом не вывалившуюся, пока его швыряло в санках, и сунул в приоткрый люк.

— Хороша коняшка, хороша, да только мало одной. Нас тут три, и тридцать три, и еще три дюжины, и я, а коняшка одна.

— Где ж я еще возьму? — прошептал мальчик в щель. — Пожалуйста, милостивые господа, сжальтесь, дайте мне соли и масла, а то меня Старый Ник утром сьесть обещал.

— Вырежи коняшек хоть трети, а остальные, так уж и быть, завтра отдашь, когда старый хрыч уедет, — торговался сидевший в подвале.

— Да у меня и ножа нет.

В подполе зашептались. «Дадим ему нож?» — «Не-а, все равно его Старый Ник съест», — расслышал мальчик. Дальше шепот стал неразборчивым. Наконец из щели показался маленький нож. Мальчик положил его в карман и пополз за поленом к камину.

— Эй, — окликнули его из щели, — на, мазь возьми, руки смажешь.

Старый Ник проснулся в неплохом настроении. В доме было тепло, от очага пахло чем-то вкусным. Мальчик сидел на полу у огня.

— А ну помоги мне встать, щенок! — рявкнул старик.

Мальчишка подскочил к нему и помог дойти до двери.

— Господин Старый Ник, я вам завтрак сготовил, поешьте, пока не остыл.

— А, думаешь, я его съем, а тебя не стану?

— Да я ж никуда не денусь, господин Старый Ник, — опустил глаза мальчик. — А каша до вечера засохнет.

— И то, — согласился старик, садясь к столу…

Когда Старый Ник наконец уехал, мальчик присел у люка:

— Милостивые господа!

— Да ладно тебе нас господакать, — ответил смешливый голосок. — Мы тут такие же пленники, как и ты. Нас старый хрыч подальше отпускает, вот и вся разница. Будешь себя хорошо вести, тебе тоже разрешит. Как тебя зовут-то?

— Ники.

— Тезка его, смотри ты! — хихикнул голосок. — Принес остальных коняшек?

— Я сейчас последних доделаю. Ваш нож, считай, сам режет, только направляй.

— А мы, гномы, по железу первые мастера, — согласился голосок. — Ну, чего старику готовить будешь? Может, ягодный пирог испечешь? Мука там где-то должна быть, а сушеных ягод мы тебе дадим.